Фантазм - Кейли Смит

Её плоть рвалась на руках, кровь капала на угольно-чёрную землю под ней. Тело ныло, как никогда прежде, мышцы и суставы натягивались, как струны, с каждым мгновением всё сильнее, пока она не начала бояться, что они вот-вот откажут. Но она не останавливалась. Присутствие Блэквелла по-прежнему ощущалось где-то рядом.

С надрывным рывком она вытащила последний груз из утёса и потащила его к цепи. Раскрыв его петли, она позволила ему захлопнуться и упасть в пропасть внизу, а клетка с резким толчком поднялась вверх, к свободе. Когда под туманом раздались крики, она даже не вздрогнула. Её внимание было приковано лишь к выходу.

Проползая через портал и покидая уровень, Офелия едва добралась до арки входа в обеденный зал, как тут же потеряла сознание.

ГЛАВА 26. ВКУС

— О, ну же, — прозвучал глубокий голос, а прохладные руки нежно коснулись её лица, убирая волосы со лба. — Просыпайся.

Офелия не хотела, чтобы тот, кто её касался, прекращал это.

— Ммм? — пробормотала она, пытаясь открыть глаза, но веки казались слишком тяжёлыми.

— Я начну тебя исцелять, — сказал голос.

Она что-то невнятно промычала в ответ, пока тот, кто говорил, водил пальцами по повреждённой коже её рук. Ощущение было электрическим и вибрирующим, и Офелия неожиданно засмеялась.

— Щекотно, — выдохнула она.

Боль ушла почти так же быстро, как и вернулась сила в её конечности. Когда она наконец открыла глаза, на её лице засияла улыбка, и она уставилась в изумрудные глаза Блэквелла.

— Ты должно быть послан с небес, — произнесла она, когда голова окончательно прояснилась.

Он приподнял бровь с весёлой усмешкой.

— Это что-то новенькое для меня. Держи.

Он протянул ей руку и помог встать. Офелия потянулась, оглядывая гладкую кожу на ладонях, где всего мгновение назад были кровоточащие раны. Безупречные. Между тем, его руки были покрыты её кровью.

— Прости, — извинилась она с лёгкой неловкостью.

Он пожал плечами с усмешкой.

— Всего лишь кровь.

Она крепко сжала его руку.

— Спасибо. Ты помог мне это пережить.

Он сделал шаг вперёд и приподнял её подбородок, заставив посмотреть прямо в глаза.

— Ты справилась сама. Я горжусь тобой.

Её дыхание сбилось. Никто никогда не говорил ей таких слов. Ни Женевьева, ни мать. Мать могла сказать, что она что-то сделала хорошо, но никогда — что она ею гордится. Тесс Гримм была не из тех, кто разбрасывается комплиментами.

Но так же быстро, как её согрели его слова, следующая фраза заставила её кровь застыть.

— Я хочу поговорить о Призрачном голосе, — сказал он.

Офелия резко отдёрнула подбородок и покачала головой.

— Нет. Знаешь, что, давай просто сотрём из памяти всё, что случилось на этом уровне. Навсегда.

Физическая боль заставила ее забыть о смущении, но теперь, когда она вновь пришла в себя и почувствовала остроту своих эмоций после магии Блэквелла, её охватила жгучая неловкость. Она ведь плакала.

В следующий раз просто прыгай в лаву, подумала она.

Его лицо стало напряжённым.

— Если этот голос заставляет тебя причинять себе вред⁠…

— Я могу справиться сама, без твоей помощи, — огрызнулась она. — Я была просто под давлением. Он становится громче, когда я нервничаю.

— Офелия, — теперь его тон был серьезным. — Тебе не нужно скрывать это. Ты в порядке. Но если этот голос становится слишком навязчивым, не стесняйся обращаться за помощью.

— Я его контролирую, — упрямо повторила она. — Просто забудь.

— Он заставлял тебя разбивать руку в кровь, — прямо сказал он. — Прости, что я волнуюсь.

— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Никто не понимает. Люди только осуждают. Девочка, которая стучит по стенам перед тем, как выйти из комнаты, чтобы все, с кем она говорила, не умерли. Девочка, которая не может выйти по делам, потому что ей в голову пришла мысль, что что-то ужасное произойдёт, если она покинет дом. А я тем временем пытаюсь удовлетворить этот голос, чтобы хоть на мгновение избавиться от всех своих грехов, которые он заставляет меня прокручивать в голове снова и снова.

— Слушай, если тебе нужно стукнуть по стене, чтобы освободиться от этого голоса, я не осуждаю. Это одна из самых безобидных вещей, которые я видел в Фантазме, уверяю тебя, — его глаза сузились. — Но заставлять себя верить в то, что ты заслуживаешь боли из-за этого, — совсем другое дело. И если тебя мучают эти испытания… в первую очередь заботиться о себе— это не грех. Ты понимаешь это?

Она посмотрела на свои руки.

— Просто… всю жизнь люди осуждали мою мать за то, кем она была, — за то, кем теперь стала я. Некромантка. Для многих это одно и то же — грешница, демон. И иногда так легко слушать голос в голове, когда он говорит, что я чего-то не заслуживаю. Кто захочет находиться рядом с тем, кто связан со смертью и тьмой? Это же ужасно…

— Потому что я, конечно же, не понимаю, что значит быть окружённым смертью и грехами? — сухо ответил он.

Намёк был ясен.

— Можем поговорить о чём-то другом? — взмолилась она. — После всего, что произошло… Чёрт возьми, я просто хочу снова почувствовать что-то хорошее.

Взгляд Блэквелла тут же стал более внимательным, полным огня.

— И что же заставит тебя почувствовать себя хорошо прямо сейчас, ангел? — прошептал он.

Она сглотнула, чувствуя, как ответ пульсирует на кончике языка, но не смогла произнести его вслух. Это была плохая идея, слишком опасная даже для мысли. Но он дразнил её, бросал ей вызов. Она знала это. И всё равно — разве не заслужила она немного удовольствия после всех этих ран, крови и страданий, которые только что пережила? Если боль в этом месте гарантирована, почему бы не найти хоть немного удовольствия там, где возможно?

Он сделал ещё один шаг ближе, и она прижалась к стене позади себя. Блэквелл опёрся рукой о стену над её головой, наклоняясь к ней.

— Ну же, ангел. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы тебе стало хорошо. Я весь в твоём распоряжении.

Она подняла лицо, едва касаясь его губ, но не произнесла ни слова. Низкий, чувственный звук вырвался из его горла, и он свободной рукой потянулся к её корсету, едва касаясь ткани. Пальцы осторожно начали развязывать шнурки, по одному, медленно, пока кровь, покрывающая его руки, не оставила следы на нежном белом платье под корсетом.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — пробормотал он.

Её дыхание стало прерывистым, когда корсет наконец упал, и его пальцы принялись расстёгивать пуговицы платья. Одну за другой.