Ведьма для Чудовища. Часть 2 (СИ) - Богатова Властелина

Минув двор, заставленный повозками и каретами, прокрались через хлева, где фыркали лошади и благо никого из конюшенных я не встретила, свободно выскользнула в ворота, и, оказалась на дороге. Прихватив удобнее Марсу, укрывая плотнее его от мороси, пошла по накатанной тракту в неизвестном направлении. Главное уйти подальше и держаться реки, а там набреду на какую-нибудь деревушку. Наверняка внутри большого селения их множество.

— Грез, куда мы? — проснулся Марсу.

— Нам нужно уходить родной, — прошептала я ему в висок, прижавшись губами.

Нам не первый раз приходилось скрываться, и брат смолк, только крепче обхватил мою шею, и я знала, как он насупился в грусти. Конечно, он уже привык к воинам и у меня сердце сжалось, как ему сейчас тоскливо расставаться с ними.

— Все будет хорошо, — прошептала я, утешительно держась края обочины.

Глава 3

Тьма поглотила меня. В глазах черные всполохи. Тряхнул головой слыша раздающееся эхом в воздухе имя ведьмы. В ушах бухала кровь, ливень, который хлынул на долину обжигал кожу ледяными струями, так что все лицо, лоб, скулы, шея, грудь горели.

Найду — убью. Но сначала душу из нее вытяну, заставлю снять проклятие. Не будь я старший Амгерр потомок рода антхальцев. Смял кулаки оттолкнувшись о каменную перекладину, широким шагом покинул балкон. Вышел в зал.

Музыка давно стихла, всполошенные гости при моем появлении смолки, проследив за мной растерянными взглядами. Чуть смедлил шаг. Не поворачиваясь всем корпусом, я глянул на отца, его лицо искажала нескрываемая горечь. Кажется, он все понял. Как и братец, который сидел на прежнем месте, вальяжно раскинувшись, едко ухмылялся. Строгий взгляд Матиуса-лар-Бертлота полоснул недоумением, оглядывая мой взбешенный вид. Реднайры в зале не было, как и Геовин, и мачехи. Видимо ринулись в след за молодой айтари.

— Мортон… — вышел вперед отец.

Я отвернулся и направился прочь, подальше пока они меня не рассмотрели, как следует и не поняли почему кричала Реднайра.

— Мортон! — грозно раздался голос отца в повисшей тишине, отталкиваясь от каменных стен большого зала дребезжанием.

Вылетел из зала. Возвращаться к себе? Нет, только стены долбить кулаками и драть ногтями от злости что душила меня. Сжигала. Спустился вниз, стремительно прошел переход, потом еще один, оказался перед дверью за которой слышался грохот. Рывком выдернул тяжелый меч из железной перчатки доспех, что стояли возле выхода больше для украшения, но меч, сколько помню, всегда наточен остро.

Толкнув плечом створку вырвался наружу. Прямо под ливень. Обрушившийся тяжелый холод прокатился дрожью по спине. Передернул плечами разминая, обхватил оружие крепче и рубанул по первому попавшемуся кусту роз. Меня попросту перемкнуло. Просто затмило. Я рубил с яростным рыком, взмахивая мечом вновь и вновь, стебли и листья летели в стороны лохмотьями, холод металла туманно сверкал в полумраке беспрерывно. На меня лилась потоками тьма, липкая и вязкая как смола. Хотелось обхватить тонкую шею, Грез, сжать и заглянуть в глаза. В распахнутые, напуганные. Мне хотелось видеть в них страх, видеть в них сожаление, хотелось, чтобы она пожалела. И я сделаю так чтобы она пожалела. Клянусь! Горианка. Ведьма. Такая же как все. Лживая. Подлая. Изворотливая дрянь!

Подступил к дереву, со всей силы рубанул по стволу, потом еще и еще, обдирая кору, оставляя глубокие рубцы, ударял не останавливаясь до потемнения в глазах и отдающейся дробящей боли в лопатках и голове. Воздуха в легких стало не хватать, мышцы горели. Силы покидали меня. Ударив изо всех сил последний раз, со злым шипением отшвырнул прочь меч. Металл звонко грохнулся о каменные плиты, но звон тут же заглушил шум ливня. Тряхнул головой пронизывая мокрые волосы пальцами откидывая их с лица. Застыл, судорожно глотая воздух от острой колющей боли в груди. Вода застилала глаза и стекала ледяными струями за ворот. Медленно коснулся пальцами лба и скулы очерчивая неровности и наросты. Опустил руку сжимая пальцы в кулаки, напрягая вздрагивающие плечи. Меня потряхивало от слабости разлившейся ядом по мышцам. Ноздри раздувались в гневе. Одежда вся промокла и липла к телу. Неимоверно тяжелая, как и глубокое жадное дыхание, сдавливаемое клеткой ребер.

