Невеста для предателя (СИ) - Наталья (2) Дягилева

От страха я чувствовала, как пульс отдается в висках. Остановившись перед массивной дверью я глубоко вдохнула и прижалась ухом к двери. Ни звука. Видимо, папа использовал Хранитель тайн. Это значило, что они по крайней мере обсуждают что-то важное.

Я заставила себя отойти.

Через десяток мучительно долгих минут Бредвин вышел из кабинета, и я столкнулась с ним в том же полутемном коридоре, где мы расстались:

— Лорд Бредвин! — я сделала шаг ему навстречу. — Мне так неловко за наш последний разговор и за глупости, которые я позволила сказать, — еще шаг. — Прошу, скажите, что сможете меня извинить?

Борясь с отвращением, я потянулась, чтобы его поцеловать. На мгновение Бредвин замер, удивленный, но быстро перехватил инициативу — его руки оказались на моей талии, губы были нетерпеливы и требовательны. Я замерла, но Бредвину, как и в прошлый раз, было будто все равно, как я реагирую на его напор.

Я вцепилась пальцами в лацканы его пиджака, чуть потянула на себя… моя ладонь скользнула ему в карман, пальцы нащупали артефакт. Бредвин даже не заметил, как я вернула плоский камень себе. Он оторвался от меня, когда я уже считала секунды.

— На вас сложно злиться, леди Иветт, — произнес он, приподнимая пальцами мой подбородок. — И все же никогда больше не говорите о тех сплетнях. Ни с кем.

Глава 23

Я с головой забралась под одеяло и накрылась сверху пледом. Была уже ночь: свет в поместье погас, все разошлись спать. Я едва дотерпела до этого момента, так что руки теперь дрожали. Наконец, я осторожно коснулась магией артефакта, и тот тихо, на грани слышимости принялся воспроизводить то, что запомнил в кабинете моего отца.

Хлопок двери двери, глухой стук шагов, скрип открывающегося кресла. Короткий обмен приветствиями. Затем резкий и холодный голос Бредвина:

— Что вы говорили Иветт о Нейморе?

Секунды замешательства.

— О Нейморе? Не припомню, чтобы мы его обсуждали.

— И вы никогда не рассказывали ей ничего, что… не следовало бы знать человеку непосвященному?

— Бредвин, боюсь, я действительно не понимаю, о чем мы сейчас говорим, — я узнала этот тон. Отец говорил с моим женихом куда вежливее, чем если бы в кресле напротив сидела я, и все же в его интонациях проскальзывало что-то покровительственное.

— Я говорю о нейморской резне, — любезно уточнил Бредвин, — и том, какое я имею к ней отношение.

Сердце у меня ухнуло вниз. Это было близко к самому настоящему признанию.

— И какое вы имеете к ней отношение?

Еще пауза.

— О, — затем неразборчивый звук, будто Бредвин хмыкнул, — Так вы что же, не в курсе? Мы, конечно, не обсуждали эту историю прямо, но я всегда полагал, что вы обо всем знаете. Как-никак, цепной пес Его величества.

Это было так похоже на насмешку, что я внутренне сжалась. Ни разу не слышала, чтобы с отцом говорили в подобном тоне.

— Просветите меня.

Чьи-то пальцы отстучали рваный ритм на деревянной поверхности.

— Вильфорд, при всем уважении… в конце концов, мы скоро станем родственниками. Вы ведь лучше меня знаете, как делаются дела. В жизни не поверю, что вы приняли на веру всю эту историю с Неймором и ни разу не усомнились в том, что солдаты Листании вот так просто так вырезали целый город.

— Этого я не говорил. Я, конечно, понимал, что история сомнительная. Но раз тем делом занимался не я, то счел за лучшее, как бы это сказать… не уточнять лишних деталей. Так это вы организовали резню в Нейморе и обвинение Листании?

— Я, — подтвердил мой жених. В голосе у него не было ни стыда, ни сожаления. Ни намека на то, что сейчас он признается в убийстве сотен беззащитных людей.

— По собственной инициативе? — уточнил отец.

Он не казался удивленным. Я кожей ощущала липкое отвращение. Отец догадывался обо всем, — все равно, что знал наверняка, — и продолжал служить королю, поддерживать войну против Листании, находить изменников. Изменников, вроде Кристобаля.

— Нет, разумеется, нет. Его величество тогда искал повод для войны и предложил мне взять на себя эту задачу. Я счел, что не стоит его разочаровывать.

— Понимаю, — короткая пауза. — И какое же отношение к этому имеет Иветт?

Бредвин, которого отец описывал как тактичного молодого человека, тут же выложил ему подробности:

— Сегодня на прогулке она вдруг заговорила о Нейморе. Сказала, что слышала, будто я был там во время резни. Якобы, кто-то ей об этом сказал.

— Разве об этом ходят слухи?

— Нет, — мгновенно ответил Бредвин, затем повторил с нажимом: — Нет. Я не слышал, чтобы кто-то связывал меня с теми событиями. А я весьма щепетилен в этом вопросе.

— Но и от меня, как ты теперь понимаешь, Иветт не могла услышать ни о чем подобном. Может быть… — отец помедлил, как будто не хотел развивать мысль, — Арден или кто-то из его приспешников упоминал нечто подобное при ней?

— Я думал об этом. Для Ардена такая информация стала бы настоящим подарком. Король приказал вырезать город в собственном королевстве, чтобы был повод развязать войну с соседним государством. Если об этом узнают, на троне ему не усидеть. Но я хорошо подчищал следы. Если даже вы не знали правду о Нейморе, откуда бы мог Арден? От двора он давно отлучен, а обвинение в госизмене, даже ложное, точно мешает ему вести расследование.

Напряженное молчание.

— Я поговорю с Иветт, — произнес отец. — Узнаю, что ей может известно и откуда. Хорошо, что ты внимателен, и все же… не следует слишком волноваться. Она должно быть что-то напутала. Ослышалась. Иветт рассудительная девушка и не будет говорить ничего, что может навредить её семье.

В другой ситуации слова прозвучали бы как комплимент, но не сейчас.

Я дослушала их разговор до конца: обсуждение того, что случилось в Нейморе, признания в преступлениях, планы. Только после хлопка двери я отпустила магию — и артефакт замолчал, оставляя меня в тишине.

У меня в руках было то самое признание, которое я обещала добыть Кристобалю. Но к радости примешивалось отвращение — настолько острое, что меня, казалось, вот-вот стошнит.

Мне хотелось сбежать прямо сейчас. Броситься прочь из комнаты, из поместья, скорее найти Кристобаля. Но к побегу следовало хоть немного подготовиться. Завтра. Я сбегу