Плебейка - Александра Плен
– Ты так спокойно и подробно мне рассказываешь. Я думала, это тайна, – в конце концов, выдавила я.
– Тайна, – согласился Раст, – но если ты знаешь о саксе, то остальное вторично.
Я довольно улыбнулась. Ничегошеньки я про него не знаю и совершенно не представляю, что это, кроме дословного перевода – скала. Растус повернулся на бок и уставился мне в лицо. Как же мне ему намекнуть, чтобы набросил накидку? Смотреть на его тело в одних плавках было мучительно неловко. Взгляд постоянно скатывался вниз.
– Тебе не скучно слушать о доминах? – он подмигнул, – ведь рядом такой великолепный, красивый и доступный я. Почему не любуешься?
– Любуюсь, – согласилась послушно, ни капельки не солгав, и даже голос не дрогнул – могу собой гордиться.
– Что-то не похоже, – вздохнул он мрачно. – Пойдем, поплаваем наперегонки. Так уж и быть, поддамся.
Он протянул руку. Я смотрела на широкую крепкую ладонь с длинными пальцами, и больше всего на свете мне хотелось вложить в нее свою.
– Нет, спасибо, – я отвернулась, – слишком жарко. Лучше отдохну.
В больших дозах домины вредны для психики. Вот уже и насильник превратился в самого желанного мужчину на свете.
От вечерней прогулки наедине с Фабием я отказалась. Он не настаивал, но шутливо намекнул, что второго отказа не примет. От тоже знал, что до следующей овуляции куча времени и особо не напирал. А утром и вовсе уехал на два дня в Рим, пообещав привезти подарки. Я с улыбкой заверила, что буду ждать с нетерпением. И он знал, что я вру, и я знала.
Мы с Растусом остались в доме вдвоем. С одной стороны я обрадовалась, теперь могла задавать вопросы домину бесконечно, с другой испугалась – сближение, которое удавалось избегать все это время, станет неизбежным, и может произойти в любой момент. Я это чувствовала интуитивно, хоть и не была домином.
Предполагаю, чувствовал и Раст. Не зря он наблюдал за мной, как тигр за добычей. Что бы я ни сделала, куда бы ни пошла, он следил за мной неотрывно. На лице – высокомерная гримаса, на губах легкомысленная улыбка, а в глазах – зверский голод.
– То есть домины, это люди с огромным содержанием лимфы в теле? Буквально – люди с иммунитетом, возведенным в энную степень?
Мы шли по пустому пляжа. В левом мире туристы уже занимали ближайшие к морю шезлонги. В правом рыбаки собирались отправиться в море на небольших деревянных лодочках. Вдалеке на холме находилась маленькая деревушка. Аккуратненькая и чистенькая, как на картинке.
– Что-то в этом роде… – отозвался Растус.
– Вся кровь заменена на лимфу? – наседала я.
– Не вся. У нас есть и кровеносная система, но она короткая, такая как у вас лимфатическая. А лимфатическая, наоборот, главенствует и разрослась как кровеносная. Кровь питает лишь сердце, которое в свою очередь питает мозг. И кое-что еще… – Растус искоса на меня посмотрел. Я смутилась, догадавшись, что именно.
– Больше кровь нигде не задействована, – продолжил он. – Все остальные ткани, клетки, органы, питает лимфа. А так как она течет медленнее, некоторые процессы в организме замедляются…
– И вы живете дольше, – закончила за него я.
– Ага.
– И ребенок рождается не домином, а просто человечком с очень развитой иммунной системой?
– Да.
Он неохотно отвечал, словно его мысли были далеко. И странно смотрел. Как будто ждал других вопросов, а не тех, которые я задавала. Я медленно шла рядом и чувствовала удивительную близость с этим молодым серьезным домином, какое-то противоестественное родство. Словно он мой парень, мы знаем друг друга тысячу лет. Словно вдвоем приехали на море, сбежали от родителей, купаемся, гуляем, разговариваем. Вечером будем сидеть в ресторанчике, пить вино, есть греческий салат и глупо шутить. Я расскажу о детстве, о желании стать моделью в семь лет, он о первой выкуренной на спор сигарете, или о том, как разбил машину отца в шестнадцать. Обычные, бессмысленные и пустые, но такие важные разговоры, когда двое влюблены, и хочется знать все, до последней черточки, до последнего самого незначительного события в жизни. А ночью он снимет с меня комбинезон, уложит на прохладные, выхоложенные кондиционером простыни, и начнет целовать.
Я как наяву ощутила твердые требовательные губы у себя на шее. Стоп. О чем я думаю?!
Бросив косой взгляд на Растуса, успокоилась. Он не смотрел на меня. Отрешенно вышагивал по песку, иногда забредая в воду. Сандалии и нижняя часть брюк была полностью мокрой. Я прокашлялась.
– А почему нельзя просто усыновить ребенка? Кто бы узнал об этом?
– При посещении сакса ДНК ребенка проверяют, – ответил Раст, поворачиваясь ко мне, – и если в нем не будет определенного процента генов императора, наследника забраковывают.
– А как же было в древности? Я читала, что ДНК полностью расшифровали чуть более ста лет назад.
– Сто тридцать, – поправил он меня, – давным-давно жены доминов рожали сами. Был специальный наблюдатель от императора, который присутствовал при родах и подтверждал, что домина родила. Затем был длительный период упадка. Детей у нас рождалось все меньше и меньше, за несколько сотен лет численность родственников императора сократилась вчетверо. И только когда исследования генома завершились, мы смогли выбирать себе пари из обычных женщин. Но и это не слишком помогло нашей популяции, – закончил он со смешком.
– Неужели за тысячи лет домины не спали с простыми женщинами? И ни разу не женились на них?
– Спали, конечно… Но детей или было немного, или их не признавали. Я не слышал ни о чем подобном. А когда домины перестали рожать, то и плебейки тоже. Это как попасть в монету на расстоянии в миллиарий (ок. 1,5 км). Один шанс на миллион.
– А как быть с генными заболеваниями? – решила блеснуть эрудицией я, вспомнив инбридинг династии Габсбургов и их чудесную челюсть, – тысячелетиями между доминами существуют близкородственные связи. Вы ведь все родственники императора? Ладно, раньше вас было больше, но сейчас…
Растус насмешливо фыркнул.
– Сакс выжигает из тела все болезни. Домины вообще ничем не болеют.
– А что по поводу женитьбы? – зашла я с другой стороны.
– Домины женятся только на доминах, – ответил Растус безразлично. – И не потому, что мы этого хотим или по другим матримониальным причинам. Нас
