Седьмая жена инквизитора - Лариса Петровичева
Кайя с достоинством улыбнулась, поблагодарила, а когда редактор ушел, то она радостно закричала, подпрыгнула и бросилась мне на шею. Я обнял ее и сказал:
— Ну вот! Еще одна мечта сбылась!
— Сбылась, — голос моей седьмой жены дрогнул, и я подумал, что она сейчас расплачется от счастья. В ее глазах и правда сверкнула влага. — Теперь все должно быть хорошо.
Но главный сюрприз ждал Кайю впереди.
Мы говорили о том, чтобы устроить настоящую свадьбу, а не заключение договора, но не уточняли ни дату, ни список гостей, а после казни Филиппа я вообще не заговаривал об этом. И вот накануне нового года, когда мы завтракали, а на кухне Эмма уже начинала готовить праздничный ужин, в двери постучали. Новый дворецкий зашел в столовую и сообщил:
— Милорд, миледи, там большая посылка из магазина. И еще человек, который назвался парикмахером и сказал, что его вызывали.
Кайя удивленно посмотрела на меня. Я улыбнулся и ответил на ее незаданный вопрос:
— Свадьба. Сегодня. Настоящая, как мы и хотели. Гостям я отправил птичек перед завтраком, все соберутся ровно в полдень.
Кайя хотела было что-то сказать, но лишь улыбнулась. Потом она ахнула и воскликнула:
— Ох, а как же туфли? А прическа?
— Парикмахер уже здесь, миледи, — напомнил дворецкий. Кайя тотчас же забыла про завтрак и торопливо вышла из столовой. Я взялся за яичницу с беконом и грибами, услышав краем уха, как в гостиной зазвенели голоса и зашелестела бумага. Потом Кайя негромко ахнула, и я довольно кивнул: значит, присланное платье ей понравилось.
Я отправил птичек в семью Аберкромби ровно в десять — времени было впритык, чтобы собраться и приехать в Синие пески. Сделай я это хоть на час раньше, не сомневаюсь: моя теща потребовала бы от меня денег на наряды и на свадебные подарки. Когда в половине двенадцатого в дверь позвонили, и пришла семья Кайи, то госпожа Аберкромби заметила с кокетливой светской укоризной:
— Дорогой мой, ну как же так! Такая спешка, а мы не успели обновить костюмы, и свадебные подарки для вас не собраны! Хоть бы вам написать нам позавчера! Или вчера!
Тесть ничего не сказал, а Мия, которая держала на руках малютку Генри, вздохнула:
— Мама, не говори так.
— Ну что значит “не говори”! — возмутилась теща. — Ты что-то начала меня критиковать, моя милая, после того, как Эдварда свезли в желтый дом, а ты получила от него развод и содержание.
— Не волнуйтесь так, дорогая госпожа Аберкромби, — произнес я, провожая всех в гостиную, где слуги уже все подготовили для выездной свадебной церемонии. Знатные семьи королевства всегда заключают браки на дому — оценив убранство гостиной, теща довольно кивнула: все было так, как она хотела видеть, все было достойно благородной семьи Аберкромби. — Ваше присутствие и родительское благословение для нас с Кайей лучший свадебный подарок. Присаживайтесь здесь, в первом ряду.
Конечно, это должен был делать свадебный распорядитель, но я не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на то, с какой чопорной важностью семья Кайи рассаживается на белоснежных стульях. Из корзинки выбрался Евтей — оценил гостей, и я ждал от него ворчания, но он вдруг запрыгнул на стул по соседству с Мией и Генри, заурчал, замурлыкал, всем своим видом выражая удовольствие. Мальчик протянул к нему ручку, кот довольно подставил под нее башку и сообщил:
— Вот как хорошо, наконец-то дитятко в доме! Вот я ему песен намурлычу, вот я ему сказок расскажу! А то от этих двойню только в следующем году дождешься, а котинька мало того, что не кормлен, так еще и тоскует.
— Китя! — пролепетал Генри, а мы хором спросили:
— Двойня?!
Вот это был сюрприз так сюрприз. Конечно, мы с Кайей проводили время так, как и положено супругам, но то, что в следующем году мы будем родителями, удивило меня и обрадовало так, что я едва не пустился в пляс.
— Да, я чую! — важно сообщил Евтей. — Я уж и ей успел муркнуть про такое счастье, про девочку и мальчика, а вот она мне мяска дать не успела! Вот кто про кота подумает, никто не подумает! А как люльку качать, так будут котю звать.
В дверь снова зазвонили, и гостей пришло сразу много: пришла Хейди с Горацием и детьми, а еще Манфред — когда Евтей увидел оборотня, то распушился и громко заявил:
— Ну вот он, вы только гляньте на него. Хоть помылся, хоть галстук повязал! Хоть теперь на человека похож!
Манфред смутился до румянца, но не от слов кота, а от того, что в гостиную заглянула Эмма, и я подумал, что скоро нам предстоит праздновать еще одну свадьбу.
Вот и замечательно. Хорошие люди должны держаться вместе — и ничего, что кто-то из них оборотень.
Наконец, ровно в полдень появился регистратор с бумагами: встретив его, я протянул ему наш с Кайей брачный договор, и регистратор удивленно поднял бровь.
— Три, — сказал он и, когда удивился уже я, объяснил: — Я работаю сорок восемь лет, и на моей памяти это третий случай, когда брак отчаяния становится обычным браком.
Он занял свое место, и гостиную наполнила мелодия из музыкальной ракушки, которую мне подарили в Заюжье: из золотисто-перламутровых створок заструился свадебный гимн, и в тот же миг на лестнице возникло светлое видение.
Я вновь ощутил запах весны и надежды — нарциссовый, свежий, легкий. Кайя спускалась в гостиную — белая, воздушная, невесомая. Бриллиантовая парюра с сапфирами, которую я принес перед завтраком в качестве новогоднего подарка, искрилась синей нежностью весеннего ручья. В руках у нее был маленький букет роз, и я неожиданно понял, что она изменилась. Она была уже не той испуганной и отважной ведьмой, которая прибежала заключать брак отчаяния. Она больше не была девушкой, которая сражалась за свою жизнь. Она стала кем-то намного больше и сильнее любой себя в прошлом.
Я смотрел на нее и видел, как мы идем в яблоневом саду и ведем за руки наших детей, мальчика и девочку.
У зла больше не было власти. Мы победили.
Ах, да. Аберкромби все-таки получили тот сюрприз, о котором я говорил Кайе после того, как уважаемая теща выдала мне список новогодних подарков. После того, как мы стали мужем и женой уже не по отчаянию, а по любви, после того, как станцевали первый супружеский танец и прошли к
