Королева миров - Таня Лаева
— Я тебя волную?
Ох, снова повелительный взгляд, властный голос, эта заигрывающая интонация.
— Еще как…
Я не знала, что мне делать, я стояла мокрая до нитки в луже воды и не могла пошевелиться. Луи блуждал взглядом по моей прилипшей к телу мокрой одежде, выгодно подчеркивающей мои изгибы и округлости.
— Может дашь мне полотенце?
Он подошел ко мне и требовательно произнес.
— Подними свои руки.
«Конечно, мой господин…» — подумала я и охотно их подняла, и он стянул с меня мокрое платье, оставив лишь в одном белье. Я пыталась поймать его губы для поцелуя, но он был не приклонен. Луи поднял меня на руки и отнес на диван. Я дрожала как мокрый бездомный маленький котенок.
— Расслабься…
Он обдул мои плечи и ключицы холодным дыханием, заставляя дрожать еще сильней. Он снял с шеи полотенце и начал нежно впитывать капли с покрытой мурашками бархатной кожи. После каждого прикосновения он целовал это место губами. После того как я стала сухая и поцелованная во всех местах, он закутал меня в мягкий плед, пахнущий молоком и овечьей шерстью. Запеленав, он прижал меня к себе и держал, пока я не перестала дрожать. В его объятиях я таяла словно свеча от огня.
— Согрелась, малышка моя?
— Да…
— Я принесу чай. А ты сиди тут и не вздумай вылезти из-под одеяла.
Как всякая хорошая и послушная девочка я закуталась в пледик и ждала любимого, предвкушая его ласки. Я вспомнила его слова, что мы здесь не просто так… любопытство начало надгрызать мои нервишки и волнение забурлило под кожей. А что если он… Внезапно я услышала, как снова зазвонил его телефон, как он взял трубку, услышала звон разбитой посуды…
— Луи, ты в порядке?
Я молниеносно оказалась на кухне. Луи стоял над столешницей, уперевшись в нее кулаками. На полу лежали осколки чашек и блюдец. Я подошла и погладила его по спине.
— Что случилось?
— Грета в реанимации… ее сбила машина.
Я закрыла рот рукой. Я полюбила эту женщину всем сердцем… и мне было больно услышать это. Но для Луи… для него это был настоящий удар.
— Выезжаем, сейчас же!
— Да.
Глава 2. Незваный гость
Через полчаса мы уже неслись обратно в Париж. Стремительно мы удалялись от заснеженных каменных великанов, освобождавшихся от остатков серых дождевых облаков, чтобы погреться под заходящим солнцем. Я взяла Луи за руку и тут же почувствовала его боль и дрожь, ладони были ледяные.
— Все будет хорошо, слышишь?
Он молча смотрел только вперед, погруженный в свои мысли. За его хладнокровной маской скрывалась настоящая буря.
— Луи?
— М?
— Я говорю, что все будет хорошо…
Он повернулся ко мне… его глаза были наполнены слезами. Моргнув он отправил крупную хрустальную каплю стекать по мужественным скулам. Смахнув предательское свидетельство слабости, он крепко сжал мою руку.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю и буду рядом.
Он поднес мою руку к горячим губам и поцеловал. На рассвете мы подъехали к больнице, куда определили Грету. Выбежав из машины, мы помчались в приемный покой.
— Добрый день. Я ищу Грету Беккер, она поступила вчера вечером сюда, после дорожно-транспортного происшествия.
Медсестра проверила журнал. ("Вы Луи Бертран?"). Луи кивнул. ("Идите замной, а вы оставайтесь здесь, Мисс").
— Вот же…
Это была пухлая девчонка лет двадцати, она без абсолютного стеснения строила глазки моему Луи. Ух, вырвала бы их!
— Ты что же, сучка, жить расхотела?
Пробурчала себе я под нос в тот момент, когда она дотронулась до моего Луи чуть ниже спины как бы направляя в нужном направлении, хотя коридор то всего ОДИН! Во мне все бурлило от злости и вот-вот вырывалось бы наружу. Да как она смеет? Я уже хотела сорвать с нее скальп… Луи меня опередил, он резким движением одернул ее руку и сделал шаг от нее. Он произнес ей что-то на ругательном французском, при этом оставаясь с абсолютно каменным лицом. Девушка выпучила глаза и стремительно помчалась на свой пост, напротив которого победоносно сидела я и сверлила ее зелеными разъяренными глазами. Луи отправил мне воздушный поцелуй и направился за дверь отделения реанимации.
Спустя час он вернулся…
— Ну что там?
— У нее сломано два ребра и левая нога, позвоночник не задет.
— Так это же должно быть хорошо?
— Это еще не все… самый сильный удар пришелся на голову, у нее кровоизлияние и очень обширная гематома.
Он тяжело вздохнул.
— Ей сделали трепанацию, отчистили все от крови… но…
Его голос дрогнул.
— Шансов очень мало. Ее надо перевозить в центр нейрохирургии… там может быть смогут помочь.
— А перевозить куда?
— В Германию. Если она не выживет я похороню ее там, на ее Родине.
— В смысле ты? А я? Германия же совсем рядом. Я могу поехать…
— Нет, я поеду один.
Он крепко обнял меня и прижал к себе, его сердце билось так сильно, от чего мне становилось еще тяжелее.
— Я не оставлю тебя! Я поеду с тобой.
Я шептала ему на ухо.
— Прошу тебя, я хочу поехать с тобой.
Он отстранился и взглянул мне в глаза. Холодная пелена закрыла от меня его душу. Острая ледяная игла пронзила мне сердце от его тихих, как будто чужих, следующих слов.
— Я. Поеду. Один.
Я оттолкнула его и стремительно вышла из больницы. По пути домой мы не разговаривали. Вечер и ночь мы провели в гробовом молчании, и утром он уехал, не сказав мне ни слова. Я притворялась, что сплю, а он даже не заглянул ко мне и не поцеловал перед отъездом, как каждое утро до этого. Когда дверь за ним захлопнулась, я, наконец, разревелась, заглушая свои слезы и боль подушкой, которая еще хранила запах любимого и такого жестокого мужчины.
Проревевшись, я взяла себя в руки и направилась в нашу пекарню. Был понедельник, надо было проверить всех работников, сообщить о несчастии и наведаться в булочную, отконтролировать свежесть и разнообразие витрины. Дела отвлекали меня от горечи моей обиды, и я переставала себя жалеть.
Кем я стала? Тряпкой… игрушкой в его руках. Нет, Луи любит меня. Ведь так? Он сломал меня, полностью подчинил своей воле. Решал все за меня… но я же знала, на что шла… и вроде бы мне это нравилось. Как он мог отвергнуть мою заботу,
