Дарья Кузнецова - Случайные гости
Собственная голова и некоторые ее реакции порой озадачивали даже меня саму. Все было нестрашно и достаточно мило, чтобы считаться не трещиной в коре[1], а очаровательным чудачеством и изюминкой, но я старалась внимательно отслеживать эти проявления, чтобы хотя бы попытаться отсечь момент, когда станет совсем не смешно. Где уж при такой жизни бионику ставить!
Противников последней, кстати, в мире тоже хватало с избытком. Энтузиасты эти назывались по-разному – «Орденом чистоты», просто «чистюлями», «Движением в защиту мозга» и еще сотнями простых и сложных слов, – общими у них были протест против вторжения в человеческий разум, призыв к отказу от психокоррекции и, конечно, к полному отказу от бионики. Некоторые шли дальше и протестовали против искусственного интеллекта в машинах, причем не разума (эксперименты по созданию которого, к слову, находились под запретом уже пару сотен лет, со знаменитого Приштинского процесса), а вообще какой-либо логики и возможности самостоятельно принимать решения. Как при этом не только летать между звезд, но вообще жить на космических станциях или планетах с агрессивной средой, правда, не уточнялось. Я уж не говорю о том, что психокоррекции подвергались только отдельные индивиды, на самом деле больные, и для проведения этой процедуры требовалась уйма разрешений, начиная с согласия самого больного или его опекуна. Я знаю, я очень много об этом читала, без особой цели, просто для общего развития.
Я этих фанатиков недолюбливала, как и любых фанатиков вообще, и искренне опасалась, как бы они своим плачем не испортили что-то в отлаженном механизме ЗОР и не осложнили жизнь миллиардам людей. Но Василич с дядей Борей каждый раз отмахивались и успокаивали меня, что таких идиотов во все времена хватало и глупо переживать из-за горстки не вылеченных вовремя недоумков. Я, конечно, беспокоиться не прекращала, просто продолжала делать это молча.
Напоследок я полюбовалась густым синим лесом вокруг, отдельные деревья в котором достигали воистину циклопических размеров (если это, конечно, были деревья), плоской серебристо-синей гладью летного поля и корпусами исследовательской станции, имеющими форму пузырей и напоминающими грибы-дождевики, и стянула шлем. Надо уступить кресло законному владельцу, пусть докладывает домой о выполнении задания, а себе я занятие уже придумала: планета хоть и удаленная от цивилизации, а точка доступа в Инферно присутствовала, быстрая и бесплатная.
То есть оно, конечно, никакое не Иферно, а ИнфорГО – информационное галактическое облако, – только за три века существования в нем скопилось столько всего, что народное название значительно полнее отражает суть. Я каждый раз пытаюсь представить, сколько там информации, и каждый раз пугаюсь. Очень сложно поверить сторонникам разнообразных теорий заговора, утверждающим, что ИГО (правительственная контора, являющаяся создателем и номинальным владельцем этого облака) полностью контролирует каждого пользователя. Гораздо легче поверить в другую точку зрения – что в таком объеме информации, щедро сдобренной человеческими эмоциями, вполне мог самозародиться полноценный разум и, скорее всего, это сделал. Правда, лично я полагаю, что ему до нас нет никакого дела. Ну или, по меньшей мере, он воспринимает нас примерно так, как мы – всевозможные полезные бактерии внутри собственного тела или даже клетки этого самого тела. Но всяких чудаков вокруг хватает. Некоторые предлагают уничтожить всю информационную сеть, пока та не уничтожила нас, другие – наоборот, поклоняются ей, полагая, что именно так выглядит бог. А некоторые вообще поклоняются именно для того, чтобы человечество было уничтожено.
В общем, натыкаясь где-нибудь на очередные образчики подобного мировоззрения и читая некоторые высказывания, я отчетливо понимаю, что слишком критична к себе. Если такие люди живут на свободе, то мне до безумия и встречи с психокорректорами еще очень и очень далеко, а кровожадность и всемогущество психиатров сильно преувеличены молвой.
Сейчас настроения бродить по подозрительным закоулкам у меня не было. То есть настроение было слишком хорошим, чтобы портить его чтением подобной ерунды. Начитаюсь, ничего полезного не найду, только расстроюсь – или из-за человеческой грубости, или из-за глупости, или из-за общего несовершенства мира. Нет уж, только просмотр почты и обновлений любимых сериалов! Ну и книжки можно посмотреть. Но быстро!
С этими оптимистичными мыслями я и заглянула в самое любимое место всего экипажа (камбуз, конечно), чтобы отчитаться перед штурманом о проделанной работе.
– Василич? – позвала я, растерянно оглядывая прямоугольное помещение, вдоль дальней от входа стены которого располагались все полезные приборы и выход транспортера для доставки продуктового сырья из хранилища, а ближнюю к входу часть занимал простой прямоугольный стол со стульями вокруг. Здесь сейчас было пусто и тихо, хотя я могла поклясться, что слышала какие-то шорохи, когда входила внутрь.
В ответ на мой оклик из-под стола донеслись какие-то неопределенные шуршаще-хлюпающе-булькающие звуки. Я испуганно попятилась к двери, в красках представив какое-то страшно ядовитое местное животное, заползшее сюда вслед за мной и уже доедающее Василича. Но путь преградило серебристое полотно перегородки, ощутимо наподдавшее по затылку, спине и тому, что пониже. Видимо, от удара в голове немного прояснилось, и я догадалась заглянуть под стол, прежде чем окончательно впадать в панику.
– Аленушка, нельзя так пугать людей, – с набитым ртом проворчал недоеденный моей фантазией штурман, задним ходом выбираясь из-под стола и на ходу дожевывая бутерброд. – Я уж решил, Ада Измайловна изволили вернуться.
– Я вас напугала?! – возмущенно выдохнула я. – У меня чуть сердце не остановилось, когда вы там завозились, я решила – завелся кто-то прожорливый. Хотя… – протянула, с сомнением разглядывая мужчину, – не так уж я и далека от истины. Как в вас столько влезает?! Обедали же буквально только что!
– Вроде такая милая девочка, а такая язва, – мягко укорил он, хотя в голосе прозвучала одобрительная улыбка. – Хлеба деду пожалела, ай-ай-ай! А у меня желудок чужой, мне, может, тяжело.
– Чужой – это от кадавра с Колумбины? – машинально уточнила я. Кадаврами назывались эндемики той планеты, симпатичные некрупные зверьки, похожие на гибрид полосатой мартышки с пятилапым осьминогом, прославившиеся способностью за раз сжирать количество еды, в десять раз превышающее собственный вес. Способность, впрочем, объяснялась условиями обитания: у Колумбины очень вытянутая орбита, и на то время, что она находится вдали от своего светила, почти все живое впадает в спячку. Температура на поверхности, правда, не совсем экстремальная – ниже двухсот градусов[2] опускается только на полюсах, – но затишье длится почти три стандартных (то есть, земных) года.
