Медведь по завещанию - Екатерина Полянская
Добралась.
В этот момент сон будто выплюнул меня, и глаза распахнулись.
Видимо, это был не совсем сон, потому что я и правда стояла в саду. В тонкой ночной сорочке и босиком. Хорошо, хотя бы в сорочке!
Наверное, успокоительное зелье все же действовало, потому что я не заорала, лишь позвала дрогнувшим голосом:
– Августина?..
Безумие какое-то.
Ветер усилился, как-то особенно жутко просвистел в ветках деревьев, и я обхватила себя за плечи.
– Это ведь не просто так, да? – Протянула руку и потрогала узор. – Я хочу помочь, но не знаю как.
Очередной порыв ветра заставил задохнуться.
Возникло странное ощущение, словно мной управляла я сама, принятое зелье и еще кто-то…
У калитки мелькнула тень. Сфокусировать взгляд я не успела – через считаные мгновения она уже приближалась ко мне. Наверное, этому есть какое-то магическое обоснование. В конце концов, мне не раз объясняли, что Моарт Глэд давно не человек, скорее ходячее проклятие.
– И тебе доброй ночи, – заговорила первая, потому что так менее страшно.
Запоздало рассмотрела его глаза. Сделать это раньше мешали темнота и расстояние, но сейчас… Они были подернуты пленкой, как у мертвеца, а под ней горели алые огни. С трудом пробивались.
– Она… как-то управляет нами, – просипел Моарт Глэд из-под влияния.
– Я думаю, Августина в своем праве.
Конечно, мне было страшно. Запоздало нахлынуло понимание, в каком окружении я прожила все это время. Месяцы. Но ведь прожила же! И сейчас угрозы лично себе не чувствовала. Августина, этой ночью странным образом пробравшаяся внутрь меня, страдала, была измучена… и была ведьмой.
– Время пришло, – произнес мой рот чужим голосом. – Пора этой истории закончиться.
Не знаю, насколько быстро бы все произошло, но тут на крыльце загорелся фонарь, и из дома вышел Ник. Осмотрелся, заметил нас с Глэдом и недобро прищурился. Я снова порадовалась ночнушке, даже своей сегодняшней истерике порадовалась. Если бы не она, вряд ли я засыпала бы в таком благообразном виде и сейчас имела бы все шансы продемонстрировать потомку основателя то, чего демонстрировать не хотелось. А так даже коса аккуратно заплетена.
– Что случилось? – Ник поравнялся с нами.
Его прищур… похоже, он использовал магическое зрение и понял, что даже так видит не все.
– Но сначала Глэдшир должен узнать правду, – почти простонала Августина.
Ник вздрогнул, услышав, как я говорю чужим голосом. В повторной попытке всмотреться напряг глаза так, что они покраснели. И, похоже, что-то все же разглядел, потому что в его руках зажглись заклинания.
– Дай ей закончить. – С трудом заставив руку подчиняться, тронула его за локоть. – Это ведьма Августина. Она, можно сказать, создала Глэдшир. Я тебе потом объясню.
Слова давались легче. Похоже, Августина была согласна с моим пониманием ситуации, поэтому ослабила контроль.
Ник с явной неохотой впитал заклинания, продолжая внимательно следить за мной.
– Все было не так. – Мои губы шевелились, подчиняясь воле другой женщины. – Они всем врали.
Внук самозваного основателя сдавленно застонал.
Видимо, не суждено было этой ночи быстро закончиться, потому что через калитку, которую мы сделали на месте бывшей дыры в заборе, прошла Иззи. Еще на одно действующее лицо стало больше. В отличие от меня она успела набросить халат поверх ночной сорочки. Глаза Глэда при виде Иззи на миг прояснились.
– Может, сразу весь город созовем? – проворчала Августина. – Право слово, так получится быстрее.
– Что с Бьянкой? – перепугалась соседка. От испуга даже попытаться что-нибудь колдануть забыла. – Что у вас здесь происходит?!
– Тихо, – шикнул на нее Ник. – Явилась без приглашения, так смотри молча.
За прошедшие месяцы Иззи настолько привыкла к нам, что совсем не обиделась на его тон.
Глэд шумно вздохнул.
– Неправда, что город создал Бродерик, – вновь заговорила Августина. – Он всем наврал.
Она повторялась, но для нее это было важно. Она так долго не имела возможности что-то сказать!
Земля под ногами Глэда засветилась оранжевым заревом, как если бы под стопами тлели угли. От них черными призрачными лентами потянулась тьма, впитываясь в проклятого. Иззи сдавленно всхлипнула.
– Я не хотел! – За Моарта теперь тоже говорил совсем другой голос. – Так получилось!
