Любишь меня? Люби мою собаку! (СИ) - Таня Белозерцева
Настало время еды. Все домовики мобилизовались. Предстояло накормить два рта так, чтобы не угваздать всю кухню. Но надежды были тщетны, бывший мракоборец набрал полный рот творога и сказал «фрр-р-р-р»… Будто снегом украсил домовиков, Августу и всю кухню свежим снеготворогом.
Алисе забава понравилась, и трапеза началась. Великовозрастные малыши развлекались изо всех сил, пользуясь тем, что Августа не может представить себя шлепающей таких дылд. Наконец детки насытились и в колясочке отправились на прогулку. Прохожие смотрели на сие действо с разными чувствами — от жалости до брезгливости, минуя охренение.
Так проходили дни, недели и даже месяцы. Дети начали разговаривать, самостоятельно ходить, в том числе и в туалет, и тут возник вопрос… А школьные знания кто им даст? Сначала подумали о Минерве, но, по-видимому, она не могла отрешиться от того, что «дети» уже взрослые и поэтому каждый урок заканчивался дружным ревом. Северус отказался сам, Флитвик тоже, что выдавало здоровый инстинкт самосохранения… Слава Мерлину, согласилась Гризельда Марчбенкс, проверенная временем опытная экзаменаторша и старинная подруга Августы. Ежедневно эта статная леди в возрасте «столько не живут» являлась перед детьми и, практически не прикладывая усилий по удержанию порядка, начинала занятия. Всего через неделю дети смогли наколдовать «Петрификус Тоталус» и сбежать.
Часть двадцать шестая. Что-то начинается в большом мире…
Кикимер спустился и осторожно привел на крыльцо преображенного Регулуса, потому что бедный песец не мог шагу ступить, чего-то испугавшись, он лег на пузичко и жалобно заскулил.
Итак. Кикимер внес его в дом, Оксана и Сириус с тревогой принялись его осматривать, щупать мохнатые бочка и лапки, заглядывать в прищуренные глазки и спрашивать, что случилось. Домовик, поколебавшись, щелкнул пальцами, рискнув расколдовать хозяина. С громким взвизгом песец свалился со стола и скрылся из глаз, а потом из-под стола выглянул встрепанный Регул. Выбрался, встал и сел на стул, обхватил себя за плечи и растерянно пробормотал:
— И что это было? Сроду ж анимагом не был…
Оксана с Сириусом потрясенно взирали на бедолагу — так вот чего испугался недопёсок, он впервые в жизни превратился в зверька и первый опыт вышел весьма плачевным: неожиданность плюс отсутствие опыта. А Регулус продолжал переживать, подняв голову, он своими прозрачными глазами посмотрел на стоявшую перед ним пару и жалобно сообщил:
— Это же очень больно. А я и не знал, как страшно превращаться в зверя… Теперь я понимаю Снейпа, за что он Поттера так ненавидел.
— За что? — внезапно севшим голосом спросил Сириус. Регул передернулся и ответил:
— Ну как за что?! Разве ты не помнишь? Вы ж все четверо тогда участвовали! Загнали Северуса в угол и принудительно применили к нему высшую трансфигурацию, притом что каждый из вас колдовал что-то свое, и Северус, ваш беспомощный враг, превратился в смесь каких-то птиц. Клюв, помнится, был как у ворона, тело и размеры как у индюшки, а на крыльях частично остались пальцы. Я ещё помню, что Нарцисса упала в обморок, а вторая кузина Белла со злости хотела проклясть вашу бешеную четверку Мародеров. Но братья Лестрейнджи её удержали от расправы, сказали, что справедливости к слизеринцам она этим не добьется… А как Северусу потом было плохо, кто бы знал, только мы, его однокашники, знали, что у него температура под тридцать девять градусов, а он, несмотря на болезнь, всё равно пришел на урок, и никто из учителей об этом так никогда и не узнал.
Регулус помолчал, а потом с болью посмотрел на Сириуса:
— Скажи мне, за что вы так не любили его? Нищего полукровку-сироту? Я гордился им, он знатно вам сдачи отвешивал, храбро сражаясь в одиночку против четырёх идиотов. Наверное, поэтому Северус и стал Мастером боя, Менталистики и Зельеварения. Конечно, имея такую толпу врагов за спиной, и не такому научишься. А над вами все смеялись, вы же трусы! Вчетвером всегда нападаете и всегда со спины.
Снова замолчав, он разочарованно махнул рукой, с кряхтением, по-стариковски охая и держась за бок, поднялся и ушел к себе.
Сириус и Оксана остались на кухне, растерянно и подавленно глядя друг на друга. Первым нарушил молчание Сириус, виновато глядя в пол, пробормотал едва слышно:
— Я знал, что у Нюнь… у Снейпа была температура… Я… я чуял это своим собачьим нюхом, но, как безголовый болван, не чувствовал раскаяния. Оксана, скажи, неужели все дети такие жестокие?! Я — плохой?
Оксана подошла к нему и мягко прижала палец к его губам:
— Тшш-ш-ш-ш… Ты не плохой, и ребёнком был чудесным. Просто такова жизнь. И поведение каждого отдельного человека зависит от окружающей обстановки. Насколько я успела понять, ты и твой брат учились в школе пансионного типа, где три-четыре сотни детей всех возрастов варятся в собственном соку десять месяцев в году, делая коротенькие двухнедельные перерывы между семестрами и на два месяца летних каникул. Так?
Сириус зачарованно кивнул, ощущая тепло её пальца на своих губах и пожирая глазами её алые губы. Оксана нежно улыбнулась и потекла речью дальше:
— А в таких детских коллективах, увы, на первое место выдвигается Закон о выживании. Будь как все, иначе тебя заклюют и навесят ярлык Белой Вороны, то есть будешь ты той презренной птицей, не похожей на других. Вот и все… Сири… а что ты так на меня смотришь?
Вместо ответа Сириус склонился к ней и нежно, едва ощутимо прикоснулся губами к её губам. Отстранился, робко и вопросительно заглянул в зеленые глаза с карими крапинками. Оксана мечтательно облизнулась и тихо мурлыкнула:
— Мм-м-м… не распробовала.
Сириус улыбнулся и поцеловал её по-настоящему. Вкусно и сладко.
* * *
Утро Гермионы началось с аварии. Неудачно повернувшись, она случайно заступила колесом на лестницу в гостиную, и кресло сорвалось. Появившаяся эльфийка перенесла перепугавшуюся Гермиону на диван в гостиной, потеснив однокурсников, а кресло приземлилось само в виде обломков. Метнувшийся молнией к ней Невилл сразу же обнял заревевшую девушку.
— Как же я теперь? — рыдала Гермиона.
— Не волнуйся, не надо плакать, починим мы твое кресло, — утешал ее Невилл. — А пока не починим, я тебя на руках носить буду!
От этого заявления Гермиона так удивилась, что даже перестала плакать. Присутствующие нарисовали себе в воображении картинку «Невилл несет Гермиону в туалет», но благоразумно промолчали. Только Рон пытался что-то вякнуть, но его заткнули знающие натуру своего брата Фред и Джордж. Гарри кивнул, собрал обломки кресла
