Мой снежный король - Кая Север
— Так что придётся тебе с камнем как-нибудь на счёт этого разобраться. Либо ты целый, невредимый и в сознании, либо это неисполнение договора с его стороны. А это ведь влечёт за собой страшные последствия, он ведь не просто игрушка, а древний магический артефакт.
Я почуял возмущение инородной магии в воздухе, и теперь уже догадался, что это сам Камень. Не нравится ему, когда вот так диктуют условия, пусть даже это и делает сама хранительница. Что же… Нам с ним тоже придется повоевать. Только вот когда он будет уже у меня внутри. А еще я не могу удержаться от некоего подобия улыбки, своей улыбки, которую может вызвать только Вельма. Да, я намеренно упомянул при заключении договора, что моя жена должна быть счастлива. Но как камень этого добьется — это будут уже его проблемы. Оставит мне жизнь и позволит быть отцом и мужем — о таком я и мечтать бы не мог. Сумеет убедить Вельму в том, что он сохранил мне жизнь и все идет по-прежнему — почему-то я думаю, что так все и будет, учитывая хитрость эльфийской побрякушки. Но, в любом случае, я знаю лишь, что эмоции, что испытывает Вельма, не навсегда. Что сама древняя эльфийская магия теперь обязана будет позаботиться о ее счастье.
— Значит, мы с тобой проживем нашу жизнь вместе и, после твоей естественной смерти спустя несколько сотен лет, он получит мое тело и магию в полное свое распоряжение, — пожимаю я плечами. — Я же говорю тебе — все будет хорошо. Может, тебе стоит прилечь? — я снова ласково глажу Вельму по волосам.
Конечно, теперь стоит привыкнуть к тому, что мое беспокойство о ее здоровье в большинстве своем будет напрасным, но мне все равно хочется продолжать проявлять к ней заботу.
Вместо ответа девушка забирается ко мне на колени и давит на плечи, вынуждая улечься на спину. Она часто так делала с той поры, как мы сблизились — и каждый раз у меня внутри словно бы загорается очаг тепла от ее близости.
Снова уставившись на меня нос к носу, Вельма упрямо проговорила:
— Даже не пытайтесь потом меня с камнем обхитрить. Я-то всего его уловки знаю.
Ох, я бы ни в коем случае не хотел бы врать Вельме или пытаться как-то обхитрить ее. Лукавство вообще не в моем стиле. Поэтому я лишь усмехаюсь на ее угрозы о том, что нам с камнем лучше даже не думать о подобном.
— Прямо уж все? — тут же перенимаю я игривое настроение принцессы.
— Знаешь, если ты помнишь предыдущую хранительницу, то, получается, ты уже тогда встречался с камнем. Хоть он и не покушался на тебя тогда. Или еще в детстве заприметил?
— Помню очень плохо, — отвечаю я на ее размышления о том, что с той женщиной с портрета я уже должен был видеться раньше. — В моем детстве я и отца помню плохо… Его почти никогда не было со мной рядом. И та женщина… Мне казалось, что она его наложница или что-то вроде того.
Я не пытался вспоминать о детстве и оно практически стерлось из моей памяти. Разум устроен так, что ты способен вспомнить не саму картину прошлого, а лишь последнее воспоминание о нем. Такой вот парадокс. И о своем детстве я уже не думал очень давно.
Задумавшись, Вельма принимается накручивать прядь моих волос на палец.
— Как думаешь, как они познакомились? Твой отец бывал в нашем королевстве? Если у них с хранительницей был совместный ребёнок, то это точно не просто увлечение…Тем более, это каким же надо быть альвом, чтобы заполучить хранителя камня и вытащить её из-под опеки совета?
— Ответ есть только в письмах, Вельма, — уже серьезнее отвечаю я. — А я не думаю, что хочу читать их и допускать возможность проникнуться к отцу сочувствием.
Положив голову мне на грудь, Вельма тяжело вздыхает. Я знаю, что она уже ему сочувствует. Альву, который у нее на глазах вырезал всю ее семью. Такова уж она… Раз постоянно возвращается к мыслям о давно канувшей в лету истории любви. Слишком доброе сердце у моей принцессы, пусть даже она и пытается порой это скрыть.
— Если с тобой что-то случиться из-за этого твоего дурацкого договора, я тебя убью, — приподняв голову и бросив на меня взгляд, тихо-тихо говорит Вельма.
Она была такой красивой, и теперь, когда в моей голове поселилась мысль, что мне, возможно, осталось любоваться этой красотой от силы полгода, я не могу отвести взгляд от нее. Подумать только — я ведь даже и не думал о женщинах раньше... А теперь и помыслить не могу ни о чем и ни о ком кроме одной единственной. И сейчас она так рядом — разве могу я думать о том, что на нас надвигается?
И ее запах, когда она столь близко, дурманит особенно сильно. Не знаю почему, но эта эльфийка кружит мне голову каждый раз, когда находится рядом со мной хоть сколько-нибудь продолжительное время.
— Обязательно, — шепчу я Вельме, осторожно приобнимая ее, но так, чтобы сильно не прижимать к себе и не давить на ее живот.
— И я не хочу сейчас думать о моем отце. Может, ты и считаешь, что у него были причины так поступать, и что его оправдывает его любовь к той женщине... Но я слишком хорошо помню его в последние годы. Такое безумие не может оправдать ничто.
Конечно, я не могу судить, как поступил бы в случае, если бы кто-то отнял у меня Вельму. Совершенно определенно я совершил бы правосудие. Но убивать целый народ… Так бы поступить я не смог. Да и не в поступках дело — я помню характер отца. Его жуткие поступки. Казни и пытки… Но, как я уже и сказал, я не хочу думать о прошлом, тем более — о столь неприятной его части. Поэтому закрываю наконец глаза, оставаясь один на один с теплом тела Вельмы и ее запахом, уютом, который она создает своим присутствием.
— И когда это ты перестал быть занудой, я даже не знаю, — с этими словами Вельма усмехается и перекатывается на бок, устраиваясь у меня на плече. — Знаешь, я тут подумала… Мне кажется, после этого договора мне уже не страшны физические нагрузки, про которые