– Ты и дальше всем врешь! – мгновенно взвилась Августина.
– Не я убил тебя. – Для Бродерика Глэда в прошлом тоже отыскалось кое-что важное. – Ты же это знаешь.
Выяснения отношений проклятых призраков выматывали. Тело постепенно заполняла противная слабость, она ощущалась даже через Августину. Решив, что пора заканчивать, попыталась что-то сказать, но сумела лишь беззвучно пошевелить губами. Контроль был полностью у Августины.
– Расскажи нам свою историю, – попросил ее Ник, словно уловив мою потребность.
Именно эти слова и застряли у меня на языке. Волшебно, что мы так хорошо понимаем друг друга.
– Это я нашла место для одаренных. Я придумала защиту и все остальное. – Августине было важно, что кто-то готов ее слушать. – Бродерик Глэд был просто моим поклонником. Не слишком искренним, как оказалось.
– Но, когда тебе понадобилась сила мага в плетении, ты обратилась ко мне, – не без самодовольства напомнил самозванец устами внука. – Ты всегда меня недооценивала, Гасти!
– Ты предал меня! – О, ничто не было забыто…
– Несколько сотен лет назад. Может, пора уже смириться, что у твоей игрушки оказалась собственная воля?
Августина внутри меня зарычала, ветер усилился. Дерево, каким-то образом связанное с мертвой ведьмой, будто ожило, налилось силой, ветви зловеще шевелились.
Дурное предчувствие жалило. Что-то эдакое витало в атмосфере.
Завершение древней истории грозило вылиться в новый эпизод, и большой вопрос, удастся ли кому-то из нас не пострадать.
– Эй, стойте! – вмешалась Иззи, надо заметить, очень вовремя. – Мы все еще не знаем, что у вас произошло.
– В чем именно был обман? – поддержал ее Ник, как всегда выбрав самый правильный вопрос из возможных.
Магия несколько затихла.
Я чувствовала, как Августина всеми силами пытается сдержаться, напоминает себе, что хочет освобождения и справедливости, а не мести. Только так они с Бродериком Глэдом могли бы наконец обрести покой.
– В ту ночь мы наполняли силами линии защиты, оживляли их, – вернулась она к повествованию.
– В те времена магия была другой, – пояснила Иззи для несведущих, – гораздо более мощной.
Моя голова неконтролируемо кивнула, а я изо всех сил старалась не думать о том, насколько безумно происходящее.
– Узоры и другие расчеты были верны, – продолжала Августина, – но все вышло из-под контроля. Задача Бродерика была влить совсем немного, чтобы Глэдшир принимал и магов тоже. На остальное моих сил хватило, но пришлось отдать их все. Я понимала, что не выживу, пыталась оторваться от плетений, но у меня не получалось. А мой бывший скакал вокруг и причитал, никакой помощи.
– Умница у нас ты, я лишь средний исполнитель, – отгавкнулся Глэд-самый-старший. – Разве не так ты мне говорила все два года наших отношений?
Сколько же между ними накопленных обид…
– То есть он тебя не убивал? – своим вопросом Ник опять не дал разгореться склоке двух призраков.
– Нет. Моя жизнь стала залогом безопасности одаренных в Глэдшире. Не то чтобы я была на это согласна, но так произошло. – Я вздохнула, но это был ее тоскливый вздох. – Бродерику всего-то и оставалось закрепить плетение, что он и сделал. А потом… он закопал мое тело в корнях дерева, а всем сказал, что я сбежала и всю работу пришлось сделать ему. Так он стал основателем города, которого помнят до сих пор, а мое имя стерлось из памяти людей. Никто меня больше не помнил!
– Я поступил ужасно. Прости. Это был минутный порыв, за который мне через пару дней стало стыдно, но я не осмелился сказать людям правду, – произнес Бродерик Глэд, вроде бы искренне раскаиваясь.
Верить ли ему, однако, решать было не мне.
– Ты должен был все рассказать! – взвыла Августина.
– И кто поверил бы, что не я тебя убил? – В его вопросе тоже слышалось что-то справедливое.
– Лжец! Трус! Подлец!
– Тщеславная стерва!
– Мерзавец! Негодяй!
Порыв ледяного ветра разбил кадку, стоявшую на крыльце.
– Только ты не прикидывайся нежным цветочком, – скривилось лицо Моарта, выражая отнюдь не его мимику. – Ты прокляла мою семью. Совершенно невиновных людей, которые понятия не имели, что я наделал. Я, знаешь ли, ни с кем не делился. Если уж так хотела мести, проклинала бы только меня! Но не-е-ет, твое тщеславие требовало сделать больно еще кому-нибудь, не так ли?
– Я не могла обрести покой! – всхлипнула Августина. – Мне было холодно,
