Иные города (СИ) - Линдт Нина
Окрыленная надеждами, я выбежала из подъезда и помчалась на урок испанского».
На следующий день Настя поднималась по уже знакомой лестнице. Было еще светло, но портрет на втором лестничном пролете был все также укрыт полумраком. Настя достала телефон и посветила на холст. На нем была изображена молодая и красивая дама, руки она держала сложенными, как Мона Лиза. Темный фон скрадывал белизну кожи и ярко-алую ткань платья, вместо того, чтобы подчеркивать их. Было ощущение, что дама растворялась во мраке, но по ее выражению лица было непонятно, что она по этому поводу испытывает, только в уголках губ казалось, то ли пряталась, то ли хотела появиться усмешка.
Теперь, когда все загадки лестницы были разгаданы, Настя более уверенно поднялась до двери в агентство, избегая взглядом Медузу Горгону. Хоть ей и показалось, что выражение лица чудовища смягчилось.
Лика встретила ее в прихожей. На ней был серый деловой костюм, волосы аккуратно уложены в пучок, а очки в красивой оправе придавали ей еще больше строгости. Но она, вопреки своему строгому имиджу, излучала радость и дружелюбие.
— Как хорошо, что ты не передумала! Вот увидишь, у нас очень здорово! — она трясла руку Насти, целовала ее в щеки и одновременно подталкивала дальше в зал. Насте даже показалось, что ее слишком много, поэтому, когда она увидела Цезаря, то вздохнула с облегчением.
— Проходи в кабинет, — кивнул он.
В течение часа он объяснял основные нормы договора и определенные пункты, согласно которым, она не имела права разглашать не только подробности работы, но даже рассказывать друзьям и родным про агентство.
— Этот пункт составлен для блага самих работников, — объяснил Цезарь. — Если вы упоминаете о детективном агентстве, то вопросы вполне естественно появляются сами собой. Поначалу они кажутся безобидными, но людям всегда хочется подробностей, тем более о такой редкой профессии, как детектив.
— А действия, которые совершает детектив во время расследования, все ли они законны? — спросила Настя.
— Нет, не все, — после долгой паузы ответил Цезарь, глядя ей в глаза. — Иногда приходится забираться в чужие дома или узнавать информацию личного характера. Следить. И так далее. Но этим обычно занимаются профессионалы, поначалу никто не станет нагружать тебя этой работой, ты не готова, да и не захочешь, пока не поймешь специфику наших дел.
— И какая же специфика?
— Ты все со временем поймешь. К тому же… это неплохое упражнение для твоего внутреннего детектива. Мне еще придется позаниматься с тобой, ты должна разбираться в произведениях искусства, истории, литературе. Мы организуем культурные походы время от времени… участие в них обязательно, это один из пунктов договора.
— Цезарь, Вы же не занимаетесь кражей произведений искусств? — спросила Настя.
Цезарь откинулся в кресле и долго смотрел на нее, пока она не начала беспокойно ерзать на стуле.
— Нет. Настя, я не собираюсь тебя бросать в дело, не собираюсь вовлекать в нелегальные операции. Думай о том, что поначалу ты будешь приходить сюда только учиться. Сначала культурная подготовка, а также пассивное участие в обсуждениях дел. Знакомство с коллегами. Я буду наблюдать за тем, как ты схватываешь, потом, возможно, тебе начнут давать простые задачки: сопровождать в качестве ассистента кого-либо из ребят, заниматься поиском информации. И только когда ты поймешь, чем мы занимаемся, ты включишься в работу команды. Ты можешь уйти в любой момент. Но я обещаю, тебе у нас понравится. И еще: учти, что законы написаны для общей массы. Есть люди, которые из нее выбиваются по отрицательным или положительным действиям. Мы — те, кто в плюсе. И мы работаем, для того, чтобы те, кто в минусе, не могли нанести вред общей массе. Сейчас это звучит запутанно. Но повторяю: со временем ты все поймешь.
— Почему нельзя сразу все объяснить?
— Потому что это невозможно принять сразу. Необходимо время, чтобы это уложилось в голове.
