Я не влюблюсь в тебя снова (СИ) - Самсонова
Я ещё раз посмотрела в глаза отца и согласилась с его решением. Ханне понадобился час для сбора меня. И вот уже папа провожает меня к карете, но, увидев её, я остановилась. Это была простая карета без фамильного герба или каких-либо других опознавательных знаков семьи, а в сопровождение у меня была только Ханна, кучер и женщина рыцарь.
Увидев мою растерянность папа сразу пояснил мне к чему все это:
— Дорогая, не волнуйся… Это для твоей безопасности, ведь на повозке нет нашего герба, поэтому тот, кто на тебя покушался не сможет определить, что это наша семья. А также ты сама говорила, что толпа рыцарей привлекает много внимания, поэтому рыцарь поедет с тобой в повозке…
Что это за беспокойство в моем сердце?
Я почувствовала неких страх и обеспокоенность, но решила, что отец прав. Я обняла папу:
— До встречи, скоро увидимся! Не перетруждайся и хорошо отдыхай.
— Прощай… Я люблю тебя!
Рыцарь помогла мне сесть в повозку, после помогла сесть Ханне и села сама, закрыв за собой дверь и опустив шторку.
Мы двинулись в путь. Хоть поездка должна быть не долгой и лёгкой, моё сердце сжимало непонятное чувство, словно тисками. Как бы я не пыталась отогнать тревогу, у меня ничего не получилось.
Прошло около часа нашей поездки, как я вспомнила, что ничего не купила в подарок для Ингрид. Я попросила кучера остановится в близлежащем городке и прикупить что-нибудь. Надев простой плащ и накинув капюшон, я с Ханной отправилась на поиски подарка и первым делом зашла в ювелирный магазин.
Я долго искала что-нибудь подходящее, но, так ничего не выбрав, решила покинуть магазин, но тут дверь с грохотом открылась, и ворвалась молодая девушка.
— Вы слышали! Герцога Уилтшир обвинили в измене и хищении государственного золота!
В магазине поднялась шумиха, а я продолжала стоять, как вкопанная, не веря своим ушам. Ханна еле вытянула меня оттуда, когда мы сели в повозку, то тронулись и поехали дальше на север, к сестре папы. Как бы я не пыталась развернуть её, меня никто не слушал, и, кажется, остальные не были удивлены этому, лишь ехали с грустными лицами.
— Что ожидает моего отца? — этот вопрос я задала вслух, но предназначался он только мне.
— Казнь… — тихо ответила рыцарь.
Моё сердце оборвалось, и я на ходу выскочила из повозки, разбив колени и локоть. Не обращая внимания на боль, я побежала в противоположную сторону — к папочке.
Жгучие слёзы застилали глаза: только сейчас я поняла, что это были прощальные слова отца… От осознания этого мои ноги подкосились, и я упала на землю. Я не знала, как помочь папе, но знала точно, что я должна быть рядом.
Сильные руки подхватили меня и понесли обратно. Я брыкалась, царапалась, вырывалась, но мой рыцарь очень сильная. Меня посадили в повозку, и я услышала мольбу Ханны, обращённую ко мне:
— Мисс, Герцог спас Вас… Он знал об этом и наказал нам, чтобы не случилось увезти Вас подальше… Простите нас, но мы не можем позволить Вам вернуться. Ради Вас, мисс, мы продолжим путь… Простите… Это приказ Герцога… — Хана рыдала также сильно, как рыдала и я.
— Хорошо… — сказала я, успокоившись — Можно мне подышать свежим воздухом, а после продолжим путь..
Ханна и рыцарь переглянулись и попросили остановить карету.
Я вышла, вздыхая свежий ветер. В голове была неразбериха, но одно я знала точно:
Я сбегу! Сейчас!
Быстрым движением руки, пока никто не видел, я расслабила узел, который привязывал коня к повозке, незаметно потянув за верёвку и полностью освободив коня, я резко вскочила верхом и погнала лошадь обратно, домой, к папе.
Прибыв в поместье меня встретили незнакомые люди и сразу связали. Я не сопротивлялась, я хорошо знала, что меня ждёт…
Я ГОТОВА К ЭТОМУ! ГОТОВА РАЗДЕЛИТЬ СМЕРТЬ С ПАПОЙ!
Часть 25
Прах вечно прахом остаётся.
Что далеко не отлетело,
На место прежнее вернётся. {?}[Франсуа Вийон]
Меня, связанную, привели в грязную тюремную камеру. Обычно аристократов заключали в удобную комнату с решёткой на окнах, но не нас, а это значит, что совершено ОЧЕНЬ серьёзное преступление. Когда меня привели, отец лежал на деревянной скамье, лицом к стене, но когда послышался звон ключей, он повернулся. На спокойном, мгновение назад, лице, отразились боль и отчаяние. Он подскочил ко мне и схватил за плечи.
— Аделисия, что ты тут делаешь?
— Разве я могу оставить тебя одного в такой момент…
Я нежно улыбнулась папе, но не смотря на мой спокойный вид, меня всё-таки одолевает страх. Страх не перед смертью, а перед болью. Папа продолжал смотреть на меня, и его глаза медленно наполнялись слезами, он уткнулся лицом в моё плечо и тихо сказал:
— Спасибо доченька, но ты такая глупая…
Я не глупая, а эгоистка… Я не смогу жить без тебя, папа…
Солнце зашло, и наша камера погрузилась в непроглядную тьму. Я сидела рядом с папой и держала его за руку, прислушиваясь к тишине.
— Пап, почему ты мне всё не рассказал? — я крепко сжала его руку, мне было больно на душе.
— Я хотел уберечь тебя от позора — быть казнённой прилюдно… — его хриплый, еле слышный голос резал моё сердце.
— Расскажи, что произошло…
И папа мне рассказал, что недавно его обвинили в растрате казны и предательстве, но этому не было доказательств. Но когда в наше поместье пришли с проверкой, то нашли бумаги, подтверждающие его виновность. И так как это большое преступление, то наказание понесёт вся семья — я и папа.
— Пап, но ты же не виноват! — я точно это знала, ведь мой отец герой войны и всеми уважаемый Великий Герцог.
— Да, но это не докажешь…
— Пап, а ты знаешь, где нашли так называемые «доказательства»? — я должна предотвратить подобное в следующей жизни.
— В моём сейфе…
Всю ночь мы разговаривали с папой на разные темы, порой смеялись, порой грустили… А когда наступило утро, нам на завтрак принесли по сочному стейку с овощами и бокалом вина, отчего отец заплакал.
Перед казнью приговорённым положено давать вкусную еду — последнюю. Мне тоже стало не по себе, и мои руки затряслись.
Страшно…
Далее нас отвели к гильотине, зачитали приговор и разрешили близким и родственникам напоить нас. Вся прислуга поместья пришла проводить нас в последний путь и напоить водой перед смертью. Другие родственники просто не успели, ведь кто-то будто-то
