Полюби во мне тьму (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

Демон обладал завидным зрением, поэтому издалека заметил, что монах время от времени прикладывается к фляге, выдолбленной из миниатюрной тыквы.

Плотнее запахнув длинный плащ и надвинув на лицо капюшон, Краз прибавил шаг. Его рука сжимала кинжал, готовый вонзиться в горло монаха, если тот распознает в нем гостя с Обратной Стороны. Нельзя, чтобы человек поднял ором всю округу.

Был и другой способ утихомирить кричащего - применить демонический поцелуй, который на некоторое время отшибет память и позволит скрыться.

Взглянув на пухлые губы монаха, влажные от только что выпитой сивухи, чей острый запах мог лишить обоняния на долгие годы, демон скривился. «Нет, лучше убить».

Но на его удивление, телега проехала мимо, а монах и бровью не повел в сторону странного путника. Лишь собака жалобно заскулила и, поджав хвост, трусливо спряталась за колесо.

Краз в очередной раз призадумался. Монах, хоть и находился в легком подпитии, не мог не заметить его исполинского роста и демонического света в глазах.

Отвлекшись на размышления, новоявленный скиталец со всего маху попал ногой в глубокую лужу и теперь стоял по щиколотки в ледяной воде. Он оторопело смотрел на свое отражение. Вернее, на то место, где оно должно быть. Во взбаламученной жиже виднелось лишь пляшущее небо.

Отбежав на безопасное расстояние, собака все-таки облаяла незадачливого демона. Монах же, обернувшись посмотреть, на кого ярится псина, лишь недовольно цыкнул. Его сонный взгляд равнодушно скользнул по лицу Кразимиона и обрел осмысленность только тогда, когда любимая фляга соскользнула с колен под колеса телеги.

- Ах, чтоб тебе! – выругался монах, останавливая ослика. Горестно повздыхав над раздавленной бутылью, служитель Пресветлого еще раз обругал собаку, погрозился ей прутом и, взгромоздившись на телегу, продолжил свой путь.

«Вот это да! – Демон скинул капюшон с головы и вдохнул полной грудью. – Я невидим! Выходит, только собаки чуют мое присутствие! – Выбравшись из лужи,  Краз пошел резвее, улыбаясь самому себе. - Нынче же ночью заночую в тепле».

Возникшие чуть позже сомнения, что монах не разглядел его, поскольку был пьян, еще немного помучили. Ровно до тех пор, пока демон не встретил крестьянок, несущих с реки ведра с водой, а потом и целый отряд всадников в латах, неспешно едущий по своим ратным делам. И никто из них не увидел чужестранца, лишь лошади пугливо всхрапнули, да кошка, бежавшая вдоль глиняного вала, вдруг застыла, проводив долгим взглядом.

Нищета встающих на пути деревень не позволила демону заночевать в них.

«Еще вшей или блох наберусь, - брезгливо передернул он плечами, сунув нос в халупу, где люди жили вместе с животными.  – Уж лучше на свежем воздухе».

Но к вечеру воздух стал настолько свеж, что промокшие ноги одеревенели и отказывались идти дальше трактира, чьи маленькие окна неярко светились в сумраке.

Обведя взглядом задымленное помещение с толпой гомонящих постояльцев, демон поморщился. Даже у них на Обратной стороне так не пахло. Вонь прогорклого жира, бурно кипящее в котле варево и вспотевший хозяин, вытирающий лоб засаленным фартуком, отвратили желание есть, но голодный желудок требовал свое. А потому, стараясь идти бесшумно, направился в заднюю часть трактира, надеясь поживиться в кладовых.

В темный коридор выходило несколько дверей, но лишь одна из них заинтересовала демона. Не только пробивающийся через щели свечной огонек привлек внимание - из комнаты, оказавшейся личными «покоями» трактирщика, шел густой дух добротной еды.

Открывшаяся картина заставила сглотнуть слюну. Живот тут же заурчал, призывая отведать то, что лежало на столе, застланном белоснежной скатертью: домашняя колбаса исходила чесночным запахом, а желтая гороховая похлебка радовала глаз масляным глянцем. Венчающий композицию кувшин дразнился рубиновой наливкой.

Причина праздничного изобилия явилась следом за Кразом - он едва успел шагнуть в сторону, пропуская в комнату молодую женщину. Та осторожно прикрыла за собой дверь и только потом развязала ленты бархатной накидки. По тому, как брюнетка повела плечами, сбрасывая верхнюю одежду на пол, и поправила в вырезе рубашки грудь, чтобы та выглядела соблазнительнее, демон заключил, что перед ним вовсе не жена трактирщика. И еще одна деталь вызвала кривую усмешку невольного наблюдателя, мысли которого понеслись совсем не в ту сторону, куда звал желудок: шерстяная юбка крепко охватывала тонкую талию ночной гостьи, но оставляла простор тем рукам, что вздумали бы забраться под нее.

Это и случилось прямо на глазах у демона.

В комнату влетел хозяин трактира. Он не стал разводить церемонии, а подхватил на руки хихикающую молодуху и уложил на высокую кровать. Его засаленный фартук, взмахнув повязками, описал дугу и повис на спинке стула – вот и все, что в нетерпении снял с себя мужчина. Женщина же, не прерывая поцелуев, подрыгала ногами, и на пол со стуком приземлились нарядные полусапожки. Юбка, как и полагал Краз, не стала препятствием для вторжения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Демон жевал домашнюю колбасу и отхлебывал вино, испытывая двойное удовольствие. Ему повезло. Мало того, что он впервые ел с того момента, как переступил Порог, так еще потенциальные жертвы Обратной стороны устроили волнующее представление. Как Краз понял из быстрого, прерываемого смешками и стонами, разговора, бойкая молодуха была неверной женой уехавшего на недельку кузнеца.

-      Останешься? - шептал ей трактирщик, лишь на секунду прерывая цепочку из поцелуев.

-      Да, да, о, да! - отвечала женщина, торопливо расшнуровывая тесную жилетку, дабы увеличить поле для лобызания.

Глядя на раскрасневшуюся парочку, Кразимион улыбался.

А что еще оставалось делать? Стыдливо отворачиваются лишь ангелы.

Не испытывая нужду услышать финальную фразу представления: «Куда, демон ее подери, делась колбаса?», незваный гость, сыто вздохнув, отправился на поиски дома кузнеца.

Шел нудный осенний дождь. Свинцовые тучи скрыли луну, но демон не нуждался в ее жалком свете. Отойдя от трактира на несколько шагов, Краз задрал голову и втянул ноздрями холодный воздух. Сотни запахов описали картину мира, притихшего в темноте. Густо пахло людским потом и испражнениями, домашней скотиной и гниющей соломой. Чуть тоньше слышались дразнящие запахи леса и дикого хищника, залегшего у тропы в ожидании легкой наживы. Демон оскалился. Если бы он не поел, матерый волк, следящий за ним немигающим взглядом, стал бы добрым ужином.

Еще раз втянув воздух, Кразимион почувствовал аромат спелых яблок, смешавшийся со сладким запахом ангела-хранителя. «Видать, кому-то потребовалась его помощь». Совсем рядом заплакал ребенок.

«Где же дом кузнеца?»

Каждая кузница пахнет родиной демонов. Не той его частью, где несут наказание грешники, а той, где бушует вулканический огонь, где по каменным стенам, словно свечной нагар, неспешно стекает расплавленное железо. Найденная по запаху вотчина кузнеца безошибочно подсказала, в каком доме Кразимиона ждет мягкая и теплая постель.