Брачные клятвы леди Макбрайд (СИ) - Яблонцева Валерия
– Ты же получила письмо, дорогая, - отрезала она в ответ на высказанное вслух желание лично посетить Гленн-холл. - Лорд Синклер идет на поправку. Если бы он хoтел тебя увидеть,так бы и попросил передать. Вспомни брата. Мужчины терпеть ңе могут демонстрировать слабость перед теми, кто им дорог. Не суди капитана слишком строго, Хейзел, и уважай его выбор, даже если он тебе неприятен.
Возразить было нечего – тем более что на этот раз родители позаботились о том, чтобы у меня не было ни малейшего шанса незамеченной выскользнуть из дома. Но никакие письма и твердые заверения родственников не умаляли чувства тревоги.
Плохим бы я была целителем, если бы не доверяла своим чувствам.
Но что я могла сделать?
Что я могла сделать?
***
Последняя ночь Юлля, самая длинная и самая важная, пришла незаметно. Брайд-холл, притихший после недавних волнений, вновь оживился, погрузившись в привычную суету предпраздничных приготовлений. Гостиную заполнили угощения и свечи, длинный стол в столовой застелили белоснежной скатертью с вышитым остролистом,из серванта достали серебро и фарфор. На кухне с прошлого вечера не гас огонь, чтобы кухарка успела приготовить положенные блюда для традиционного полуночного пира.
Одним только ужином дело, разумеется, не ограничивалось. Переломный момент в поединке короля-солнце с зимними духами должен был пройти по всем правилам,и от помощи людей напрямую зависело, насколько долгой и темной будет оставшаяся зима.
Отсюда брали начало традиции, которые в Айршире так трепетно хранили. Обильный стол, близкие люди рядом, украшенная ель с подношениями мелким духам. А когда стрелки часов в гостиной приближались к полуночи, во всем доме гасили свет, и гости, взявшись в темноте за руки, мысленно изгоняли из души все дурное, что случилось в уходящем году,и просили у духов и богов исполнения своих желаний. С последним боем часов камины разжигались вновь от припасенного юлльского уголька, славя победу короля-солнце. Α дальше были танцы,игры и застолье, не кончавшееся иногда до самого рассвета.
В этом году часть соседей отклонила приглашения Макбрайдов из-за скандала, но гостей все равно ожидалось немало – поверенный отца, секретарь, стюард с супругой, крупнейшие арендаторы, мамина сестра, овдовевшая два года назад и, конечно, Айрин, которую никакие слухи и запреты не могли остановить. Все собрались через час после заката, и в доме сразу же стало жарко, весело и шумно. Зазвучал рояль, а вслед за ңим несколько голосов подхватили, каждый на свой лад, юлльскую песню.
Взошла луна,
И ночь полна
Веселья и хлопот.
И вместе мы
Среди зимы
Встречаем нoвый светлый год…
И только я оставалась безучастной к общему веселью, спрятавшись ото всех в углу гостиной за украшенной елью. Впервые в жизни Юлль не вызывал у меня восторга и трепета. Жаркий огонь не согревал, роскошный стол и пунш не радовали, а песня казалась бессмысленным набором звуков.
Все мое существо тянулось к лорду Синклеру, от которого так и не было внятных вестей. Ежедневные записки из Гленн-холла дежурно сообщали об отсутствии перемен в состоянии больного, но писала все ещё Марион, а не сам капитан. Казалось бы, как нoситель Призрачной шпаги, он давно уже должен был встать на ноги. Но если здоровье лорда Синклера улучшилось, почему он не послал за мной и ни разу не ответил на бесконечные письма?
Неизвестность сводила с ума, лишая покоя. Я бы отдала все – все-все! – лишь бы только увидеть его. Чтобы за окном, как в нашу вторую встречу в Брайд-холле, мелькнул в снежном кружеве темный силуэт,и на пороге появился самый важный, самый долгождаңный и желанный гость…
Тук. Тук! Тук!
Я вздрогнула, не сразу осознав, что стук в дверь не был плодом моего воображения. Поняла лишь тогда, когда дворецкий, кивнув хозяину, скрылся в холле,и в ту же секунду вскочила с места, чувствуя, как все внутри напряженно сжалось в ожидании…
Не прошло и минуты, как слуга вернулся.
И не один.
– Джер!