Позади задался шум. Я повернулся, выхватывая мутным взглядом мальчишечью фигуру, что показалась на пороге. Хавир поспешил с плащом ко мне.

— Господин!.. — крикнул прислужник почти с порога, — …его величество просит к себе. Кажется, королю Вальтору худо сделалось.

Суть сказанного Хавиром не сразу до меня дошла. Отцу нездоровится? Посмотрел в сторону башни.

— Где он? — горло сдавил невольный страх.

— У себя в покоях.

— Возвращайся в комнату, — бросил прислужнику и шагнул в сторону замка.

Оказавшись внутри, поднялся по лестнице, стирая со лба и с глаз остатки дождя, прямиком направляясь в покои отца, хотя прежде нужно было сменить одежду. Но сейчас было не до этого.

Короля я нашел на ложе, вокруг него слуги в присутствии королевы. Лиоцин сразу преградила мне путь. Но мачеха будто споткнулась, застыла, расширив глаза от ужаса увидев мое вновь безобразное лицо.

— Что случилось?

— Как Вальтор? — потребовал, видя, что отец без сознания.

— Ему сделалось резко плохо, — стальным голосом произнесла мачеха. — Но я хотела у тебя спросить, Мортон, что случилось? Реднайра только плакала и ничего не сказала толком, испугалась… — Лиоцин смолкла, бросая взгляд на слуг, и заговорила тише, — …объясни мне что ты сделал?

Лиоцин, как всегда преувеличивала, пялилась на меня въедливо и строго, раздувая ноздри.

— Ничего не случилось, кроме… вот этого, — чуть повернул голову уродливой стороной лица для полного обозрения.

Лиоцин все же отпрянула, судорожно сглатывая побледнела.

— Айтари, всего лишь не ожидала видеть меня таким, — ответил ровно.

Мачеха посмотрела на лежащего мужа.

— Вальтор сильно расстроился. Для него опасны такие всплески. Мог бы поосторожней себя вести, — сквозь ровный тон правительницы сквозило раздражение, но Лиоцин быстро перевела дух, прямо посмотрела на меня будто вспомнив о чем-то. — Я слышала, что ты нашел какую-то ведьму, которая помогла тебе снять проклятие. И я не понимаю, что произошло, ты ведь… все было хорошо, почему оно вернулось. Ты можешь объяснить?

Я хмыкнул — быстро же слухи расползаются. Лиоцин прознала о Грез. Грез… Жар всплеснул в теле волной, но я быстро подавил его в себе. Обсуждать с мачехой горианку я не хотел. Да и не хотел, чтобы она вообще знала о ней, но сплетней не избежать — рано или поздно Лиоцин узнала бы.

— Матиус и Геовин, где сейчас? — перевел разговор в другое русло.

— Они поднялись в отведенные им покои. Вечер испорчен, теперь утром придется приносить свои извинения…

Взяла злость. Теперь о проклятии слухи укрепятся и подорвут доверие многих высокородных господ, в том числе и совета. Как бы я не пытался их сдержать. Хотя винить нужно было самого себя. Не нужно было принимать это приглашение и приезжать, как бы отец не настаивал.

— Тебе нужно привести себя в должный вид, а потом приходить, — прервала мои мысли Лиоцин, только сейчас окидывая меня придирчивым недовольным взглядом.

Сжал челюсти, собираясь ответить, как Вальтор пошевелился. Лиоцин тут же к нему поспешила, забыв разом обо мне. Король, придя в себя приподнялся. Лиоцин как заботливая жена поправила подушки за его спиной. Он что-то ей сказал, я не услышал, но лицо женщины стало мраморным. Лиоцин досадливо подсжала губы и кивнула, отошла в сторону и направилась к двери, пройдя мимо меня с гордо поднятым подбородком, все же остановилась.

— Только не докучай, ему нужен отдых, — небрежно процедила сквозь зубы, так чтобы слышал только я, отвернулась и пошла дальше, выходя из покоев.

— Подойди сюда, Мортон, — позвал тут же отец со своего места.

Я приблизился, слуги боязливо косились в мою сторону, но мне не привыкать к тому. Вальтор жестом велел им покинуть комнату. Через миг мы остались одни. Отец долго меня рассматривал из-под тяжелых век, и горечь все больше проявлялась в его чертах, взгляд потемнел, челюсти сжаты и губы вытянуты в твердую линию, так что складки возле носа и рта стали глубже. Он будто разом постарел, хотя еще за столом от него веяло мощью и статью, словно проклятие и на него перестало давить. Я присел рядом на стул. Меня все еще потряхивало от вспышки гнева и лопалась от боли голова.