Расплата. Отбор для предателя - Алиса Лаврова

— Догоняй, — говорит она и убирает руку с моего плеча.

Я слышу её удаляющиеся шаги и долго прислушиваюсь к тому, как она спускается вниз по бесконечной лестнице.

Я тупо смотрю на плавающую в воде мёртвую рыбку, и мне кажется, что вместе с этой крошечной рыбкой умерла вся моя надежда.

Теперь я больше не смогу увидеть Лили, я не смогу найти мою вторую дочь. Я не смогу быть с ними рядом. Я не смогу забрать их.

Из глаз сами собой катятся слёзы и падают в сосуд с водой.

Я ставлю его на пол и снимаю с пальца кольцо, возвращая мой подлинный облик. Мир сразу становится чуть яснее, и с сознания словно спадает тонкая плёнка, которую я, нося кольцо так долго, уже перестала замечать.

Я запускаю руку в карман и достаю засохший уже стебель вьюнка, что сорвала по дороге сюда. Я сделала это машинально и уже забыла о нём. Я проникаю в самую суть этого растения, прослеживая путь его роста от маленькой семечки, потом я мысленно начинаю искать, какое место он мог бы занять в моей книге и с чем мог бы быть связан. И к своему удивлению я нахожу связь этого вьюнка и остролиста, который взяла с собой, чтобы подавлять боль, что создаёт моё кольцо.

Я осторожно отрываю листок и растираю его в пальцах, острый запах растения бьёт мне в нос, сообщая тончайшие детали о нём, детали, которые нельзя описать, но можно лишь почувствовать. Следом за этим я растираю в пальцах остролист и окунаю пальцы в воду, чувствуя, как отравленная жидкость пытается проникнуть сквозь поры кожи внутрь, чтобы отравить меня, но я знаю, что она не причинит мне вреда таким образом. Мельчайшая капля сока остролиста, смешанного с безымянным вьюнком, растворяется в воде, и я вдруг вижу, как плавник рыбки дёргается.

Сперва мне кажется, что это мне почудилось, и я выдала желаемое за действительное. Наитие, которое пришло мне в голову, заставив приготовить целебное снадобье, которое я изготовила только что, почти не осознавая, что делаю, было словно бы послано мне кем-то. Капля слезы, капля сока вьюнка и капля остролиста.

Как будто шёпот. Знакомый голос. Тёплый и родственный голос. Кажется, это голос моей матери, словно он прошептал мне, что нужно делать. А мне оставалось лишь следовать за ним.

Словно заворожённая, я смотрю на то, как рыбка оживает, расправляет плавники и начинает плавать внутри, сверкая пёстрой чешуёй.

51

— Надо признаться, идея с этими рыбами пришла мне в голову еще в столице, — шепчет мне на ухо король. Он уже изрядно захмелел, и язык его заплетается, но взгляд остается все таким же цепким и внимательным, как всегда.

Сидеть здесь и ждать, когда она там, в проклятом городе. Я думал, что проходил в своей жизни испытания, но это… Пожалуй, это одно из худших.

С интересом смотрю на стол, разложены столовые приборы, нож для дичи призывно сверкает в свете солнца, и я думаю не самые хорошие и праведные мысли, пока слушаю короля и его развязную речь.

И вот рядом с этим безумцем я хотел занять место? За годы, что я не видел его, кажется, его рассудок изрядно повредился. От выпивки ли, или от скуки и возни со скучными королевскими делами.

— Какими рыбами? — спрашиваю я и чувствую, как равнодушно звучит мой голос, словно и не мой вовсе. Все мои мысли сейчас с ней, там, куда она ушла и не возвращается уже несколько часов. Уже привели одну из девушек, которая, похоже, успела потерять рассудок. Еще две вернулись с пустыми руками и безутешно рыдают. Со смесью облегчения и досады я не нашел среди этих трех моей Адрианы.

Проклятое место. Я-то хорошо знал его, потому что был здесь и получил свой урок.

Нельзя было позволять королю это делать. Нельзя было разрешать даже приближаться к городу. Но как встать против него? Как убедить человека, который обладает всей полнотой власти, что есть вещи, которых делать не стоит, даже если они кажутся ему предельно забавными?

— Так о каких рыбах он толковал?

— Сосуды, девушки должны были принести в них рыбок, аквариум с которыми стоит на вершине башни. Знал бы ты, чего мне стоило приволочь этих редчайших рыб из Каланийской империи. Они молятся там на этих пестрых малышек и считают их волшебными. Клянусь тебе, если хоть одна из соискательниц дотащит сюда хотя бы одну, ты сам увидишь, окрас у них и правда чудесный. Такие яркие цвета, каких не бывает на земле.

Но знаешь, что самое интересное?

— Что?

— Они живут только в отравленной воде. Каждый, кто пьет из тех вод, заболевает и довольно быстро умирает. А рыбам такая вода — это просто идеальная среда обитания. Понял мою идею, князь?

— Вы отравили воду?

— Мы нашли состав яда, который отлично переносят эти рыбки, и даже чешуя у них начинает расти гуще и ярче. Этот состав я подарил лично Каланийскому императору несколько лет назад. Мои инквизиторы долго искали нужные пропорции, пока не нашли почти идеальное совпадение с уже известным ядом из сушеных вишневых косточек. Этот дикий сорт вишни произрастает только в высокогорье Каланийского хребта, на вечных равнинах, спрятанных высоко в горах. Этот хребет, как и вишни, они тоже, разумеется, считают священным. Они там считают священным всё на свете. Жрут эту вишню, и каждый второй умирает, а каждый первый получает галлюцинации.

Король издает злобный смешок.

— Проклятые еретики. — Он отпивает вина и засовывает в рот жирный кусок мяса, обильно политый пряным маслом, так что запах этот бьет мне в нос, заставляя отвернуться. Вид отвратительного зрелища, как этот здоровяк жует, перемалывая огромными зубами мясо и заливает в свой безразмерный рот целый бокал вина, мне омерзителен. Но делать нечего, нужно сидеть тут и слушать короля. И слова эти мне нравятся еще меньше, чем то, что я слышал до этого.

— Надеюсь, девочки не слишком хотели пить, — продолжает он с набитым ртом, — боюсь, даже пара глотков этой жидкости может убить человека, а рыбам хоть бы что…

Он снова издает смешок и обращается к девушкам, которые прибыли не принеся этих треклятых рыб с собой.

— Что же, милые мои, вы не видели, отпил ли кто воды из сосуда?

Они испуганно