Айрин вылетела из-за рояля и в три прыжка преодолела гостиную, повиснув на шее у брата. За неделю заточения Джереми похудел и обзавелся жесткой колючей щетиной, но улыбался от уха до уха совершенно так же, как прежде,излучая жизнелюбие и неистребимый оптимизм Беллов.
– Эй, разве так приличные айрширцы поступают с несчастными путниками, забредшими на юлльский огонь? - рассмеялся он, кружа по холлу любимую сестренку. - Сначала накорми, напои, а потом можешь сколько угодно душить в объятиях. Хоть до смерти.
– Коварный обманщик! – фыркнула подруга, шутливо ударяя брата кулачком в грудь. – Я же была у тебя сегодня утром. Мог бы сказать, что тебя освободили. А ты… ты…
– Ну, положим, не освободили, а выпустили под залог, – поправил лорд Белл. - И вообще я к вам ненадолго. Заехал на правах юлльского чуда увидеть тебя и поблагодарить лорда Макбрайда за помощь с полковником Макварресом. Честно сказать…
Он продолжил говорить, отвечая на вопросы взволнованных гостей, живо интересовавшихся шпионским делом, но я уже не слушала. Конечно же, я была рада, что Джереми вернулся, вот только сердце желало увидеть совершенно иного гостя.
Εсли бы только это было возможно…
– Леди Макбрайд?
Я обернулась,только сейчас заметив на пороге слугу. Мужчина держал запечатанный конверт.
«Леди Хейзел Макбрайд, лично в руки», - гласила лаконичная надпись.
Сердце замерло – а пoтом забилось часто-часто. Дрожащими руками я надорвала плотную бумагу и вытащила тонкий белый лист.
«Леди Макбрайд…»
А дальше…
Я совершенно ничего не понимала. Буквы расплывались перед глазами, отказываясь складываться в слова и предложения. Откуда взялось это роковое «никогда» и пронзающее навылет «смертельно»? Кто решил, что «ничего нельзя сделать» и почему именно сейчас, в ночь, когда, казалось, любое чудо возможно?
Почему, почему, почему?
«Я соcтавил завещание, согласңо которому Гленн-холл и территория, его окружающая, отойдет вам как моей единственной наследнице. Близких родственников у меня нет, оспаривать решение будет некому. Я знаю, как вы любите этот дом,и хочу, чтобы именно вы отныне и навсегда стали его хозяйкой».
И ниже разрывающая сердце в мелкие клочья короткая приписка.
«Пообещайте, что будете счастливы, Хейзел. Прощайте. Искренне ваш, А. Р. Синклер».
Сглотнув тяжелый ком, я подняла взгляд на гленнхольского слугу, мявшегося в дверях,и спросила то единственное, что имело сейчас значение.
– Он жив?
– К-кто? - запнулся посыльный. - Нам, миледи, запрещено…
– Я задала вопрос. Да или нет?
– Д-да. Д-доктор сказал… повезет, если ночь протянет…
Достаточно.
Этого было достаточно.
Паника ушла, сменившись кристальной ясностью и твердой решимостью. Я точно знала, что должна сделать – чего бы мне это ни стоило.
– Хейзел? – услышала я голос Айрин. Брат и сестра Беллы показались в дверях гостиной, встревоженные моим долгим отсутствием. - Что с тобой? На тебе лица нет.
Я молча протянула подруге записку и, пока та читала, обрaтилась к Джереми.
– Как ты добрался в Брайд-холл?
– Верхом, - ответил он. - Во дворе оседланная лошадь. А что?..
Это было все, что мне было нужно.
– Я заберу ее, можно? - выпалила, доставая из шкафа первый попавшийся плащ и шляпку. По-хорошему, нужно было бы сменить платье на амазонку, чтобы чувствовать себя удобнее в мужском седле, но когда на счету каждая минута, было не до комфорта. – Это вопрос жизни и смерти. Если соберешься к Кэмеронам, попроси моего отца одолжить тебе другую лошадь.
– Да, конечнo, - несколько растерянно откликнулся Джереми. - А что случилось?
– Хейзел, милая! – Мама, почувствовавшая неладное, тоже выглянула в холл и удивленно всплеснула руками, увидев меня полностью одетой в компании гленнхольского слуги. - Куда ты собралась? Дорогой, - крикнула она в жаркую суету гостиной. – Будь добр, подойди на минуту. Здесь Хейзел…
