Ася Филатова - Под тем же солнцем
Глава 2
Апрель. Ярослав— Лекция завершена, — ровным голосом произнес Ярослав Лаер и закрыл ноутбук, — все свободны.
По аудитории прокатился вздох разочарования, выражавший преимущественно отношение женской половины потока. Студенты-юноши торопливо собирались и уже спешили на следующее занятие, вне лекции их мало интересовал молодой преподаватель. Стайка девушек окружила кафедру, заглядывая в глаза лектору и тщательно формулируя нежными голосами возникшие по ходу лекции вопросы. Ярослав терпеливо ответил на все, спокойно глядя в озеро из карих, голубых, серых и зеленых глаз. Студентки напоминали ему стадо молодых оленят, хотя в силу своего характера в их наивность или чью-либо еще он верил с трудом.
— Ярослав Димитриевич, вопрос технического плана, относительно выбора жертвы. Как вы говорили, если не было пленных, а обычай требовал именно человеческой крови, избирался кто-то из общины. Но это же полная дикость, неужели они добровольно соглашались на роль жертвы? Индейцы имели склонность к суициду?..
— Разумеется, нет. Инстинкт самосохранения у индейцев был развит значительно сильнее, чем, скажем, у современного человека. «Доброволец» в данном случае понятие весьма относительное… Избранного юношу или девушку в зависимости от того, какому богу было посвящено празднование, помещали в специально отведенные апартаменты, назовем их так, где он и проводил около двух месяцев до жертвоприношения. А чтобы он не передумал быть «добровольцем» и не поколебался в своей вере, его тщательно охраняли, вплоть до самого конца. Кроме того, часто использовались различные одурманивающие средства, наркотического действия.
— И… и никого это не возмущало? Неужели всю общину устраивал тот факт, что в любой момент на алтарь могут возложить их дочь, сына, жену, брата?..
— В основном это устраивало высшую касту, в страхе проще управлять людьми. Кровь нужна была людям, не богам. Больше крови, сильнее страх и, соответственно, больше власти.
— Значит, все-таки кто-то пытался бороться с устоявшимися традициями?
Ярослав усмехнулся.
— Конечно. Были и «революционеры»… Известны случаи, когда из общины отделялись группы людей и уходили в поисках другой земли, где основывали новые поселения и даже города, с принципиально иным укладом.
Наконец, круг из девчонок распался, и все они нехотя потянулись к выходу. Ярослав привычно сделал вид, что не замечает украдкой посылаемых знаков и томных вздохов. На сегодня он был свободен. Ярослав зашел в деканат, перекинулся парой слов с научным секретарем и, сверив расписание, покинул здание университета.
Собственно, преподавательская деятельность не являлась основным занятием для Ярослава Лаера, это был этап, необходимый для получения следующей ученой степени. Молодой кандидат исторических наук вел весьма насыщенный образ жизни, в который с трудом, но укладывались несколько лекций в месяц. Периодически Ярославу приходилось прерывать учебный процесс вынужденными командировками, на что руководство университета смотрело с пониманием, и этот факт тоже относился к неоспоримым плюсам его преподавательской деятельности.
Кроме всего, преподавать студентам историю древнего мира Ярославу нравилось. Он любил свой предмет и в целом терпимо относился к студентам, не прощая только откровенного пофигизма и праздности. Ярослав много ездил по миру, собирая материалы для своих многочисленных работ, и возвращаясь после очередной экспедиции в родные пенаты, чувствовал себя этаким Индианой Джонсом. Безусловно, динамики и риска, так называемого «экшна», в его путешествиях было в разы меньше, однако загадок и даже некоторого мистицизма тоже хватало. На скуку и рутинный образ жизни Ярослав Лаер решительно не мог пожаловаться.
Ярослав уже поворачивал к себе на Кутузовский, когда позвонил отец.
— Здорово, сын.
— Привет, пап.
— Слушай, будь другом, пригони мне машинку побольше, а то мы с Михалычем на рыбалку собрались, на моей ласточке, ты же знаешь, я не очень люблю по грязям и хлябям…
Ярослав хмыкнул. Отцова «ласточка» точно сядет брюхом на первой же кочке, но дело в том, что в его, отцовом представлении «рыбалка» — это закрытый водоем, со всеми прелестями цивилизации, типа платной парковки и кафешки на берегу, оборудованный подъездными путями с прекрасным асфальтированным покрытием. Дивное место, рыба сама на крючок насаживается, причем форель, стерлядь, лещ или карп — зависит от желания трудящихся. Точнее, отдыхающих. За определенную сумму, разумеется…
— Удочка не помещается? — не удержался и фыркнул Ярослав, разворачиваясь. — Или Михалыч вместе с удочкой?
— Ладно, ладно. Мы на настоящую рыбалку, Михалыч шикарное место нашел на Оке, ну, а потом к нам на дачу. Между прочим, твоя маман через неделю возвращается, дай хоть оторвусь напоследок. В общем, жду автобус.
— Ладно, жди.
Ухмыляющийся Ярослав нажал отбой и прибавил газу.
Родители Ярослава жили собственной весьма интересной жизнью. Мать, известный переводчик с японского, проводила большую часть времени за границей, в частности в Японии или в Англии, где у родителей был собственный дом и где постоянно проживала семья старшей дочери. В Англии же получали образование племянники Ярослава. У отца в России был собственный торговый бизнес, весьма успешный, вместе с двумя партнерами он владел крупной корпорацией, поглощавшей все больше мелких компаний и практически подчинившей себе рынок.
В свое время Ярослав не пожелал становиться владельцем газет, заводов и пароходов, продолжая, таким образом, дело отца, и пошел по собственному пути. Поначалу отец сильно переживал, надеясь, что сын образумится и подключится к семейному детищу, но со временем иллюзии его растаяли, и в бизнес вошел муж старшей дочери, чему Ярослав был несказанно рад, ибо от него, наконец, отвязались.
Детство молодого человека прошло заграницей. До того, как ему исполнилось восемь, лет родители проживали в Германии, после переехали в Англию. Впрочем, можно сказать, в Англию переехал один Ярослав, отец в тот период разворачивал бизнес в России, мать тоже была весьма занятой дамой. Ярослав остался на попечении бабушки и старшей сестры. Учился Ярослав превосходно. Вообще, сам процесс обучения не представлял для будущего кандидата наук особенного труда. К четырнадцати годам Ярослав свободно говорил на трех языках, помимо родного, увлекался конным спортом и прочитал массу книг, не входивших в обязательную программу обучения. Разбирался в искусстве, музыке, политике и обществознании, чем был обязан собственным талантам и, несомненно, бабушке, вложившей во внука, по ее собственному выражению, «всю душу».
