Вивьен, сплошное недоразумение - Светлана Дениз
Деланно рассмеявшись, я покачала головой.
– Остроумие, не ваш конек господин Норвик. Или возможно, я не понимаю юмор с земель Ванд.
Адам Редвил подавил улыбку. Зато по лицу Вальдемара пробежала тень.
С каждой минутой мы становились все более неприятнее друг другу. Это радовало.
– Мне сейчас вспомнился уморительный момент.
Гридея слегка дернула уголками рта, зато фамильным перстнем блеснула знатно.
– Когда наши дети были маленькими, то играли на лужайке недалеко отсюда. Брызгались водой и резвились. Это было так забавно. Вы так были дружны.
Ну, давайте начнем вспоминать всякую ерунду!
– Не припоминаю, – буркнула я, отрезая шляпку от гриба. Ростбиф я попробовала лишь слегка, не шибко обожая мясо.
– Зато помню я, – отец хмыкнул от поглотившего его счастья, – Вивьен обожала бегать голышом. Это вызвало у нее веселье.
Мне захотелось метнуть в Алистера вилкой. Какой раз он говорил бред перед чужими людьми обо мне. Конечно, это могло сыграть важную роль в моей неадекватности перед гостями, но это в любом случае, было унизительным.
Гордон Стейдж побагровел как и я, продавливая внутрь себя тяжелый вдох.
– Сейчас эта привычка у вас тоже сохранилась? – решил добить своими остротами Вальдемар.
– Разочарую вас, господин Норвик. Повадки изменились. Предпочитаю закапываться в землю как червяк копатель.
– Неожиданно, – ответил он, но я прочитала в одном слове совершенно иное. Я уже казалась ему чокнутой.
– Детство веселая пора.
Гридея вздохнула, уносясь мыслями в воспоминания.
– На сколько завтра намечен выход в свет?
Вальдемар поднял на меня свои темные глаза, явно недовольный возможностью провести со мной время.
– К пяти часам, госпожа Вивьен. Форма одежды вечерняя, не коктейльная.
Я подарила Вальдемару самую очаровательную улыбку из возможных, уже зная, что надену на себя свое праздничное платье цвета неспелой кукурузы.
Я терпеть не могла все эти увеселения и посему нарядов на эти случаи не имела. Моим миром было земледелие.
Наконец, подали десерт. Хотелось уже со всеми распрощаться. Болела спина от физических усердий, а монотонные разговоры порядком надоели.
Мерное поедание пирога с вишнэ нарушил истошный лай.
Орешек залаяла так, будто кто-то скоропостижно помер, не меньше.
Дед злобно вздохнул и покосился на меня.
– Ваше домашнее животное достаточно нервное, – констатировала Гридея. Она явно не любила питомцев.
Только я встала, чтобы угомонить Орешка, как животное вбежало в столовую, притащив в зубах ночную рубаху Агнесс. Питомец навалился на интимную вещь тетки и стал исполнять недвусмысленные движения, от которых все замолчали и вспотели от смущения.
Глава 10
– Угомоните псину, – рявкнул дед, явно взбесившись от развернувшегося развратного сюра. Гридея ахнула, а Вальдемар покраснел как мои идеальные томаты на грядках. Даже Адам Редвил посчитал все действо ужасным и бросил на меня взгляд, полный укоризны, будто я научила кутью таким движениям, благодаря книгам Эдерики Нейл.
Только отец, плевавший на все критерии этикета, рассмеялся во весь голос. Раскатисто и оглушительно.
– Вивьен, унеси питомца пожалуйста.
Видя, как меняется цвет лица деда, я схватила возбужденную Орешек и пожелав всем доброй ночи, потащила ее к тетке, сдерживая претензии о плохом уходе и содержании.
Тетки в покоях не оказалось. В голову закралась мысль, что она опять нахлебалась капель и отправилась в покои Редвила, но я откинула это соображение в сторону, по причине того, что я вылила все содержимое из кувшина.
Оставив крайне возбужденного Орешка, я притворила плотно дверь, несколько раз зевнув и забыв о тетке в ту же минуту. Зато женщина обо мне не забыла, наоборот вспомнила, так как оказалась в моей комнате, сидящей в кресле.
– Не помню, что давала разрешение заходить в мои личные покои без разрешения, тетушка.
Агнесс ухмыльнулась. Явно отошла от вечернего перевозбуждения и подняв подбородок взглянула на меня как на человека, который был достоин только прилюдной порки.
Только сейчас я уловила в руках женщины мой дневник, где практически все страницы были исписаны обожаемым именем.
Вспыхнув как световой кристалл на всю мощь, я сжала кулаки. Конечно, я не собиралась применять к тетке физическую силу, но ожесточенная стойка дала мне уверенности.
– Не знала, что так усердно читая молитвословы и ходя на проповеди, вы забыли о существовании личных границ других людей и этикете. Право, вы удивляете меня, тетушка.
– Думала, ты поумнела, но вижу, что нет.
– Я нахожусь на ступенях развития, свойственных моему возрасту. Что-то не так?
– Отцу не понравится эта находка.
– Вас что, кто-то покусал, тетушка? Или давно не доставали меня? Сначала были недовольны моим дарением, а потом решили устроить обыск? Вы доведете меня, и я пожалуюсь на вас судебному заступнику, в итоге!
– Не неси чушь и не позорь наш род. Ты навязала мне питомца, которого я не просила, ты не чтишь заветы и плюешь на нормы.
– Кутья, между прочим, дарилась с любовью и с посылом открыть ваше зачерствелое сердце, но теперь я понимаю, что вас исправит только семейный склеп.
– Ты нарываешься, Вивьен.
Взбесившись, я вырвала из ее рук свой дневник.
Совсем крышу сорвало у тетки!
– Это мое, чтобы я там не писала. Даже непристойности и срам. Еще раз сунете свой длинный нос куда не просят, я вам его прищемлю.
– Я прямо сейчас расскажу деду о твоих тайнах.
Агнесс бросилась к двери как полоумная. Она ведь и правда походила на нее. Явно настойка повлияла на ее душевную организацию не совсем хорошо. Появились побочные действия.
– Я тоже.
Тетка застыла, успев приоткрыть дверь. В два шага я оказалась рядом с ней и грохнула дверью, закрывая ее.
– Видела, как вы вчера искушали грехом Адама Редвила, а еще строите из себя святошу.
Руки женщины моментально опали вдоль тела. Она побелела как саван.
– Все не так. Что ты несешь?
– Правду, тетушка. Вы совсем с ума посходили от воздержания, видимо.
Господин Редвил свидетель и все мне рассказал, не сдержав подробностей. Вы его совращали, а потом и кутья съехала с катушек.
Не думала, что у тетки могут так округлиться глаза.
Она сделала несколько шагов назад, ударившись поясницей об трюмо.
– Заключим договор. Вы ничего про меня не рассказываете деду, не трогаете меня походами в молельный дом, я же, как честная и достойная госпожа, держу язык за зубами
