Избранная - Кира Уайт
– Арин, как ты себя чувствуешь? – спрашивает Йен, смотрю в его сторону и встречаюсь с взглядом, который ясно дает понять, что обмануть его не получится. Но и сказать, что все совсем ужасно, я не могу. Иначе он решит остаться здесь на неопределенное время, пока мне не станет лучше. Поэтому принимаю решение отделаться полуправдой.
– На самом деле не очень хорошо. – выдыхаю я, ощущая, как лоб покрывается испариной.
– Не очень хорошо? – Йен останавливается прямо посреди дороги и всем телом разворачивается в мою сторону. – Арин, цвет твоего лица сейчас где-то между белым и бледно-зеленым.
– Ладно. – у меня даже нет сил на то, чтобы разозлиться, да и злиться без особой причины на него я не могу. – Но мы не можем терять две-три недели, застряв из-за меня в этом городке. Может ты дашь мне пару таблеток обезболивающего, и мы поедем дальше?
Йен вздыхает и ерошит волосы, нервно проведя по ним раскрытой ладонью.
– Ты ведь понимаешь, что я не смогу пичкать тебя препаратами бесконечно? Они могут вызвать побочные эффекты. – мужчина не отводит от меня серьезного взгляда.
– Может тебе пристрелить меня. – слабо улыбаясь, пытаюсь пошутить. – И если я зачем-то нужна Создателям, Хаос снова меня вернет, ведь я все еще должна ей услугу за прошлое возвращение.
На лице Йена не дрогнул ни один мускул, это дает тонкий намек на то, что моя шутка вышла совсем несмешной. Несколько бесконечно долгих минут молча смотрим друг на друга. Я не знаю, какие еще аргументы привести, а Йен, похоже, что-то обдумывает. Наконец, он сдается.
– Ладно, сейчас поставлю тебе капельницу с обезболивающим.
Наблюдаю, как Йен выходит из машины, потом возвращается с черным пакетом из больницы, достает оттуда антисептик и обрабатывает руки. Затем вынимает пакет с прозрачной жидкостью, крепит его к потолочной ручке, вставляет в него тонкую трубку с иглой на конце. Протирает мне руку спиртовой салфеткой и втыкает в вену иглу, закрепляя ее пластырем, чтобы оставалась на месте. Почти сразу чувствую небольшое жжение от начавшего поступать препарата и легкое головокружение. К тому времени, как Йен все убирает и снова заводит машину, чтобы двинуться дальше, я засыпаю от начавшего действовать лекарства.
Глава двадцать четвертая
Поднимаю тяжелые веки, чтобы через мгновение опустить их вновь, а затем снова поднять. В салоне автомобиля темно, а это значит, что я проспала целый день и вечер. Из панорамного окна в крыше на меня смотрит чернильное небо с россыпью ярких звезд. Красиво. Перевожу взгляд на Йена. Его профиль едва просматривается в свете неяркой подсветки приборной панели, но даже этого достаточно, чтобы разглядеть насколько сильно мужчина погружен в себя.
– Йен? – разлепляю сухие губы и провожу по ним языком, ощущая, насколько сильно пересохло в горле. Нащупываю бутылку с водой рядом с собой, слегка приподнимаю голову, чтобы попить. Когда поднимаю руки, острая боль пронзает грудную клетку, и я едва не задыхаюсь, но стискиваю зубы и стараюсь отдышаться.
При звуке моего голоса, Йен тут же переводит на меня взгляд.
– Давно не спишь? – спрашивает он, тем самым подтверждая, что задумался настолько глубоко, что даже не заметил моего пробуждения.
– Около минуты. – только сделав пару глотков воды, чувствую, как жар приливает к щекам, но мне просто необходимо сказать следующее. – Мне надо в туалет.
Йен невозмутимо кивает.
– Минут через десять доберемся до Канзас-Сити. Примерно полчаса назад я отправил Искру найти дом с запасным генератором, и она уже ждет нас там. Сможешь немного потерпеть?
– Хорошо. – быстро соглашаюсь я, потому что другого выбора все равно, похоже, нет. А потом меняю тему. – Откуда ты знаешь, что Искра нашла дом? Она как-то связалась с тобой?
Йен сбавляет скорость, но машина все равно подпрыгивает на кочке. Боль снова прошивает грудную клетку, и я напрягаюсь всем телом, желая поскорее избавиться от нее.
– У нас особая связь, ведь Искра со мной с рождения. Она может отправить мне мозговой импульс, и я тут же узнаю, где она и в каком расположении духа. – он замолкает, обдумывая следующую реплику. – Это что-то типа метки, которую я ставлю на тебя, только гораздо сильнее в эмоциональном плане. Не знаю, как объяснить, чтобы было более понятно.
– Все в порядке, я думаю, что поняла. – убедившись, что боль отступила, делаю несколько медленных вдохов и выдохов. – Я проспала что-то интересное?
– Нет. Все та же пустынная дорога, только ближе к Канзас-Сити встречаются разрушения, указывающие на то, что здесь были ракшасы. Похоже, они появляются в основном в крупных городах, мелкие по большей части не тронуты.
– Почему тогда дорога отняла столько времени? Мы потратили целый день, чтобы преодолеть триста с небольшим километров? – пытаюсь сдвинуться, потому что спина нещадно затекла в таком положении, но даже несмотря на то, что делаю это медленно и как можно более аккуратно, мне все равно больно.
– Я боялся причинить тебе боль, поэтому старался ехать более аккуратно. – без капли шутливости заявляет Йен.
На душе расцветает какое-то теплое чувство, которому у меня нет названия. Это чертовски трогательно, не так ли?
– Это очень мило с твоей стороны. – только сейчас замечаю, что помимо моей воли губы растянулись в улыбке. – Но я ведь все равно была в отключке и ничего не чувствовала. Мог бы гнать на запредельной скорости, и сейчас мы могли бы быть уже за пределами Канзаса.
Йен так резко поворачивает голову в мою сторону, что я переживаю, как бы у него не случилось защемление нервов в шее.
– Что ты несешь? – я не могу полностью разглядеть его лицо в темноте салона, но вот в голосе отчетливо слышу укоризну. – Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы тебе навредить, Арин!
Ну вот, снова он говорит такие вещи, от которых кровь приливает к щекам.
– Ладно, ладно, не кипятись. – поднимаю руки в защитном жесте и рассуждаю. – Мы добрались до Канзас-Сити, а значит преодолели уже больше половины пути