Настя вышла из агентства со странным ощущением, что подписала договор, в котором так ничего и не поняла. Это было вязкое ощущение необычного спокойствия, несмотря на массу сомнений. И еще, поверх всего этого, словно слой карамели, липкое чувство опасности. Оно появлялось у нее на душе на улице. Дома с ребятами, на занятиях, в кафе или в агентстве, это ощущение уходило, но едва она выходила из помещения на улицу, оно, словно туман, обволакивало ее душу. Когда появилось это чувство — она сказать не могла. Возможно, на нее так сильно повлияла попытка кражи кошелька. Из расслабленной туристки она тут же превратилась в озабоченную и напуганную реальностью девушку. Если быть честным, то новости, которые Мартин смотрел по утрам в гостиной, пока Юка и Настя шептались за чашкой чая, не давали оптимистичных прогнозов. Люди теряли работу, отчаивались, преступность и происшествия росли. Иногда, насмотревшись на печальные кадры из очередной хроники, Настя думала о том, что ей чертовски повезло. Пусть за работу в кафе она получала немного, но ведь она приехала сюда совсем без работы, а на эту подработку могла позволить себе, если накопить, даже съездить на два дня во Францию и посмотреть Лувр. А теперь, если работа в агентстве оправдает ее надежды, она может быть более или менее спокойной и не просить помощи из дома.
Из дневника Насти: «В Барселону пришла зима, похоже. На улице холодно, все жалуются на внезапное похолодание, не свойственное этому месяцу. И смотрят на меня осуждающе, будто я им его привезла. В квартире ужасно холодно. В ванной, слава богу, есть обогреватель, который мы включаем утром и вечером, после ванны каждый бежит в свою комнату и забирается в постель, чтобы согреться. Кошмар какой-то… неужели так всю зиму страдать? Тоскую по теплой квартире в Москве, когда вижу маму по скайпу, бодро разгуливающую по дому в майке, мне еще холоднее и тоскливей делается. На учебе пошла сложная грамматика, очень тяжело, да еще заставляют писать каждую неделю сочинения, дали книгу читать на месяц, задают много упражнений. А тут еще Цезарь усилил график занятий. Голова пухнет от истории испанской скульптуры и художников итальянского Возрождения. Не понимаю, как это может помочь делу.
Я еще не видела ни одного агента, кстати. Такое ощущение, что днем в агентстве только Лика и Цезарь, иногда из других кабинетов раздаются звуки или голоса, но никто не появляется. Цезарь говорит, что скоро. Ладно, пока что воспринимаю все это как бесплатный курс по искусству. Лика очень милая, всегда норовит угостить меня чем-нибудь, она все время ест сладкое, сосет карамельки или кушает сдобу. И при этом тоненькая и хрупкая, как тростинка. А Цезарь непроницаемый, никак не могу понять, есть ли у него хоть какие-нибудь эмоции.
Скоро Рождество и Новый год. Мартин предложил устроить вечеринку у нас дома. Будет весело! Он очень классный парень, общительный, активный, постоянно нас с Юкой куда-то тащит, то на концерт джаза, то на экскурсию. Юка, кажется, немного в него влюблена. Да и мне он очень нравится. Есть еще один парень, Валерио, итальянец, который пришел к нам на курс только сейчас. Вроде как, у него не было возможности быть с нами с самого начала. Он подсел ко мне сразу, как только вошел, потому что Захария, девушка, которая со мной обычно сидит, еще не пришла. Она была недовольна, когда увидела, что ее место занято. Но ничего не сказала. Валерио сразу стал знакомиться, расспрашивать и интересоваться, пригласил попить кофе как-нибудь после занятий, даже слишком навязчиво настаивал. Но мне сейчас не хочется пить кофе, тем более поздно вечером. Не могу пить другое кофе, которое не у нас в кафе сделано. Совсем не тот вкус. Я понимаю, конечно, что кофе — это предлог, но пока что не хочется встречаться. Сама не пойму, почему. Он и симпатичный, и очень веселый, и вежливый, но пока что моя голова забита совсем другим. Может, на следующей неделе…
Сегодня поднимаясь по лестнице в агентство, я заметила, что Медуза Горгона теперь довольно приветливо улыбается, хорошо, что они поменяли мозаику, а то та была уж очень страшной. Хотя зачем выбирать снова именно это мифическое создание? Но мои размышления были прерваны, когда Цезарь открыл дверь. Он был одет странно: в джинсах и теплом свитере, а на ногах у него были мягкие тапочки с мордами разъяренных медведей. Я перевела взгляд с рассерженных медведей на серьезное лицо Цезаря. Потом обратно на медведей. Мне все больше и больше казалось, что внутри агентства реальность уходит из-под ног. Рыбки над головой только подтверждали эту мысль.
