Дж. Уорд - Восторг
– Матиас – не мое настоящее имя.
– А какое?
Он вспомнил его. Во время завтрака.
Смотря на нее долгое время, он блуждал взглядом по ее лицу, шее, стройному телу… а потом вновь вернулся к ее умным глазам.
Он не даст ей такой информации. Он просто не может.
В последовавшем молчании, он ощутил настойчивую нужду снова оказаться с ней наедине, и не в публичном месте. В его номере. В той гостиничной кровати, простыни которой пахли лимоном. Он хотел получить какую-то часть нее, прежде чем уйдет, будто она была его лекарством, благодаря которому он проживет чуть дольше.
Потому что он скоро умрет, подумал Матиас.
И это не паранойя. Это… неизбежно, как и его прошлое.
– У меня мало времени, – тихо сказал он. – Я хочу быть с тобой прежде, чем исчезну.
– Куда-то собираешься?
– Далеко, – ответил он спустя мгновение.
Глава 25
Мэлс перестала дышать, когда ее охватила жуткая уверенность в том, что Матиас был пропавшим без вести, несмотря на водительские права и предположительно-его-дом: стоя перед ней, смотря ей в глаза, он выглядел так, будто был не в этой комнате.
Здесь – на короткое мгновение, потом исчезнет – на вечность.
– Почему ты уезжаешь? – Когда он просто покачал головой, она спросила: – Поэтому ты не называешь мне свое имя?
– Нет, потому, что оно не имеет значения. Это просто буквы. Я не был этим человеком на протяжении многих лет, поэтому имя просто-напросто не существенно.
– Я в этом не уверена. – Когда Матиас пожал плечами, она была вынуждена настаивать. – И тебе не нужно никуда уезжать.
С одной стороны, Мэлс не верила, что людям дано видеть будущее, и значит, если он уедет, то это будет его собственный выбор… и это решение можно отменить в любой момент. Он может.
Но… проблема с этим аргументом в том, что она тоже ощущала это – предчувствие, что их не ждало «долго-и-счастливо». Они встретились благодаря аварии, их жизни столкнулись друг с другом, и, равно как и столкновение длилось считанные мгновения, так же будет и с ними.
До конца вечности им останутся лишь ранения.
У нее возникло жуткое предчувствие, что она никогда не забудет этого мужчину.
– Как долго?
– Не знаю.
Спрыгнув со стола, Мэлс подошла к нему и обхватила руками, положив щеку на его бьющееся под ребрами сердце. Когда он обнял ее в ответ, Мэлс задумалась, почему именно к нему она испытывала такую сильную привязанность. Те, другие, обычные, не смогли достучаться до нее.
Но этот мужчина…
Матиас отклонился и коснулся ее лица.
– Я могу поцеловать тебя здесь?
– Ты имеешь в виду в щеку или в этом конференц-зале?
– Ну, ты работаешь здесь, и…
Она прижалась к нему губами, обрывая на полуслове. Кому какая разница, где они были. Отношения между коллегами в этом здании – явление обычное, сюда частенько приводили мужей, жен, любовников.
К тому же, если босс мог домогаться ее, значит, и она может целовать мужчину, которого действительно хотела, под этой крышей.
Закрыв глаза, она запрокинула голову и снова коснулась его рта, позволяя себе задержаться на его губах. И когда Матиас поцеловал ее в ответ, она пожалела, что не может захватить это мгновение и, каким-нибудь образом, сделать его материальным, превратить во что-нибудь, что она могла держать в руках или спрятать в безопасном месте, а потом перейти к следующему комочку глины.
Рука Матиаса уверенным движением скользнула на ее затылок, захватывая контроль. И когда его язык лизнул ее между губ, Мэлс открылась ему, жалея, что они не в уединенном месте, огонь вспыхнул внутри нее, рикошетом отдаваясь от стен ее тела, быстрее, горячее, быстрее, горячее…
Мэлс нахмурилась, когда поняла, что ее рука касается чего-то твердого в районе его поясницы.
И это не бандаж.
Вообще ничего близко связанного с медициной.
Запустив руку под подол его ветровки, она обнаружила… рукоятку пистолета.
Она вытянула оружие из-за его пояса и отступила назад.
Это был сороковой, и она быстро проверила зарядную камеру. Пусто. Магазин тоже пустой.
– Не у тебя одной есть разрешение на ношение, – отстраненно сказал он.
Она вернула ему самозарядник.
– Видимо так. Я могу поинтересоваться, где ты достал его.
– Купил.
– И забыл про патроны?
– Это была не комплексная покупка.
– Знаешь что? Жертва, погибшая вчера ночью в твоей гостинице была застрелена из оружия точно такого же калибра.
– И ты думаешь, что это сделал я потому, что в магазине отсутствуют патроны.
Мэлс пожала плечами.
– Ты сказал не связываться с тобой, потому что я могу погибнуть. Появляешься с оружием после того, как кого-то застрелили в «Мариоте». Называй меня Эйнштейном[97].
– Я не убивал того мужчину.
– Откуда ты знаешь, что это был мужчина?
– Об этом трещат во всех новостях.
Мэлс скрестила руки на груди и уставилась в пол, думая, что этот разговор никуда не приведет их.
– Кажется, мне лучше уйти.
– Ага, – ответила она.
Весьма резкий переход. От поцелуев к этому меньше чем за пять секунд.
– Прости, – сказал он у дверей.
– За что ты извиняешься?
– Я не хочу расставаться на такой ноте.
Ну, он не один такой.
Когда дверь закрылась за ним со щелчком, Мэлс задумалась, встретит ли его снова… и устроила себе взбучку на тему «сохраняй ясную голову и не позволяй либидо затянуть тебя в передрягу».
Ее отец не одобрил бы это. Умные женщины так не поступают.
Катись все к черту…
Ругая себя на чем свет стоит в течение пятнадцати минут, она направилась в отдел новостей, заварила себе чашку крепкого и черного кофе и вернулась к рабочему столу.
– Скажи, что ты не расквасила мою тачку.
Она подпрыгнула и перевела взгляд на Тони.
– Чт... О, нет. Вот ключи.
– Ну, ты выглядишь так, будто побывала в очередной аварии.
Да ладно.
Откинувшись на спинку кресла, она уставилась на монитор.
– Ты в порядке? – спросил Тони. – Нужен «Твинки»?
Мэлс рассмеялась.
– Думаю, сначала «Максвелл хаус», но все равно спасибо.
– Чего такая кислая?
– Просто гадаю, как с физиологической точки зрения шрамы могут исчезнуть с мертвого тела?
Окей, она не об этом думала, но сойдет и этот социально приемлемый заменитель. Ей бы все равно пришлось это спросить. Тони был ходячей энциклопедией.
Сейчас настало его время откинуться назад и уставиться в пустоту.
– Такое невозможно. Шрамы есть шрамы.
