Не бойся, тебе понравится! - Дарья Андреевна Кузнецова
— А не знаю. Наверное, надоело на одном месте сидеть, а тут непуганых студентов обещали дать, — легкомысленно отмахнулась она и, положив камень обратно на стол, шумно вдохнула. — М-м, Шахаб, ты чистое золото, честное слово. Вот прям слиток по весу… Так что за камень-то?
— Это тебе. — Он коротко глянул исподлобья. — Подарок.
— Здорово! — искренне похвалила Халлела и потыкала камень пальцем. — А зачем?
— У нас так принято, — он неловко повёл плечом.
— А почему именно булыжник? То есть, прости, камень. Нет, он красивый, я ничего не имею против, но на артефакт не годится, да и не артефактор я. Или это вроде полезного подарка? То есть вот тебе камень, а какое украшение заказать — сама думай? Интересный вариант, — эльфийка сунула в рот внушительный кусок яичницы и аккуратно, двумя пальцами, пододвинула камень поближе, разглядывая.
— В нашей культуре каждый камень имеет своё значение, — ровно начал Шахаб. — Их не дарят просто так. Бирюза — знак любви и верности. Серьёзных намерений.
— О! — только и выдала Халлела, прожевав. Смерила мужчину задумчивым взглядом, опять потыкала пальцем камень, как будто он мог ожить и укусить за палец. — А что с ним после этого делать?
— Что угодно. Иногда оставляют так, на память, чтобы не разрушать красоту камня. Иногда заказывают украшения.
— А насколько серьёзные у тебя намерения? — подозрительно глянула на него эльфийка.
— Самые серьёзные, — на удивление спокойно ответил Шахаб.
Для себя — на удивление. Утром он волновался, и когда камень дарил — тоже, а сейчас отчего-то отпустило. Откуда-то появилась стойкая уверенность, что Холера и не подумает отказаться, а вместе с этим — еще более неожиданная в своей философской невозмутимости мысль, что даже самый резкий отказ или ничего не изменит, или — окажется к лучшему.
— Ты хорошо подумал? — насмешливо уточнила Халлела.
— А ты? — Шахаб взял короткую паузу, прожевал и пояснил в ответ на недоумение в глазах собеседницы: — Совместно проведённая ночь в постели женщины еще сотню лет назад заменяла свадебный обряд.
Несколько секунд они мерились взглядами. Шайтар насмешливо приподнял брови и чуть склонил голову к плечу, ожидая реакции, эльфийка недоверчиво хмурилась. А потом вдруг выдала:
— Бе-бе-бе! — и показала язык.
Шахаб расхохотался, а Повилика невозмутимо сказала:
— Ну и сам дурак, так тебе и надо. Бирюза ладно, она о большом и чистом. А остальное в куске? Это золото, что ли? Намёк на мою бесценность? — усмехнулась она.
— С этим не так строго, но… Тут удачно совпало, этот камень и правда похож на тебя. Это не золото, это пирит, — пояснил он.
— Золото дураков? — захихикала Халлела. — Золотая обманка? Хорошего же ты обо мне мнения!
— Люди и эльфы ни песчинки не понимают в камнях, — поморщился Шахаб. — Пирит красивей золота, но состоит из железа. Хорошая сталь всегда честнее и надёжнее золота.
— О!..
Шайтар не сдержал усмешки: Холера впервые на его памяти не нашлась сразу с ответом и предпочла зажевать неловкость.
Повилика и правда растерялась. Глупо, наверное, потому что серьёзное отношение и намерения шайтара выпукло проявились еще вчера днём, в результате скандала с матерью: случайную любовницу так не защищают. Но вроде поскандалили и разошлись, можно жить дальше, и кто же знал, что развитие ситуации окажется таким стремительным. Спасибо, не предложил сразу замуж, а то она понятия не имела, что могла бы на это ответить.
Но шайтарские ухаживания всё равно произвели впечатление. И шайтарские комплименты.
Ей доводилось слышать слова восхищения. Разные, иногда даже всерьёз. Хвалили красоту и изящество в юности, стойкость и волю к жизни — в тюрьме, где, кроме неё, был всего один отрезанный, буквально превратившийся в растение: вроде бы жил, выполнял простейшие привычные действия, но попробуй назови это жизнью. Он стал для Халлелы еще одним стимулом выстоять.
Потом тоже хвалили. И за талант, и за красоту — людям нравилась её нынешняя внешность.
А слова Шахаба неожиданно глубоко тронули. Интонацией ли, прямотой или тем, что сказаны были вовсе не для того, чтобы сделать приятно, а как выражение жизненной позиции…
Но Халлела не была бы собой, если бы долго трепетала и переживала из-за даже очень пронзительных слов. Уже к кофе она совершенно успокоилась и с интересом разглядывала подарок, поворачивая его на столе разными сторонами и прикидывая, что интересного может получиться из этого камня. В отношении Шахаба она приняла то самое решение, которое принимала уже неоднократно: у неё пока ничего не спрашивают и ничего не предлагают, а что подарки дарит — не отнимает же!
Шайтар молча наблюдал за ней со смесью иронии и умиления.
— Шахаб, я всё спросить забываю, — вдруг оживилась Повилика. — А куда моих подельников дели? Остальных из лаборатории. Или всех прикончили на месте с особой жестокостью?
— Не интересовался. А что? Хочется крови?
— Ну что ты, я сама доброта! Подумала, что придётся новых помощников воспитывать, а я только Дариналь натаскала до достаточной самостоятельности…
— То есть ты хочешь не только узнать, но и достать их оттуда? — усмехнулся Шахаб.
— Ну да. Если убили — это одно дело, а если живая — что она бездельничать будет?
— Я спрошу брата.
— Думаешь, он согласится с тобой разговаривать? — усомнилась Халлела.
— Уверен.
Вдаваться в подробности и уточнять детали эльфийка не стала.
Закончив с завтраком, на работу они отправились одновременно.
Шахаб проводил женщину до университета и наказал дождаться вечером его, не выходить одной на улицу — просто на всякий случай, и Халлела легко пообещала. Она не сомневалась, что в первый день на новом месте задержится надолго, и к лучшему, если шайтар придёт и заберёт домой. Возможно, силой, но это зависело от состояния дел и планов ректора.
Мужчина поцеловал её на пороге и распрощался. Не оценить иронию ситуации Повилика не могла: где бы еще ждать таких семейных отношений, как не в шайтарском плену?
Университет производил удручающее впечатление, и хорошо, что Агифа отличалась достаточно тёплым климатом, иначе при таких щелях в окнах, кое-где просто выбитых и закрытых картоном, работа и учёба здесь превращалась бы в ежедневный подвиг.
Да она и так превращалась, как убедилась Халлела, осмотревшись в сопровождении дара Иллеха. Кое-где помещения выглядели как после бомбёжки — впрочем, почему как, если здания пережили очень многое? Преподаватели и студенты тоже не вызывали восхищения своим внешним видом: денег не водилось ни у кого из них, а уж о приличном кафе при университете и речи не шло. Перекусывали все тем, что принесли из дома, и хлебу с водой никто не удивлялся и не кривил носы.
Оснащение лабораторий соответствовало
