И друг может предать (СИ) - Волшебная Елена

— Я тебе не позволю, — внезапно даже для самой себя, твердо ответила.

— Да ну, и как же? — казалось, парень удивился, даже оглянулся на перевертыша, пытаясь узнать: вдруг он понял мой замысел. Но ему было невдомёк, что его даже близко и не было. Возможно, потом я что-то и придумаю, но не сейчас. Сейчас я блефовала как никогда.

— Ты узнаешь потом. Первым. Лично, — поджала губы, постаравшись сделать хоть какой-нибудь вид, но парень, видимо, почувствовал блеф, потому что тут же на лице его расплылась улыбка. И я засмотрелась на него: слишком уж он был красив в своём ужасе. — Ты отвратителен, — кинула напоследок, вспомнив, что время уходит: каждая секунда может быть решающей в поиске парня.

— Тут нет выхода, — будто понимая, что я ищу, покачал головой он, — Представь, куда хочешь переместиться, и ты будешь там. Но поверь, Яра, ты скоро вернёшься сюда, а мы будем с Себастьяном ждать тебя. Правда? — он обернулся на перевертыша, который с интересом слушал нашу перепалку. Тот удовлетворённо кивнул. А я задумалась: насколько они близки? И кто он вообще тогда, этот Себастьян? Буквально за полчаса на меня навалилось столько тайн и загадок, что голова разрывалась: только появлялись ответы на одни вопросы, как их заменяли другие.

— Несомненно, — всё же ответила ему. — Я приду сюда, чтобы не дать исполниться твоим мечтам. Не знаю, какой я была раньше, но сейчас я точно не позволю случиться войне, да и твоему правлению в целом.

— Посмотрим, — прагматично пожал плечами мой брат. — Но ты всегда здесь желанна, а любой вопрос не останется без ответа, — он говорил, а я уже, подумав о береге моря, прикрыла глаза и сделала шаг. Теперь у меня появилась цель: спасти парня, что так отважно делал всё, чтобы спасти меня. И, спасши его, спасти весь этот мир, не брезгуя никакими методами и жертвами…

Эпилог

Прибрежный ветер дул прямо в лицо, обычно заставляя зябко ёжиться, пытаться спастись от него, но сейчас мне было всё равно. Секунду стояла, пытаясь осознать, что вообще произошло за эти пару часов, что я успела натворить, с чего начать распутывать этот клубок происшествий.

«Алекс!» — ослепительно блеснуло в голове, заставив выдохнуть на пределе возможности легких, съёжиться, упасть коленями в песок, попытаться зарыдать. Но горло сперло, беззвучные всхлипы вырывались помимо воли, а слез не было. Спешить к телу парня? Он уже мертв: какая разница, через сколько я увижу его, мне всё равно будет больно! Поэтому, не обращая ни на кого и ни на что внимания, я сидела, безразлично глядя на золотисто-серый песок под собой, отрешенно перебирала его крупицы, просыпала между пальцами.

Не знаю, сколько просидела в тщетных надеждах на облегчение, но так и не нашла его. И тогда я, взяв в кулак всё своё мужество, решила идти. Идти к Алексу — неважно, где он сейчас. Я должна ещё раз увидеть то, что сотворила.

— «Перекрёсток четырёх дорог», так он сказал? — пробормотала себе под нос. — Почему именно он, зачем? — я знала, где это, но даже предположить не могла, чем самое обычное пересечение путей может заинтересовать Сатану.

И медленно, с трудом, чувствуя, будто на меня что-то непомерно тяжелое давит, пошла. Возможно, могла бы и переместиться: благо моя сила позволяла. Наверное. Но предпочла не пробовать пользоваться ею без причины. Хоть она и казалась родной, знакомой, но в тоже время пугала до ужаса. Она охотно предлагала помочь, но я отвергала эти предложения, стараясь обходиться своими силами и, если придётся, теми частицами ведьмовской магии, что у меня были.

— Вот оно, произошло как в легенде, если не учитывать тот факт, что сила и раньше была моей — провела ночь у Сатаны в постели, получила огромные возможности. Все бы ведьмы обзавидовались, — грустно усмехнулась. Вот только эти силы мне сейчас, как и раньше, не нужны.

