Истинная для волка - Анна Соломахина
Развернулась к самовыдвиженцу на роль благоверного, убедилась, что разговаривать с ним бесполезно, и вспыхнула от ярости.
«Да как так! Я ему помогла, брата нашла, а он! — бушевала в ней искренняя обида. — Домой! В задницу всё! Где там ветер?»
Набрав в лёгкие побольше воздуха, Рената собралась запеть песнь призыва ветра, но… дар предвидения проснулся как никогда «вовремя», и вместо запланированного, она выдала очередное пророчество:
Твой путь: зимняя стужа
Кровавые грозди горькой рябины
Твой путь кому-то нужен,
С кем душою ты единый.
Твой путь по холодным дюнам,
Твой путь под звездою юной
Ты пришёл, увидел, возжелал:
Свою пару ты узнал
Зов пары
Аромат малины затуманил небеса
Зов пары
Силуэт дивный — отвести нельзя глаза
Зов пары…
С ранней зорьки до самой последней звезды
Ты не можешь ни пить, ни есть и не спать
Только дальше по следу вперёд идти,
Лишь бы суженную догнать.
Ты готов переплыть даже море за ней,
На вершину забраться высокой горы,
Были б крылья — сумел бы достичь скорей,
Но никак, только в лапах шипы.
Зов пары
Всё нутро на измене, как найти её скорей
Зов пары
Ты готов разорвать на клочки того, кто с ней
Зов пары…
И смеётся ветер, бросая в лицо
Колючие иглы холодной пурги.
И хохочет буря, окружая в кольцо
И тебе не видно ни зги.
И ты бьёшься с стихией ни на жизнь, а насмерть,
Обращаешься к лесу, чтобы укрыл,
Ускользаешь, уходишь, хочешь успеть,
Молишь небо дать тебе сил.
Зов пары[1]…
Все замерли, завороженные силой её голоса, а от содержания пророчества, которое мало для кого осталось секретом — смысл лежал на поверхности — холодело в груди. Не зря! Ибо не успели стихнуть последние подвывания, которыми Рената разразилась после текстовой части, как снаружи раздался настоящий волчий вой, непрозрачно намекавший на скорую реализацию пророчества. Не успели басурмане сориентироваться в стремительно меняющейся обстановке, как уже в следующий миг в юрту ворвался волк. Замёрзший, потрёпанный, лапы кровоточат, глаза дикие…
— Мамочки! — Рената приложила руки к щекам — любимый жест её мамы, когда та сильно удивлялась.
Пылающий яростью взор волка тут же нашёл ту, которую так долго искал. Потеплел, стал менее кровожадным и безумным, отчего Ренате стало тепло-тепло, спокойно-спокойно.
Не обращая внимания на обнажённые сабли охраны (готовые выпасть из трясущихся рук, стоит ему только рыкнуть), Харальд двинулся к своей женщине. С каждым его шагом её омывало волной эмоций, причём настолько разных, что она не знала, как реагировать. С одной стороны, она чувствовала, как жар окатывает тело, как всё её существо тянется к этому невероятному созданию, прошедшему, судя по потрёпанному виду, настоящий ад. С другой стороны, она… испугалась. Силы влечения, жажды прикоснуться, отдаться, подчиниться…
Нет, последнее она точно не любит!
Но волк всё приближался, немыслимый кульбит, и перед ней уже мужчина. Обнажённый, лохматый, невыносимо прекрасный. Руки сами потянулись к нему, пальцы скользнули по литым мышцам груди, огладили плечи, зарылись в волосы, сейчас лишь слегка намекавшие на светлый окрас.
Миг, и его сильные руки подхватывают её, отчего кружится голова, тело наполняется лёгкостью, а укус на шее горит, рассылая импульсы удовольствия, томления, предвкушения…
Несмотря на эмоции, Рената краем глаза замечает, как остальные волки врываются в юрту, скалятся, рычат, а Харальд властно приказывает:
— Всех убить.
— Нет! — она аж подпрыгнула у него на руках. От её пронзительного вскрика волки, как ни странно, остановились. — Тут много невинных!
Она схватила его за голову, впилась в него взглядом и чеканно выдала:
— Не руби с плеча, сначала разберись, что к чему.
Харальд зажмурился, встряхнул головой, сбрасывая остатки пелены ярости, охватившей его существо. Вновь открыл глаза, почти не безумные, сглотнул и хрипло попросил:
— Покажи, кого не трогать.
— Никого не трогайте, пусть они сами в своём соку варятся, — Рената не держала зла на Батыр-хана, ведь он не успел причинить ей критичного вреда.
Но на самом деле ей просто повезло, её судьба могла сложиться куда хуже. Это понимали все, включая Айтбая, не говоря уже о самом Харальде.
— Нет, такое не прощают и не оставляют безнаказанным, — он ещё крепче сжал Ренату в объятьях, поднял глаза на замерших басурман, обвёл их взглядом. — За похищение и удержание в плену моей жены все виновные ответят головой. Ваша смерть будет быстрой — скажите спасибо заступничеству Ренаты.
После он принюхался, кивнул на тех, чьего запаха не было на поляне, откуда его возлюбленную умыкнули в степь, показывая собратьям, кого не трогать, развернулся и двинулся к выходу с Ренатой на руках.
— Да постой же ты! — Рената каким-то чудом умудрилась извернуться (не иначе, как ветер помог), соскочить с рук и броситься наперерез волками.
Глаза зажмурены, волосы дыбом, но знать, что ты виновна в страшной резне — так себе воспоминание на всю оставшуюся жизнь.
— Давайте их просто схватим и будем судить!
— Я не знал, что она — твоя жена, — вмешался в разговор Батыр-хан. — Ты не объявлял об этом. Я думал, что ты переспал с ней один раз и все дела.
Зря он сказал последнюю фразу — от неё Харальд вновь рассвирепел.
— Прости, не хотел тебя обидеть, — хан вскинул руки, даже не пытаясь сопротивляться.
Да и не смог бы, ведь все прекрасно понимали, что сделай они малейший намёк на нападение, и их порвут на кусочки. Сабли против волков могут сработать, но недолго. Зато потянуть время, пока снаружи не соберётся войско — вот это идея. Уж тогда несчастный пяток волков,
