Я познала хаос - Катти Карпо
Зеркальный автомобиль стартует, увозя с собой Лето…
ГЛАВА 24. БЕЗУМИЕ АНГЕЛА
Переменчивое вчера...
Поездка занимает от силы минут пятнадцать. Но каждая моя конечность затекает так, что мне не верится хотя бы в частичное восстановление рабочего состояния тела.
Все это время похитители избегают главных дорог и направляют автомобиль по лесным участкам. До города добираемся окольными путями и сворачиваем на заросшую бурьянами дорогу, которая оканчивается рядом длинных строений, ранее, похоже, используемых под склады.
Зеркальный автомобиль въезжает через открытые ворота ближайшего строения и останавливается у стены. Слева ‒ кусок открытого пространства, справа ‒ ржавые балки, наставленные друг на друге пирамидой. Рядом с ними располагаются почерневшие бочки, и беспорядочно навалены ящики.
Отталкиваясь ногами, выковыриваю себя из секретного места и, приземлившись на корточки, медленно отползаю за балки.
‒ Что будем делать с мальчишкой?
Выглядываю из убежища.
Один из похитителей ‒ высокий мужчина с встопорщенными волосами цвета грязного снега и вытянутым родимым пятном на полщеки ‒ придерживает Виви под локтями и выволакивает из автомобильного салона. Второй похититель ‒ крупный лысеющий дядька с неравномерной порослью на подбородке ‒ тут же хватает мальчишку под коленями и помогает первому перенести того до кучи сваленных тряпок у стены.
‒ Пока ничего. ‒ Водитель автомобиля ‒ мускулистый мужчина с копной светлых и явно давно немытых волос ‒ цыканьем перемещает сигарету из одного угла рта в другой и с хлюпаньем вытирает пальцем кончик деформированного носа. ‒ Новых распоряжений не поступало. Предлагаю связать, чтоб не рыпался. И воткнем в сопляка еще дозу, чтоб не очухался раньше времени. Кто знает, сколько выдерживают эти белобрысые потусторонние ублюдки. Ты знаешь? Я ‒ нет. Но меня уверяли, что у их детенышей нет сил. Короче, не хочу рисковать. Если этот малолетний соплежуй меня чем-нибудь жахнет, я точно вытрясу у заказчика двойную оплату.
«Заказчика?»
Выглядываю сильнее и морщусь, наблюдая, как в руку бессознательного Виви втыкают иглу шприца и что-то ему впрыскивают.
‒ Подействовало? ‒ спрашивает мужик с родимым пятном, которого я без включения дополнительных резервов фантазии мысленно обзываю «Пятно».
‒ Ну, глаза продрать он точно не в состоянии, ‒ задумчиво откликается Лысый. ‒ Вот же отродья. Еще и размножаются вовсю. Отстрелять бы всех Иммора, да, кажись, шкуры толстые.
‒ Всех не перестреляешь. ‒ «Мускул» сплевывает на и без его стараний грязный пол и хмыкает. ‒ Кстати, насчет сохранения целости шкурки щенка разговора не было. Главное, чтоб дышал. Так что можете поэкспериментировать, если совсем от скуки дохнете.
‒ Ты ж прям мысли мои читаешь, ‒ ухмыляется Пятно. В его руке появляется нож. ‒ Может, глянем, что внутри у этих тварей? Такое же ли у них внутреннее наполнение, как у людей?
‒ Э, не увлекайся. ‒ Мускул пихает его в плечо. ‒ Не грохни мальца. Он еще нужен. Кромсай, как говорится, с умом.
Никто не причинит вред Иммора. Ни у кого и никогда даже мысли не возникнет покуситься на Иммора…
Траектория движения ножа ‒ словно сплошная длинная сверкающая линия. Тело Виви подбрасывает на месте, а его горло издает нечто вроде хрипящего свиста.
‒ Очнулся?! ‒ Лысый отскакивает от маленького тельца и с беспокойством разглядывает пленника. ‒ Мы ж ему столько снотворного вкололи!
‒ Да ни хрена. ‒ Пятно неспешно приближается к сидящему на полу Виви. Тот трясет головой, но, похоже, не может избавиться от состояния, в которое его ввели. На уровне его плеча и ниже ткань белой рубашки меняет цвет на ярко-красный. ‒ Зырь, а у них вовсе не какая-то там сверхъестественная кровь. Прикол. Их можно ранить! А ты, сопля, спать давай!
С этими словами он залепляет пленнику смачную пощечину. Мальчишку отбрасывает на пол ‒ да так, что его тело разок переворачивается.
‒ Что-то ты с ним слишком нежно. ‒ Лысый отбирает у напарника нож и нависает над неподвижным мальчишкой. ‒ Эти мрази слишком притесняют нас, людей. Надо показать, кто здесь всем рулит.
Нож стремительно летит вниз.
И достигает цели.
Как и я. Стремглав преодолеваю расстояние от своего иллюзорного убежища до столь ненавистного мне мальчишки и падаю на него. Острие ножа погружается в мою кожу. Плечо обжигает боль. И скользит вниз, наполняя руку отвратительным жаром до самого запястья.
Ну… черт. Распороли весь рукав… Мельком смотрю на то, как мою кожу за ошметками тонкой белой ткани, оставшейся от пышного рукава, заливает кровь, и наваливаюсь на Виви всем весом. Прижимаюсь грудью к его спине и подставляю ухо к его лицу.
Дышит.
Его легкое дыхание щекочет мочку моего уха. Слегка перемещаюсь и замечаю, что левый глаз Виви чуть приоткрыт. Он смотрит прямо на меня.
‒ Что за девка? ‒ слышу я удивленный возглас над собой.
А секунду спустя кто-то хватает меня за волосы и рывками тянет вверх. От скрипа зубов шумит в ушах. Кожа головы пылает так, словно ее поджаривают для коронного блюда. От крови разрезанная ткань рукава моей блузки тяжелеет. Темно-красные струйки стекают по пальцам, крупные капли срываются с пальцев и устремляются к грязевым разводам на холодном полу.
‒ Ты еще кто?! — Пятно орошает мое лицо брызгами слюны и горячит щеки смрадным дыханием.
Молчу. Отвлекаюсь от тряски и полностью сосредотачиваюсь на шевелении пальцев поврежденной руки. Неплохие у них колюще-режущие предметы. Всего один удар, а рана красуется от плеча до самого запястья.
Наклоняю голову и смотрю вниз. Сильно ли досталось Виви? Со стороны казалось, что нож вошел достаточно глубоко, чтобы нанести серьезное повреждение, да и кровью он уже истек основательно. Не то чтобы я не привыкла к зрелищам издевательств над детьми, особенно, совсем маленькими, но я вполне осознаю, что за Стеной — в пределах Высотного Города, да и вообще в «цивилизованном обществе» ‒ не принято причинять боль детям. Это аморально и… как же там говорила Четыреста пятая?.. Да, безнравственно.