Гроб, стоящий на холме, я увидела сразу: деревянный, плотно сбитый и… заросший ростками кунжута. Надо же, растение последовало вслед за телом. Стало жутко. Крышка была приоткрыта, будто разрешая отодвинуть и заглянуть внутрь. Что я и сделала. И хоть морально была готова, не смогла не вздрогнуть: глаза, ярко-серые глаза пронзительно и безразлично смотрели вверх, в никуда, хотя я отчётливо помнила, как закрывала их, когда он лежал у моих ног. С усилием смотрю вновь и поражаюсь: он был оплетен кунжутом почти полностью. Почти до конца скрылась в растении бело-синяя одежда. Однако, оно его не трогало, будто сторожа.

«Или постепенно забирая остатки жизни, высасывая понемногу оставшиеся силы из тела», — пришло осознание. Тут же ринулась на растение в попытке разорвать ростки, но они, словно насмехаясь, не давали себя истребить: тут же оплетали принца вновь. Бессильная ярость разгоралась в душе и, уже не сознавая, что я творю, прошептала сквозь зубы:

— Убирайтесь! Он мой! — к удивлению, растение прекратило своё поползновение, а через некоторое время, будто с сожалением, начало отступать, но не уходить полностью. Я чувствовала, что стоит мне покинуть это место, как они вернуться вновь к своей добыче. — Вы. Его. Не. Тронете! — прошипела им, ощутив, как температура вокруг понизилась, видимо, от неконтролируемой магии, и внезапно почувствовала отклик: они признавали поражение, соглашались оставить тело, даже сторожить его для меня, не давать ему испортиться или разложиться, если я захочу. Согласно кивнула, не зная, почувствуют ли меня. Почувствовали. И теперь я смогла разглядеть его: с посеревшим лицом и бледными рыже-коричневыми волосами, стальными, совсем не блестящими, как обычно, глазами.

— Алекс, я… я… — и тут меня прорвало, я упала на колени перед гробом, рыдая, чувствуя, как меня бьёт крупная дрожь. Пальцы потянулись вперёд, заскользили по холодной коже и тут же увязли в волосах, неплохо отросших по сравнению с нашей первой встречей: он так и не удосужился выделить время, чтобы подстричь их. Ткань рубашки, в которую я уткнулась лбом через пару секунд, не в силах смотреть больше на парня, была холодной и пахла землей. И это меня немного отрезвило, будто дало пощёчину. Но я так и осталась лежать головой на груди парня, молясь, чтобы она начала хоть немножко, хоть совсем чуть-чуть вздыматься, глядя безразлично, как моя коса, которую я заплела, пока шла сюда, удачно закрыла для Алекса земные дали, позволяя не пялить глаза до ночи в небеса.

Очнулась от спасительного забытья, которое помогло мне не сойти с ума, только когда на небе сияли звёзды — холодные и безразличные к чужому горю. Вспомнился Сат, его безумная жажда к захвату мира. И стало, который раз уже за эти сутки, страшно. Нужно было что-то делать. Все слезы я выплакала, на смену горю в душе пришло безразличие. Могло ли служить оправданием к убийству брата то, что мной управлял кто-то? Я не знала. Зато эта мысль помогла подняться, наконец, с земли. Тело затекло, кости ломило, но изнутри меня заполнила какая-то невиданная мной раньше сила. Была это жажда мести, или желание всё исправить? Какая разница, если она сможет мне помочь.

— Я тебя спасу, слышишь? — тихо прошептала парню. И, будто боясь, что он не поверит: — Я найду способ, только дождись меня там. Пожалуйста!

***

— Что будешь с ней делать? — спустя какое-то время поинтересовался перевертыш у парня, который к этому моменту совершенно утратил какие-либо черты, больше походя на расплывчатый, нечеткий образ, быстро слепленную из темно-серого материала скульптуру. — С неё же станется, ринется в Ад.

— Безусловно, неужели ты усомнился в Тенши? — покачало головой существо. — Но знаешь, чем больше она будет вспоминать, тем меньше будет рваться туда.

— Неужели? — недоверчиво переспросил Себастьян. — По мне, так она сейчас пылала праведным гневом, готовая убить за этого принца.

— Это пока в её милой головке обрывки воспоминаний не встали в единую картину, — ответил Сатана. — И если нам повезёт, то она всё вспомнит раньше, чем совершит опрометчивые шаги. И тогда уже не кинется спасать принца. Конечно, я сомневаюсь, что она будет согласна на моё правление миром, но с этим я что-нибудь придумаю.