Кали - Наталия Никульшина

«Прочтешь?»

Доктор тяжело вздохнул, а я смотрела на дневник в его руках, как на круг спасения. Эта маленькая книжка может все прояснить.

- Кали, я боюсь его читать, - тихо признался Женя.

Мое сердце сжалось, я не имею права скрывать все и дальше.

«Почему боишься?»

- Ты видишь других призраков? Я все боялся тебя об этом спросить, но больше просто не могу так жить. Ты можешь узнать, жива ли она? Потому что я…, - его голос дрогнул, - я думаю, что Мари больше нет, - почти прошептал мой бедный доктор. – Иначе она дала бы о себе знать…

Мое дыхание участилось. Казалось, я сейчас в обморок упаду, если б только знать – как это сделать…

«Женя… я давно должна была тебе кое-что рассказать. Я иногда пропадаю, потому что я – Слуга Смерти. Я не просто привидение, к сожалению. Моя работа – отводить Души погибших людей в последний путь. И я имею возможность говорить с самой Госпожой Смертью, - черт, как же все это тяжело! Тем более, когда он так ждет появляющиеся в блокноте слова. И по взгляду Жени понятно, что он знает, к чему я веду. Я должна ему это сказать. – Жень, я спрашивала у Госпожи Смерти за Мари…»

Доктор сглотнул, затем вскочил и стал метаться по комнате. Он хватался за голову, тер руками лоб и шею, а потом вдруг сел на пол и спрятал голову в коленях. Я же все это время хотела умереть еще раз.

- Что Смерть тебе ответила? – прохрипел доктор.

Взяв блокнот, я опустилась на пол рядом с ним и дрожащей рукой написала только одно слово:

«Нет…».

Руки моего доктора затряслись.

- Кали, оставь меня одного, - произнес он, тяжело дыша. – Ты давно знала об этом?

«Я прос…», - я не успела дописать, потому что Женя вырвал блокнот из моих невидимых рук, швырнул его в стену и проорал:

- Уйди, Кали!!!

Я вскочила, а доктор, напугав меня почти до инфаркта, стал кричать, хватаясь за свои волосы. Кажется, зря я ему об этом сказала, Женя не был готов к такой новости…. Но разве ж к такому подготовишься?!

- Уйди, уйди! – просил он в перерывах между яростными криками.

Я стала пятиться назад, миновала две стены, пройдя сквозь них, и оказалась на лестничной клетке. Горе доктора было слышно и здесь, но это не страшно, в наше время на такое никто не реагирует. Подумаешь, кто-то кричит. Мне страшно за Женю. Страшно, как он это перенесет. Еще страшнее теперь признаться, что Мари – это я. Не сделает ли это ситуацию еще хуже?

- Кали! Кали! Кали! – прозвенело в голове.

О, очень кстати. Мне ведь как раз заняться нечем. Немного поколебавшись между шумной квартирой и звоном в голове, я вздохнула и отправилась к нуждающейся в моем присутствии Душе. Наверное, Жене и правда лучше побыть сейчас одному. В таком состоянии он вряд ли куда-то уйдет, а у меня сердце разрывается на него смотреть. Дам ему время прийти в себя, а потом расскажу другую часть истории. Самое ужасное, что я абсолютно ничего не помню! Не помню даже, что чувствовала к Жене! Я знаю только нынешнее чувство, оно новое для меня…. Да я даже к родному отцу ничего не чувствую! Ну, кроме простого человеческого сострадания…

Все это пронеслось в моей голове, пока лестничная площадка таяла в густом тягучем тумане, превращаясь в … родильную палату, черт побери!!! Нет, она точно надо мной издевается.

Итак, я присутствую на родах, которые теперь точно закончатся трагедией. Что самое печальное во всем этом – никто из присутствующих не обратил на меня внимания, а это очень дурной знак. Три женщины в белых халатах продолжают свою тяжелую работу, помогая молодой женщине, уже явно уставшей, которая тоже пытается выполнить свою миссию. Следовательно, тот, кто должен погибнуть – еще даже не появился на свет.

- Нет! Нет! Нет! – провизжала я, топая ногами и размахивая руками. – Я не стану этого делать, вы слышите?! Я не заберу Душу ребенка!!!

Мне хотелось выть, крушить все, что попадется на моем пути, и рвать на себе волосы. А в это время на родильном столе происходила драма. Рожденный ребенок не кричал, медики отчаянно пытались его спасти, а женщина…. Обессиленная, она беззвучно рыдала, наблюдая за безнадежными действиями врачей.

Ну, а в моих руках появился маленький ангел. Глазки закрыты, спит спокойным сном. Стены больницы стали таять, превратились в покои Госпожи Смерти. На негнущихся, ватных ногах я, прижимая к себе маленький комочек, подошла к величественному трону.

- Не печалься, Кали, - прошелестела она. – Эта Душа снова отправится на перерождение.

- За что?... – прошептала я, имея ввиду все сразу.

Она ведь поймет, о чем я. За что эта Душа погибла, не успев даже ни одного вздоха сделать? За что такое горе той бедной женщине, что мучилась, но так и не смогла познать радость материнства? За что все это мне?

- Кали, это не я наделяю Души судьбой, я ведь уже говорила тебе об этом. Так что не нужно винить меня. Это Жизнь отпустила Душу на свет, не давая ей возможности даже открыть глаза.

Один взмах костлявой руки, и младенца у меня на руках как и не было никогда. Но моя Душа не забудет его. Что ж, теперь, когда ангела нет, я могу не таить своих чувств. Я со злостью посмотрела прямо в обжигающие глаза и процедила сквозь зубы:

- Но ведь за этой Душой меня именно вы отослали.

Кажется, дама в балахоне насторожилась.

- Остынь, Кали. Я не выбирала для тебя эту Душу. Они сами зовут себе проводника.

Не знаю, что со мной произошло, но ярость просто застилала глаза.

- Это ложь! – прорычала я, выставляя подбородок вперед.

Меня разрывало от злости и обиды, и, чтобы потом не пожалеть о содеянном, я поспешила удалиться из покоев Госпожи Смерти. Потому что, кажется, я больше за себя не отвечаю, а броситься с кулаками на саму Смерть – значит подписать себе посмертный приговор на вечные страдания в самом горячем котле из всех имеющихся в аду. Отправилась я, не думая о конкретном месте, лишь бы ото всех подальше, и оказалась посреди леса. Там стала яростно кричать, почти копируя поведение своего доктора. Все,