Элизабет - Черный Город
- Ты должна почаще распускать свои волосы. Они такие красивые, - бормочет он.
Я смеюсь. Никто прежде не называл мои волосы красивыми, даже Себастьян. Но не думаю, что я на самом деле сильно ему нравилась, он просто хотел обладать мной. Эш удовлетворенно вздыхает.
- Ты счастлив? - спрашиваю я.
- Да.
Я устраиваюсь на нем поудобнее, и его сердце ускоряется. Я все еще нахожу этот звук потрясающим. И это я его запустила.
- Каково это, не иметь сердцебиения? - тихонько спрашиваю я.
Он какое-то время молчит, и я думаю, не ляпнула ли чего лишнего.
- Это был ад, - наконец, говорит он. - Это будто застрять между жизнью и смертью; я мог ходить, говорить, дышать, есть, но живым по-настоящему не был. Я никогда не был частью этого мира.
- А теперь ты часть этого мира?
- Да, благодаря тебе.
Я теснее прижимаюсь к нему.
- У тебя одно сердце, как у людей или два, как у Дарклингов? - Я мало что знаю о физиологии полукровок, а мне хотелось всё знать об Эше.
- У меня только одно сердце, как у человека. Однако когда я встретил тебя, оно заработало точно таким же образом, как второе сердце у Дарклингов, так что, полагаю, как бы там я не был устроен внутри, во мне сочетаются обе расы.
- Ты унаследовал лучшее от обоих миров? - спрашиваю я.
Он посмеивается.
- Никогда не думал об этом прежде в таком ключе. Я всегда считал, что мне досталось всё самое худшее.
Мы продолжаем обниматься, пока солнце не начинает закатываться за город. Облака в небе сменяют тяжелые и черные тучи, угрожающие разразиться бурей. Я слышу, как вдалеке, в Легионе, жутко воя, перекликаются друг с другом Дарклинги, будто очнулись от спячки. Эш спокойно слушает.
- Тебе хочется быть с ними? - Я перекатываюсь на живот, чтобы увидеть его лицо.
- Да. Нелегко быть единственным полукровкой в городе. Мне...
- Одиноко? - заканчиваю я за него.
Он кивает.
- Но я больше не чувствую одиночества.
Он берет мою руку и кладет к себе на грудь. Его сердце под моей ладонью бьется монотонно и уверено.
- Так прекрасно иметь Кровную половинку. Ты всегда со мной. Я не одинок, - говорит он.
- Но разве тебе не хочется встретиться со своей семьей? - спрашиваю я.
- Я увижу свою семью сегодня вечером.
Он рассказывает мне о Сигуре и что его пригласили в Легион. Не знаю почему, но неожиданно меня заполняет ничем не объяснимый страх. Я не хочу, чтобы он туда шел, но не могу сказать ему, чтобы он не виделся со своей семьей.
- Откуда ты знаешь Сигура? - спрашиваю я.
- Они с моей мамой Кровные половинки. Когда разразилась война, моя мама ушла от папы, чтобы быть с Сигуром.
- Это должно было быть очень тяжело для тебя и твоего отца, - говорю я.
Он вздыхает.
- Все нормально. Кажется, я, наконец, понял, что у неё не было выбора. Если она испытывала к Сигуру то, что я чувствую к тебе, у неё просто не было другого варианта, кроме как быть с ним.
- Как они познакомились? Ты не обязан рассказывать, - быстро добавляю я, понимая, что опять веду себя бестактно. Мне любопытно узнать, как он жил, до встречи со мной.
- Перед началом войны, мама была связана с Фронтом Легиона "Освобождение", еще, когда они были защитниками гражданских прав, а не борцами за свободу, - объясняет он. - Ей, в самом деле, было не наплевать. Она даже ходила в ректорат Университета Блэк Сити, требуя, чтобы и Дарклинги имели возможность получать образование.
- Ого, поверить не могу, что она в этом участвовала, - говорю я, вспоминая, что отец рассказывал мне об этом.
Он кивает.
- Сигур возглавил движение. Она безумно влюбилась в него еще до того, как познакомилась с ним. Папа частенько поддразнивал её за это, он считал это глупой влюбленностью в местную знаменитость. Думаю, он был не прав. Дело в том, что, как мне кажется, мама, в конце концов, все равно ушла бы от папы.
- Почему ты так думаешь?
- Они боролись за меня. Чем глубже мама погружалась в дела, связанные с движением за гражданские права, тем сильнее ей хотелось растить меня, как Дарклинга.
- А отец этого не хотел?
- Он считал, что мне будет проще влиться в общество, если я буду больше человеком. Они никогда не спрашивали, чего хотел я.
- И чего же ты хотел?
- Я хотел быть Дарклингом. Я хотел бы жить со своей матерью, когда была возведена стена.
- Почему же ты с нею не жил?
Эш глядит куда-то вдаль.
- Она никогда не предлагала.
- Я рада, что ты остался. Иначе, мы бы никогда не встретились, - говорю я.
И тогда он целует меня. Медленно и мягко, и мое тело наполняется солнечным светом, заставляя расцветать каждую клеточку. Когда мы, наконец, прерываемся, он встает и помогает мне подняться на ноги.
- Мне, правда, нужно идти. Они ждут меня.
Я опускаю взгляд.
- Обещаешь, что вернешься ко мне?
Он приподнимает мой подбородок и нежно целует в губы.
- Ничто не может нас разлучить, - говорит он.
Грозовые облака над нами, в конце концов, прорывает дождем, и первые капли падают мне на щеку. Меня охватывает озноб. Надеюсь, что он прав.
ЭШ
С глухим звуком металлические ворота медленно открылись. Мои нервы на пределе. Наконец-то я окажусь внутри Легиона! Я не стал говорить отцу, что собираюсь сюда. Он даже не знает, что я встречался с Сигуром прошлой ночью, и об аресте тоже я не стал ему говорить. Это только расстроило бы его, на его долю достаточно страданий из-за мамы. Он думает, что я провожу сегодняшний вечер с Жуком.
Двое охранников появляются на лестничной площадке, я вижу их силуэты в лунном свете. Ростом эти двое футов по семь и здоровые, как медведи. Сигур стоит между ними и, хотя он не так высок, как они, но излучает гораздо больше энергии. Его белокурые волосы связаны сзади бронзовой лентой, одет он в оранжевую, со сложной вышивкой мантию, которая отлично подходит к его сверкающим глазам. Он без своей золотой маски, но с другой стороны, ночью ведь нет солнца, которое могло бы обжечь его кожу.
Он обнимает меня, и я напрягаюсь. Я не готов прямо так сразу вжиться в роль примерного Кровного Сына, до этого еще пока далеко. Охранники проводили нас на охраняемую территорию и закрыли главные ворота. Один из наших сопровождающих кричит команду привратникам вторых ворот, и они открываются. Меня встречает другой сопровождающий, и одаривает меня клыкастой улыбкой. Он тоже Дарклинг-Элока, как и я, с черными глазами и волосами, только его лицо более резкое и угловатое, с заостренным подбородком и длинным носом.
- После Вас, - говорит он, низко поклонившись.
Я переступаю через порог.
Я внутри!
В первую очередь меня поражает запах. Гниение, канализация и болезни - все самые худшие запахи на земле, и все сразу атакуют мой нос. Сигур обнадеживающе кладет мне руку на плечо.
