Конфидент (СИ) - "Майский День"

Кира пошла дальше, стараясь сосредоточиться на нужном и пока не понимая толком, как это сделать, но как вскоре выяснилось, ей здесь подлинно были рады.

Водоросли и рыбы постепенно исчезли, хотя приятная невесомость осталась. Кира увидела себя внутри странного поселения. Дома, громоздились друг на друге, причудливо как в детской иллюстрации, деревья и клумбы, казалось, парили в воздухе или чем там была здешняя среда. Над улицами чинно скользили тени. Они жадно тянулись к Кире, но испуганно отшатывались, когда она проплывала мимо. Не страшились, а опасались задержать, видели, что связной пришёл пока не к ним. Грустно смотрели вслед. Почему-то Кира понимала их настроение, почти ловила мысли. Как можно объять необъятное, поговорить с каждым, выслушать его боль, донести до мира живых его правду? Киру устрашила огромность задачи, но с курса она почти не сбилась. Смутно понимала, куда ей надо и ничуть не удивилась, когда одна из теней робко заступила дорогу, протянула раскрытую ладонь. Девушка в длинном струящемся платье, словно розовое облачко на закате. Кира вгляделась в ясное, хрустально-прозрачное лицо и вскрикнула против воли вслух:

— Я тебя знаю! Ты — Лада. Заканчивала нашу магическую школу, когда я ещё поступала!

Девушка истово закивала в ответ, поманила Киру за собой, повлекла к одному из игрушечных на вид домиков. Привычные предубеждения из того мира заставили помедлить, но не могла же заманить её в ловушку пусть едва знакомая, но однокашница.

Кира впервые задумалась о том, представляет ли пребывание здесь опасность для неё? Найдутся усопшие, пожелавшие прервать едва наметившуюся связь между мирами? Наверняка. Они — бывшие люди, всего можно ждать, во многом ещё предстоит разобраться. Изучить здешние законы и надёжность проложенных дорог, но это потом. Пока же нужно решить одну частную задачу, ликвидировать главную угрозу. Времени мало, там в мире живых, вполне возможно, уже идёт бой.

Кира ожидала, что Лада увлекла её в уединённое место, чтобы побеседовать без помех, но ошиблась. В пряничном домике их уже ждали другие. Возраст неживых трудно поддавался определению. Показалось, что старшей из четырёх женщин уже за тридцать, в то время как младшей нет и пятнадцати. Дивясь про себя, почему они живут вместе, а не каждая по отдельности, неужели и здесь до конца не решён квартирный вопрос, Кира приготовилась слушать.

Как здесь тянулось время? Бежало вскачь или ползло улиткой? Всё перестало существовать, осталась лишь страшная, отвратительная быль, которую бесхитростно изложили мертвецы, то вступая по очереди, то перебивая друг друга. О насилии, принуждении, отношениях, которые тогда, под влиянием сильнейшего давления, казались почти нормальными. Кто выступал героем этого дня не стоило и разъяснять, но девушки повторяли его имя раз за разом, словно опасались забывчивости конфидентки, которой уже не надеялись дождаться.

Кира работала. Полученный в школе навык помогал ей запоминать массивы информации, она старалась оставаться холодной, не допустить в душу боль, хотя отчаянно сочувствовала этим несчастным, пострадавшим вначале от социума, внушившего им, что она вторичны и потому зависимы, затем от отдельно взятого мудака, ловко использовавшего наработки общераспространённой ненависти к женщинам. Каждую из пяти он насиловал, объясняя, что это и есть любовь, каждую подчинял своим интересам, опускал на дно, днище, лишая самоуважения и воли к сопротивлению.

Первую он убил по неосторожности. Такой был секс. Испугался, запаниковал, но жил он один в собственной большом доме, окружённом обширным участком. Закопал тело в саду, ещё и цветы посадил. Розы на могиле Розы. Ещё и хвалился своим неподражаемым чувством юмора перед следующими жертвами. Соседи ничего не заметили, никто не перестал пожимать испачканную в крови руку, и в следующий раз профессор Жеранский убил уже ради удовольствия. Ему нравилось сначала играть, потом ломать игрушки — получал от процесса эстетическое наслаждение.

Девушки говорили и говорили, сообщали подробности их жуткого быта, уточняли, где именно могли сохраниться в особняке следы их долгого или короткого пребывания, указывали места собственных безымянных могил. Кира проговаривала про себя самые важные моменты, чтобы точно ничего не перепутать. Она всё ещё боялась, что прорваться смогла лишь однажды: не талант развернулся, а обстановка располагала, подгонял хлещущим кнутом страх. Потом перестала опасаться. Тягостная повесть заслонила сомнения.

