Не злите добрую колдунью - Марина Ефиминюк
— Да просто, пришла на ум тут страшная сказка…
— Идем, покажу тебе комнату, — позвал он Таниту.
В ответ та возмущенно указала пальцем на свое горло, требуя вернуть голосистость.
— Сейчас сниму. — Я щелкнула пальцами, и в воздух задорно вырвался дымок. — Ах, нет. Сейчас снять не удастся. Само растает через часок, но скорее всего к завтрашнему утру.
Пожалуй, такого нечеловеческого облегчения, какое в этот момент промелькнуло в лице ведьмака, мне видеть еще не доводилось. Зато Танита замерла. Губы задрожали, словно она собиралась заплакать. Беззвучно, прошу заметить.
— Не расстраивайся. — Ведьмак мягко потрепал ее по подбородку. — Скоро отпустит. Всего-то до завтра помолчать.
Видимо, безмолвная подопечная его устраивала больше. Однако немая Танита, оказалась грохочущей Танитой. Пока солнце медленно укатывалась за горизонт, она обживалась. Громко, шумно, с нахальством, загнав Нильса в мужскую спальню.
Он объявил, что планирует разбирать зелье от мигрени. Когда прислужница выскочила в огород, и наступила долгожданная тишина, на втором этаже вздрогнули стены от залпа молодецкого храпа. Сразу видно, учеба у школяра проходила напряженно.
Мы с ведьмаком просматривали привезенные записи, а девчонка сгоняла поглазеть на Дюка. Вернее, сразу-то никто не догадался, что она дразнит умертвие ароматом живого и вкуснейшего человека, стоящего за дверью сарая. Об их знаменательном знакомстве оповестил яростный вопль, отдаленно похожий на олений клич. Таких музыкальный вариаций я от Дюка еще не слышала.
— Он крепко заперт в сарае, — не отрываясь от чтения, проговорил Фентон, как-то несильно озаботившийся безопасностью подопечной. Без темной магии каждый следующий фолиант он подвигал ко мне кончиком пальца, прося открыть.
— Ей восемнадцать?
— Почти, — коротко ответил ведьмак.
— Как ты вляпался в договор с ребенком? — не удержалась я. — Вы же его подписываете кровью.
— Какая пошлость, госпожа светлая чародейка. Ты начиталась книг из темных времен? — нарочито сморщился он. — Мы же цивилизованные люди.
— Понятно. Значит, кровью, — с иронией заключила я.
— Да.
Я помолчала, перелистнула страничку, но все-таки спросила:
— Зачем ты взял темную прислужницу?
— Считаешь меня злодеем? — Он бросил быстрый взгляд.
— Ну добро и благодать темные не сеют.
— Конечно, это привилегия светлых. — Фентон откинулся на спинку стула. — Видимо, ты еще его не почувствовала?
— Что именно?
— Зов темной силы.
— Мрачно звучит.
Невольно я прислушалась к себе. Хотелось упокоить орущего оленем Дюка, выставить всех соседей, забрать деньги Нильса у пресветлого и еще мятного чая. В общем, самые обычные желания отошедшей от дел светлой чародейки. Проклинать никого не тянуло.
Хотя вру, я была не прочь зачаровать Таниту неподвижностью, чтобы перестала топтаться на пару с Йосиком по грядкам. Но это тоже естественное желание любой хозяйки, еще не приведшей в порядок свой священный огород.
— Темная магия отличается от светлой, — проговорил ведьмак. — Она всегда требует плату за серьезное колдовство. Деньгами, душами, служением. Цена разная. А Таните Эльбе в тринадцать лет нужно было очень большое чудо.
— Удалось?
— Она же выжила, — хмыкнул он и, помолчав, добавил: — И почти пять лет я ращу непослушного ребенка. Недавно она назвала меня батей.
У меня вырвался смешок:
— Ты был растроган?
— Я разрешил называть себя хозяином. Все равно с манерами у нее туго.
