Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ) - Анни Кос

— Это не мелочь, Карл. Не хочу тебе врать: эти отметины глубже и страшнее, чем может показаться.

— Не для меня.

Он осторожно коснулся моих губ, вовлекая в чувственный поцелуй. Покрывало, ставшее ненужным, соскользнуло на пол, неловкость растаяла под натиском ласк. Тело откликнулось на зов легко и непринужденно, а близость, связавшая нас наконец в одно целое, оказалась восхитительно нежной, неторопливой и пронзительной одновременно.

И только после того, как утомленные и абсолютно счастливые, мы рухнули на постель, чтобы отдышаться, я удовлетворенно усмехнулась собственным мыслям.

Если страсть и влечение — это невидимая нить, за которую можно потянуть, то будьте уверены, я это сделаю.

Глава 20. Сюзанна

— Ты говорил, у тебя есть хорошие новости, — я в последний раз прижалась губами к груди Карла и поднялась, отыскивая нужные вещи в ворохе одежды. — Тебе удалось с кем-то поговорить?

— Не просто с кем-то, — Карл перевернулся на бок и подпер голову рукой, наблюдая за тем, как я одеваюсь. Его волосы были живописно растрепаны, великолепно развитые мышцы бугрились под гладкой кожей, в глазах все еще тлел огонёк. Я сглотнула, игнорируя вновь зарождающееся внизу живота желание. — Много кто из наших старых знакомых согласился помочь и, если предоставится случай, потребовать пересмотра приговора.

— Кто именно?

— Из тех, кто остался в столице? Лангер, Вернеры, фон Кёллер.

— Старший?

— Старшего казнили еще осенью, сейчас главой семьи является его племянник, Ансельм, — нахмурился Карл. — Я думал, ты знаешь.

Мысленно выругавшись, я натянула рубашку, завязала на талии тесемки нижней юбки, накинула верхнюю.

— Нойманы, Фишеры… — продолжил перечислять Карл. — И еще с десяток менее знатных семей.

— А вне столицы?

— Хёхнербрин, Ретенау, Кёхлер, Тоденхофф…

Я удивленно обернулась, вспоминая, пусть и не сразу, названные фамилии:

— Все южные земли? Почему?

— Его величество решил, что ссылки для союзников герцога, — на этом слове по лицу Карла проскользнула тень то ли жалости, то ли чего-то другого, куда более сложного, — недостаточно. И приказал выплатить в пользу казны колоссальные штрафы всем, кто был хоть отдаленно причастен к заговору.

— Как и всегда, — я поджала губы, упорно сражаясь со шнуровкой на рукавах. Карл приподнялся, мягко перехватил мою руку и за минуту справился с непослушными тесемками. — Если что-то идет не так, Фердинанд спешит пошарить в чужом кармане.

Карл хмыкнул.

— Не сгущай краски, далеко не всегда. Но сама понимаешь, это сильно озлобило землевладельцев юга. Осенний урожай у них выкупили едва ли за две трети обычной стоимости, торговля с Ванлиатом практически остановилась из-за размолвок с родственниками королевы. Они совершенно не одобрили казнь человека, с которым успешно вели дела последние двадцать лет. Добавь к этому раннюю и необычно холодную зиму, запрет провинциальным аристократам и их первым наследникам появляться в столице — и получишь весомый повод к раздору.

— А посредники? — приподняла я брови. — Торговая и транспортная гильдии заинтересованы в товарообороте не меньше, чем кузнецы и рудокопы.

— Переговоры ведутся, — качнул головой Карл. — Однако Фердинанд опасается продолжения смуты, поэтому придирается к каждой мелочи, пытаясь держать под контролем всё, что укрепит его статус. Расходы на гвардию и стражу увеличены вдвое, казна почти пуста, а экономика Лидора плавно катится в пропасть.

— Откуда такие сведения?

— С некоторых пор я стал довольно частым гостем в доме казначея, — неохотно пояснил Карл. — Слышал. Могу назвать точные цифры, если хочешь. Или просто поверь, что дело пахнет тухлым уже несколько месяцев кряду.

Окончательно спутавшиеся волосы не желали укладываться даже в слабое подобие прически, однако солнце неумолимо катилось к горизонту, и мне стоило поспешить.

— А что именно наши союзники хотят за свою поддержку?

— Восстановление собственной репутации, возврата привилегий, кое-кто — выгодных партий своим детям. Но главное — лояльности властей и гарантий безопасности, — подвел итог Карл и тоже поднялся с постели, чтобы одеться.

Я подавила стон: ни о каких гарантиях не могло быть и речи до тех пор, пока Фердинанд носит корону. Боги, да я за собственную голову не могла поручиться, где уж тут обещать кому-то защиту и покровительство.

Одна из шпилек, которыми я старательно пыталась закрепить прическу, с треском сломалась прямо у меня в руках.

— Дай мне.

Карл подошел, отобрал у меня обломки, распустил довольно жидкие локоны, потом аккуратно свернул их ракушкой на затылке, снова закрепил, да с такой ловкостью, которую не каждая камеристка проявит. Сердце вновь уколола острая игла сомнений:

— У тебя очень хорошо получается.

— Ревнуешь? — Он склонился, безошибочно разгадав в моей похвале скрытые эмоции, нежно поцеловал в шею, а потом с жадностью вдохнул мой аромат: — Совершенно напрасно. Мелким женским фокусам я научился не в будуарах куртизанок, а в доме родителей. Если забыла, то у меня аж четыре племянницы, и каждая мнит себя первой дамой королевства.

— Ты не упоминал о них прежде.

— Упоминал, — он развернул меня к себе лицом и в шутку поцеловал в самый кончик носа, — ты просто не слушала.

Затем аккуратно коснулся моей щеки губами и отступил. Торопливо накинул на плечи сюртук, привел в порядок ворот рубашки, завязал на шее шелковый платок. Я тихонько вздохнула и в задумчивости потерла лоб:

— Выходит, страна и без меня находится на грани раскола? — неутешительный вывод напрашивался сам собой. — Удобный момент, чтобы поставить под сомнение способность дяди принимать выгодные для Лидора решения. Однако не хотелось бы доводить до гражданской войны.

— Войны? — нахмурился Карл.

— Надеюсь, это не понадобится.

— Думал, ты просто хочешь очистить имя отца и восстановить собственную репутацию, добиться пересмотра приговора, — задумчиво протянул он.

Отсыревшие тяжелые зимние туфли холодили ноги. По телу вновь пробежала дрожь, напомнив о зимнем лесу, лилии на снегу, могиле без имени.

— Мы оба уже не дети, Карл. Думаешь, дядя просто так объявит, что ошибся и зря лишил брата головы, затем принесет мне извинения, вернет титул и состояние, а брак признает несостоявшимся? — горькая улыбка сама собой тронула губы. — Он не сделает этого добровольно, а возможно, вообще не сделает. Не исключено, что единственным способом разрубить этот узел окажется полная смена власти. Победитель, кем бы он ни был, будет оправдан перед законом и богами.

Наши взгляды пересеклись