Если мир так жесток и злодеи остаются безнаказанными, то отступать нельзя. Она справится, проложит крепкую дорогу к тем, кто ждёт отмщения, заставит живых поверить мёртвым. Неважно, насколько велики её собственные силы, она — конфидент. У неё нет права отступить и позволить победить себя собственной слабости.

А потом тревога, никак не связанная с пребыванием здесь, в обратном мире, начала дёргать и без того натянутые нервы. Кира поняла, что нужно возвращаться и немедленно, потому что там дело идёт совсем плохо и лучше недослушать отдельные детали преступлений, чем погибнуть и тем закрыть весь проект. Она заставила себя выбраться на несуразную здешнюю улицу, прикинула, как долго будет плыть по плотному, как вода, воздуху, успела расстроиться и практически мгновенно очутилась в недоброй реальности.

Вокруг трепетал, сдаваясь, магический кокон, несло странной смесью запахов. Кира глянула за границы защиты и ужаснулась. Матильда безвольной куклой лежала в одном углу, Дима корчился словно от сильной боли в другом. Бледный до синевы Гарев ещё пытался воздвигать заграждения, но пальцы его тряслись, а с губ срывался невнятный шёпот вместо чётких команд. Последним Кира увидела Жеранского. Он неуклюже, но упорно лез в окно, твердя смертоносные наговоры, и выглядел таким омерзительным гнилым существом, что невозможно было представить, как кто-то мог принимать это за человека.

Кокон рассеялся, но Кира уже была на ногах. В каждом живёт собственная смерть, надо лишь дать ей волю. Она помнила главное. Сомнений в собственном мастерстве не осталось. Чётко и ясно, словно отвечала на уроке, Кира принялась будить её в теле врага. Сначала обездвижила его губы, язык, затем забрала силу из рук, заставила ноги подкоситься. Внутри вздрагивал клубок ненависти, опаляющего огня и метать его искры точно и быстро ничего не стоило. Кира так и поступила, а потом, когда Жеранский обессиленно повис в оконном проёме, шагнула к нему и ударом ноги выбросила наружу. Он упал на спину в реденькую истоптанную траву. Ужас в его глазах сказал Кире, что она всё сделала правильно, даже если её и сочтут неправой.

Так и вышло. Остальных пострадавших увезли в больницу, а её — в отделение. Не дали даже подойти к Матильде, убедиться, что подруга жива. Кира не сопротивлялась. Могла сгоряча причинить кому-то вред. Не хотела. Виновата? Нет. Для начала следовало всем успокоиться. Остальные, если выживут и придут в сознание, расскажут правду, как всё произошло на самом деле, кроме Жеранского, конечно, который будет безостановочно врать, но пока что он ничего сказать не может, потому что не способен изложить свои показания ни устно, ни письменно. И не сумеет, если Кира, никто иной, не вернёт ему голос и возможность пользоваться конечностями.

Воспоминания о наведенной на врага немощи тешили злорадство, а так Кира погасла и замкнулась. Ей ещё предстояло осмыслить полученные в загробном мире сведения и ничего не забыть, придумать, как сообщить их полиции, добиться проверки профессорова участка, колыхнуть жестокую машину правосудия в нужном направлении. Пока на понимание нечего было и надеяться. Закон: поверят профессору, а не студентке, мужчине, а не женщине — работал в полную силу. Киру допрашивали и довольно жёстко, а когда она излагала верную, хотя и упрощённую версию событий, откровенно не верили ни единому слову.

Дело шло к вечеру и всё вело к тому, что ночь и одну ли только придётся провести в камере, но тут обстановка волшебным образом изменилась. В допросную буквально влетела женщина в деловом костюме, с холодным цепким взглядом и заявила, что она адвокат и будет представлять интересы госпожи Денёвой. Поскольку сама никого не вызывала, Кира сделала единственный верный вывод: в город прибыла кавалерия Гарева. Вроде бы он не ждал её так быстро, ну да главное, сам остался жив, раз успел раздать чёткие инструкции. Впрочем, Кира так устала, что позволила событиям развиваться по новому сценарию без её участия и правильно сделала. Уже через полчаса Анна усаживала её в свою машину. На какие рычаги нажала юристка, Киру не очень пока интересовало, встрепенулась лишь, когда автомобиль тронулся с места.