— Зато в ней чувствуется суровое ведьмачье воспитание.
Но Фентон пропустил подколку. Он внимательно читал какую-то запись.
— Гляди-ка. — Ко мне был подвинут дневник. — Здесь написано, что он перенес тайник в драконово гнездо.
— Неужели?
Я облокотилась о стол и, придвинувшись к ведьмаку, с интересом пробежала глазами по строчкам. Последний Хэдлей устроил тайник в тоннелях, которые остались от стаи драконов. Дюпри каждый месяц развешивает по городу указы, чтобы никто туда не совался, но уже три года я помогаю разыскивать в темных ходах людей.
Отличное место. Надежное. Особенно, если талант не позволяет запечатать намертво, чтобы потом открывали с грозой и прочими сложностями, а спрятать ценную вещь очень надо.
— А наш Дюк был парнем с юмором, — усмехнулась я. — Спрятать драконье яйцо в гнезде. По-моему, иронично.
— Ты знаешь, где это?
— Конечно. Каждый житель Круэла знает эти тоннели. Их когда-то нарыли дикие драконы. В городском архиве должна храниться схема.
Я подняла голову и вдруг обнаружила, что расстояние между нами с Фентоном ничтожно мало. Скажу больше, мы практически оказались нос носу. Сама от себя не ожидая, я затаила дыхание. Он едва заметно разомкнул губы. Если немного подвинуться, то можно к ним прикоснуться. Легким перышком — почти невесомо или горячим клеймом — обжигающе страстно.
— Выходит, мы почти у цели, — шевельнулись его губы.
Никогда не любила бородатых мужчин, и мне не нравилась рыжеватая жесткая щетина, но нравился красивые капризные губы. Очень. У мужчины такие губы — бездонный источник бесстыдных фантазий и погибель принципиальной скоромности.
— Да, — зачарованно выдохнула я, не в силах отвести взгляд. — Совсем близко…
В чувство нас привел неуместный стук. Казалось, от Фентона меня оттолкнул воздух. Я поспешно стекла обратно на стул и смущенно пригладила собранные в пучок волосы. Ведьмак нервно кашлянул в кулак и, отвернувшись к окну, коротко выдохнул. Проклятье, мы сдавали себя с потрохами.
Полагаю, именно так подумала Танита, стоящая в дверях. В руках она держала колченогий табурет из разрушенного дома.
— Вернулась? — проговорил Фентон хрипловатым голосом и потер шею.
С хитрой улыбочкой на устах девчонка пересекла кухню и выразительно грохнула эту самую облезлую табуретку к столу. Стульев действительно было три штуки, и она хотела собственное место за общим столом.
— Он развалится, — предупредил ведьмак.
Изобразив презрение, девица плюхнулась на табурет. Тот подозрительно скрипнул, но устоял. Она подпрыгнула на нем и развела руками, дескать, видишь, верховный, этот стул еще тебя переживет.
Секундой позже старые ножки разъехались в разные стороны. С круглыми глазами девчонка нырнула вниз, схватилась за скатерть и естественно утянула за собой практически все, что лежало на столе. Тарелочка с окаменевшими со вчерашнего дня печеньями слетела, скатились дневники.
Одна из двух кружек, шантажом вытребованных у Петуньи, отправилась к посудным богам, а вторая потеряла ручку и теперь навсегда превратилась в калеку.
Судя по тому, как в тишине щелкнул замок на дверцах посудного шкафа, новые чашки нам тоже придется искать в ведьмачьем логове.
— Ты жива? — склонился к ней ведьмак.
Танита показала из-под стола большой палец, дескать, полный порядок.
— Тогда уберись здесь, — приказал он.
Ночью мне открылось чудесное знание: кровать у меня, может, широкая, но места на двоих на ней катастрофически мало. Пока мы укладывались под тихие разговоры из соседней комнаты, Танита скромно улеглась бочком на краешек постели, словно приготовилась, в случае чего, скатиться под кровать и продолжать крепко
