Не драконь меня! (СИ) - Екатерина Ивановна Романова
Чистить режиссера в мои планы не входило, но он оказался в неподходящее время в неподходящем месте. Похоть застала его на пляже, там, где я приземлился. Поговаривают, видеть пикирующего дракона во время секса — плохая примета, ведет к импотенции. Мне даже по-свойски жаль мужика. И, если бы не Бриана в моих лапах, я бы молча улетел. Пришлось и с ним поработать, а режиссеры — натура хрупкая, с тонкой душевной организацией…. Я бы мог и грубо, но тогда съемки бы не состоялись, а Бриана так стремилась в них поучаствовать, что даже наплевала на все предосторожности.
Не проработал только эльфа, но тот и рад стать героем истории. Он влюблен в Дероуз и позаботится о ней. Они друг другу подходят.
Сердце сжалось. Нас разделяют сотни километров, а я по-прежнему чувствую ее эмоции!
— Это когда-нибудь прекратится? — спросил у Лари. Пришлось рассказать ей о нашей с Брианой связи, когда срисовывал рисунки с ее кожи. Занятно, что они проявляются в момент эмоционального напряжения и бесследно исчезают в момент покоя.
— Прекратится, — с оптимизмом заявила дочь. — Когда издохнешь. То есть очень и очень скоро, — глумливо добавила она, переводя надписи.
Заслуженно.
Ларисалинда, перекинув косу за спину, склонилась над пергаментом. Огарок свечи трепетал, разгоняя вечерний сумрак в уютной лачужке. За окном постанывали птицы, скрипели стволы высоких деревьев, звенели цикады, сильно и яростно билось сердце, одно на двоих…Вычеркнуть из жизни человеческую девчонку оказалась не так просто, как я думал. С глаз долой из сердца вон у драконов не работает.
Я сконцентрировался на Лари. Своей дочери. Гены дракона ей не передались, она унаследовала генетику матери, обычный человеческой женщины. В те годы я был безрассудным, во мне бушевали гормоны, я был бунтарем и верил, что весь мир лежит у моих ног. Ее мать была первой красавицей и моей первой человеческой женщиной. Жалею, что никогда не интересовался, что стало с ней после нашего расставания. Больше такой ошибки я не совершу, и сделаю все чтобы обезопасить значимых женщин в моей жизни. Бриану сбережет Киллиан, хоть эта мысль мне и ненавистна, а о дочери я позабочусь сам. Если не помогут Небесные врата, поможет Алфирея. Если уж я договорился с Драконом смерти, и с его дочерью найду общий язык. Или общего врага. Или общий интерес.
— Что ж, дракон, — тяжело выдохнула Лари, прерывая мои раздумья. Она подняла на меня огромные глаза цвета диких зарослей и объявила, — у меня для тебя две новости.
— Начни с хорошей.
Девушка усмехнулась.
— Одна плохая, а другая очень плохая.
Я опустился на лавку и подвинул к себе пергамент, словно в непонятных закорючках мог найти ответ на невысказанные вопросы. Черная линия изящно скользила по шероховатой бумаге, сливаясь в безобидный с виду узор, совершенно лишенный силы. Как снежные закорючки на стекле.
Но эти узоры без разрешения ворвались в мою жизнь, и раскроили её по своему лекалу.
— Плохая новость в том, что это заклинание объединения душ. Снять его я не смогу.
— В таком случае, какая новость очень плохая?
Лари посмотрела на меня очень внимательно и произнесла:
— Я знаю, где находится последний камень.
— И?
— И ты только что избавился от него.
Понимание нагнало стремительно, как стрела, выпущенная умелым стрелком. Но как такое возможно?
— Я тщательно изучал бумаги. Артефакт разбили на четыре камня, и хранители передали эти камни четырем расам: драконам, оборотням, людям, эльфам. Когда история подзабылась, камни вставили в артефакты, потеряли, разграбили. Все перемешалось, но найти их след все же получилось — такую мощь не скроешь. Наверняка ты что-то спутала. Четвертый камень где-то у Грастхаргена.
Если он конечно не блефует, что в его духе.
Картинка сложилась со скоростью пикирующего дракона. Княгиня хитра и изворотлива, она знала, что я ищу камни и понимала, что никогда добровольно к ней не приду, если только не пойму, что нечто очень значимое находится у нее. Я сам нашел доказательства, и сам пришел к ней. Она всего лишь закинула удочку и ждала, когда я клюну. Из-за человеческой девчонки я утратил предусмотрительность и попался.
— А кто вообще сказал, что камней было четыре? — внезапно спросила Лари. — Ты в этом уверен? Раскрытие первых врат было так давно, что история вполне могла внести свои коррективы. Тебе ли не знать, как сильные мира сего ее переписывают в угоду своим желаниям.
Это так. Но камень не мог превратиться в человека. Это невозможно!
— Надписи на ваших руках — это ключ. Ключ к тому, как открыть Небесные врата.
— Только не говори, что без Брианы я их не открою.
— Есть у меня теория, — с сарказмом произнесла дочь. — После вашего… гхм, разговора по телам, ваши ауры слились. Души переплелись теснее, вы обменялись энергией и теперь ты в некоторой степени Бриана Дероуз, а Бриана Дероуз в некоторой степени дракон.
— Значит, в некоторой степени, я могу открыть врата прямо сейчас?
Энергия волной прокатилась по телу. Дракон нетерпеливо распахнул магические крылья, готовый к действию, но человеческая ипостась призвана ограничивать импульсивность необузданного зверя.
— Я бы на твоем месте не спешила. Открывать врата небезопасно, ты понятия не имеешь что тебя ждет по ту сторону. К тому же, ты точно не знаешь, где их открывать.
— Знаю. Там, где грань между мирами особенно тонка. Я сделаю это прямо сейчас. Сегодняшняя ночь будет особенной. Дракон это чувствует.
Я решительно встал и сжал в ладони кольцо. Медлить нельзя. Если теория Лари верна, то наш с Брианой энергетический обмен — явление временное и стремительно слабеет.
— Отец! — Лари подскочила и взволнованно взяла меня за руку. Кинжал в сердце не ранит так больно, как эти четыре буквы. Они обезоруживают. — Пожалуйста, побудь со мной этой ночью.
Тревога в ее глазах обескураживала. Она как будто переживала за меня, хоть это и невозможно.
Глава 42
— Пожалуйста, — прошептала она голосом, искаженным от невыплаканных слез. — За все ночи, что ты должен был проводить у моей колыбели. За все ночи, что я проплакала в юности и нуждалась в твоем совете. За все ночи, когда я пыталась понять, почему не нужна тебе, что со мной не так, почему ты меня бросил. Пусть я уже не малышка, пусть мне больше столетия, но рана в моей душе не заросла. Мои человеческие родители умерли. Во всем мире
