Сволочь и Фенечка - Анна Григорьевна Владимирова
Когда в коридоре послышался стук двери, я замерла с чайником на кухне. Зашелестела куртка, стукнули ботинки…
– Тебе дать полотенце? – опомнилась я, отставила чайник и бросилась в коридор.
Сволочь уже стягивал мокрую футболку, когда я влетела в прихожую. Так мы и замерли в шаге друг от друга. Он отвел взгляд первым и, встряхнув футболку, бросил ее на угол двери ванной.
– Привет, – протянула я ему полотенце.
– Привет, – слабо улыбнулся он. – Давно меня засекла?
– Сразу же.
– Вот как…
– Рори смотрел в окно долго. Я выглянула и стала присматриваться, куда он так пялится. И увидела, как ты стоишь с торца противоположного дома под деревом. – Я заправила прядь за ухо, и Сволочь проводил этот мой жест взглядом. – Потом я правда прочитала, что крысы очень плохо видят, а такие как Рори – с красными глазами – еще хуже. Проходи!
Сволочь вел себя как-то настороженно, неслышно. Прошел на кухню, сел на стул…
– Сволочь, я… я хотела тебе сказать, что мне очень тяжело без тебя, – начала я осторожно. Его взгляд не понравился. Он смотрел так, будто я опоздала. – Ты же не думал, что я…
– Сначала нет, – нахмурился он. – А теперь…
– Мне нужно было время, – перебила я его, пока он не сказал что-то такое, что я не смогу пережить.
– Я знаю…
– Слушай, я же не могла по-другому, ты знаешь…
– Знаю.
– Ты бы не смог посвятить мне больной всю жизнь…
– Тебе стоило дать мне шанс. – Он вдруг глянул в окно, за которым пустился настоящий ливень, и показалось, что он давно выбрал его, а не меня. Что вот-вот обернется и уйдет в дождь.
– Не уходи.…
– Я просто вспоминал много всего, пока сидел под домом, – глухо начал он, сгорбившись. – Жизнь – она же всякая, по-разному может повернуться все. А для твоей любви всегда будут условия. И я не знаю, какое будет в следующий раз… – Он вернул на меня взгляд. – Да, я не остановился. И мне очень жаль. Прости. Я бы попробовал снова, но…
– Давай попробуем, – перебила я, задыхаясь. – Никто же не совершенен, Сволочь.
– Почему ты позвонила сейчас? – посмотрел он на меня в упор.
А я привычно растерялась и затараторила правду:
– Я была у Романа вчера, показывала ему руки. Сволочь, я, кажется, смогу оперировать! Буду ходить на реабилитацию. И… это же Натан, наверное, все, да? Мы не виделись больше, но я все равно иду на поправку.
– Да. Я виделся с ним. Он сказал, что твои руки все равно будут заживать, – кивнул он. Только взгляд его тускнел с каждым словом. И последние прозвучали совсем бесцветно. – Я очень рад за тебя.
А у меня вдруг не стало ни сил, ни слов. Сергей молча поднялся, подошел ко мне и поцеловал в лоб. Я прикрыла глаза, задержав вдох… а когда открыла – его уже не было рядом. И по близости – тоже. Он ушел.
Ноги задрожали, и я сползла на пол, глядя на стул, где он только что сидел.
– Я не то сказала, да? – прошептала я, когда мне на колени вскарабкался Рори и заглянул в лицо. – Мне нужно было сказать, что я позвонила, потому что он мне нужен… Но я же говорила, что мне тяжело без него. Но, да, это ведь не то же самое. Ну почему так?
Рори растерянно сгорбился, а вскоре к нам присоединился и Реми. Дождь все шел, лупил в стекло, срываясь на автоматные очереди по жестяному подоконнику снаружи, а мы все сидели втроем. Я – не в силах начать жить дальше, Рори с Реми – просто составляли компанию.
Наверное, время теперь нужно было Сволочи. Но я не дам ему уйти. Найду его и попробую подобрать правильные слова. Скажу, что чувствую. Это просто я радостью хотела с ним поделиться, не сдержалась – вырвалось. Но эмоции улягутся, и мы договоримся. Я уверена. А если он снова придет меня караулить, так еще лучше. Быстрее поговорим…
***
Только он не пришел больше.
Следующий день я провела у окна, но на улице лил дождь. «Правильно, – думала я, – не стоит мокнуть. А вдруг он простыл и заболел?» Только оборотни не простывают от летнего дождя. Но я все равно спросила Сволочь в смс, как он себя чувствует. Он ответил, что здоров, и поблагодарил за беспокойство. Тогда я поинтересовалась, не даст ли он мне шанса поговорить с ним снова, и Сволочь ответил, что ему нужно время. Я заверила, что буду ждать.
И потянулись дни.
– Рори, думаешь, Сволочь не приедет больше? – интересовалась я у крыса, облюбовавшего подоконник. Но тот только озадаченно чесался за ухом. – Ладно, дай знать, если увидишь его…
Но то ли Рори действительно ничего не видел дальше своих лапок, то ли Сволочь просто больше не приехал, а шанса на новый разговор у меня все не появлялось.
А потом началась моя реабилитация, и я ушла с головой в свою проблему – по полночи сидела с фенечками, а с утра ехала в реабилитационный центр. Роман был невероятно воодушевлен прогрессом. Через неделю занятий я смогла взяться за скальпель и тренировочные муляжи.
Только не все было гладко. Вернее – совсем не гладко. Тяжелее всего было работать большим пальцем. Он все не хотел сгибаться, и иногда мне казалось, что я не смогу его разработать вовсе. А еще через неделю пришла уверенность, что и правда не смогу. Я уже довольно шустро работала остальными четырьмя пальцами, а большие так и оставались неподвижными, не позволяя точно рассчитывать движения скальпелем. И работа с муляжами это только подтверждала.
– Фень, ты очень быстро прогрессируешь, – успокаивал Роман. – Дай время.
– Помнишь, на снимках ведь с большими пальцами было хуже всего, – заметила я отстраненно. Плохо было со всеми, но с большими – особенно. Раньше это не имело значения, но теперь казалось принципиальным. – Если он не восстановится сразу, шанса не будет. И ты это знаешь…
– Фень, все, что ты сейчас делаешь, невозможно в принципе, и ты это тоже знаешь, – возразил Роман, глядя на истерзанный муляж. – Как ты? У тебя что-то случилось?
– Я.… я делаю что-то не то, – вздохнула я.
– Все ты делаешь верно. – Он осторожно коснулся моего плеча. – Это требует времени, Фень, ты же знаешь. Все требует времени.
