Заклятие на любовь (СИ) - Анна Сергеевна Платунова
Но потом что-то случилось. Когда все изменилось бесповоротно? Ник превратился в высокомерного и хмурого подростка. Во всяком случае, так мне тогда казалось. Ни пошутить, ни подурачиться. Ни повалить на пол и защекотать, как прежде. Я и сама была не та смешливая и озорная девчонка. Наверное, это просто жизнь. Дети вырастают и меняются, и узы, что держали крепче железа и камня, истончаются, пока от дружбы не остается ничего, кроме легкого сожаления.
Однако сейчас, когда я рассказала про ясный летний полдень пятилетней девчонки, почудилось, будто и нет тех, разлучивших нас с Домиником, лет.
– Мне жаль, что мы больше не друзья, – закончила я.
В душе, в том месте, где долгие годы лежал тяжелый угловатый камень, появилась приятная легкость.
– Он был мне дорог… – прошептала я, и по щеке скатилась непрошеная слезинка.
Вот удивительно. Мэтрисс Кеолея ясно дала понять, что нужны лишь светлые воспоминания. Я плакала, но на сердце сделалось спокойно и тихо. Какой получится эликсир из этакой смеси чувств?
Ди молча нашел мою ладонь и тихонько ее пожал. Я была ему благодарна за то, что он не начинает утешать, говорить банальности вроде: «Да и плюнь ты на него, было бы из-за чего переживать!»
– Теперь ты! – буркнула я.
А то ишь, уши развесил, а сам-то отмалчивается.
Настала очередь Ди собираться с мыслями. Ему тоже было непросто – он молчал, хмурился. В конце концов заговорил.
– Удивительно, как совпало: я тоже хотел рассказать тебе о друге. Хотя у меня были чудесные любящие родители, и все-таки про друга я вспоминаю очень часто.
– Повторюшка, – проворчала я, но на самом деле не злилась: подумаешь, подсказала Ди идею.
Он улыбнулся и подтолкнул меня плечом.
– Я серьезно! Но, чтобы не докучать, расскажу только об одном эпизоде. Хотя уверен, что в жизни каждого ребенка случалось что-то похожее.
– Ну давай! – заинтригованно сказала я.
– В начале лета мои родители подарили нам корзину со свежей клубникой. Слишком большую для маленьких животов. Мы честно съели половину, потом кому-то из нас стукнуло в голову размазать оставшиеся ягоды по лицу и рукам. Ладно, знаю кому: мой друг всегда был сорванцом и выдумщиком, даже в четыре года. Наши физиономии, испачканные красным соком и мякотью, выглядели устрашающе. Но на этом шутка не закончилась. Мой друг ворвался в зал, где в это время сидели наши родители, с криком: «Папа-папа, нас покусали дикие пчелы!» Надо было видеть, как перепугался ее бедный отец.
– Его.
– Что?
– Его бедный отец. Ты оговорился.
– А, да. Как он заметался, подхватил сына на руки. Кричал моим родителям: «Помогите, сделайте что-нибудь!» А мой друг в это время заливался хохотом.
Я, слушая рассказ, не сдержала смеха. Картинка как живая встала перед глазами. Я прямо-таки видела ошарашенное лицо несчастного родителя, и даже представила на его месте собственного отца. Наверное, Ди прав, похожие истории есть у каждого ребенка.
– Чем все закончилось? Его выпороли?
Ди поглядел на меня, чуть наклонив голову, усмехнулся краешками губ.
– Нет, его никогда не наказывали.
– А не помешало бы! – авторитетно заявила я.
Димитрий расхохотался, однако причин своего бурного веселья объяснять не стал. Я хотела было обидеться, но Ди смеялся так заразительно, что я рассмеялась следом.
– Вы до сих пор дружите? – спросила я.
Ди засунул руки в карманы, будто ему сделалось зябко, пожал плечами.
– Сложно сказать… Однажды наши родители поссорились, хотя мой отец и его всегда были лучшими друзьями.
– Что же случилось?
– Точно не знаю. Они перестали к нам приезжать. Я не видел лучшего друга долгие три года, а когда мы снова увиделись, что-то сломалось. Я хотел поговорить на серьезные темы, ведь мы уже не дети, но друг желал лишь озорничать. А я казался себе слишком взрослым, чтобы поддержать эти шалости. Хотя…
Ди грустно улыбнулся.
– Теперь жалею. Я ведь знал, внутри он был прежним, добрым и славным… мальчишкой. Я его оттолкнул зачем-то. Такой весь из себя умный и значительный.
– Дурак дураком, – хмыкнула я.
Ди вскинулся, а я продолжила:
– Нет, а что? Кто тебе еще правду скажет?
Теперь наступила моя очередь взять Ди за руку, ведь я не собиралась обижать его и не хотела, чтобы слова прозвучали грубо.
– А самое печальное, когда я осознал, что и дурачиться не помешает, мой друг уже бесповоротно изменился. Он как-то растерял эту детскую непосредственность. Перестал смеяться, будто боялся, что от смеха раньше времени появятся морщины. Он стал похож на мраморную скульптуру. Красивый, холодный…
– Ой, Ди, ты так описываешь друга, – я многозначительно выделила последнее слово, – что я начинаю опасаться, будто ты из этих…
– Из кого? – не понял он.
Потом вытаращил глаза.
– Ну ты дурында, Пеппи! Как тебе такое только в голову пришло!
Я расхохоталась. Я специально его подначивала, чтобы отвлечь от грустных мыслей.
– Знаешь, что твой друг, что мой – идиоты! Вот я всегда любила подурачиться!
Врала, конечно. Еще два месяца назад я и помыслить не могла, что я, прекрасная и неприступная графиня Алисия Уэст, буду носиться по парку растрепанная, с покрасневшим от холода носом, и швыряться в Ди охапками листьев.
Но Пеппи стыдиться нечего! Никто не ждет от толстушки манер блистательной и утонченной графини.
Мы с Димитрием гонялись друг за другом, валялись на пестром осеннем ковре, зарывали друг друга в листья. Как дети малые, честное слово. Но впервые за долгое-долгое время я чувствовала себя свободной. Тугие путы, стянувшие сердце, исчезли.
Набегавшись, мы рухнули на спины и уставились в небо.
– О Солнцеликая, – простонала я. – Надеюсь, нас никто не видел!
– Я надеюсь, что видели, – усмехнулся Ди. – Пеппи, просто разреши себе быть собой!
Наши пальцы переплелись. И больше не нужны были никакие слова.
*** 51 ***
Наш с Ди эликсир «Детские грезы» получил оценку «превосходно». Он душисто пах клубникой и был цвета расплавленного янтаря. Флакончик с эликсиром оказался теплым на ощупь, будто нагретым летними солнечными лучами.
– Ты делаешь успехи, Пеппилотта, – благосклонно кивнула мне мэтрисс Кеолея.
А я вместо того, чтобы по обыкновению фыркнуть, мол, мне это неинтересно, улыбнулась в ответ.
Что со мной творится? Так я всю ершистость растеряю, обрасту мягкой кожицей – кусайте все подряд. Нет, нельзя размякать: слабого съедают первым. А страшненьким толстухам и подавно следует быть начеку.
