Ненавижу магов (СИ) - Власова Мария Игоревна
Все династии некромантов давно мертвы, некому передать их знания, некому научить новых некромантов использовать свою силу так, чтобы она шла во благо всем. Ведь даже уничтожив всех некромантов, их сила никуда не исчезла. Сама природа возвращает ее людям, на свет появляются новые некроманты. Вот только теперь они прячутся ото всех и больше не направляют свою силу во благо.
Моя сестра одна из них, она старше меня на два года. Когда она родилась на свет, семья приняла её появление, как благословение. Мать чуть не умерла, рожая ее. Но, едва появившись на свет, будучи младенцем, сестра залечила ее раны, спасла жизнь и в благодарность получила от мамы имя Изабелла. Правда, мы никогда ее так не звали, для нас она Иза – ужасная, вредная разбойница. Если что-то происходило дома, то все знали, кто в этом виноват – Иза. Ее ужасный характер все считали следствием силы некроманта, но как по мне ее просто разбаловали. Никого из своих дочерей мама не любила больше, чем Изу, она часто повторяла: какая это гордость – иметь в своей семье некроманта. Правда, так считали только в нашей семье, от всех посторонних силы девочки приходилось прятать, чтобы ее не убили, как и других некромантов. Остальные сестры ехали учиться в магические академии, и лишь мы с Изой оставались дома с мамой и ходили в школу для обычных детей. Сестрицу всегда это раздражало, она устраивала истерики, желая, как и остальные учиться магии. Для нее было слишком позорно ходить со мной в школу, она вообще часто говорила, что не хочет быть такой же неудачницей, как я.
Все изменилось, когда в нашей деревне поселилась ведьма или, как ее остальные зовут, Провидица. Вот ей сразу пришлась по вкусу сила моей сестры, она даже взяла ее на воспитание к себе. Все хотела научить ее своим премудростям, однако сестру совсем не интересовали настойки и зелья, в которых ведьма была мастером, ее волновала исключительно магия. Девочка желала иметь власть над своей силой, возможно, мечтала, чтобы все ее боялись, как ужасную некромантку. Ей не хотелось прятаться, боясь за свою жизнь, ей хотелось вселять ужас в остальных. Так, против воли родителей, Иза отправилась покорять столицу под чужим именем, научившись первоклассно прятать природу своей силы. После этого дома сестра почти не бывала, ей больше нравилось в городах, вместе с друзьями-магами, о которых она рассказывала с придыханием и гордостью. Однажды приехав к нам вместе с сестрами, она устроила вечер страшилок, где и поведала нам традиционные истории магов.
Одна из сказок запала мне в память, ее я и вспомнила, пока пыталась содрать надпись со спины ногтями. Оставляя кровавые следы на коже, в попытках содрать с себя завитки, все время складывающиеся в одну и ту же надпись. Я не верила в эту историю, не верила, что это правда, когда одевала принесенное платье и рассказывала ее магу, пока не услышала его слова, скрепленные легким поцелуем.
«Ты забыла сказать, что на спинах тех, на кого падает проклятие, появляется Брачная Метка, которая фактически делает их мужем и женой», – сказал он.
Женой? Женой?! Я стала его женой?! Это объясняет, отчего его свадьба с этой Милой не состоялась. К этому моменту он наверняка уже был женат на мне. О том, что Брачную Метку так же считают и свадебной, я не знала, но вполне могла поверить. Ничто не скрепляет двоих, как тот факт, что каждый из них умрет, стоит умереть другому. К тому же на моей спине красовалась уже не моя, а его фамилия и дурацкий титул графини Синего Огня. Как будто он мне нужен? Мне и сам маг не нужен! Я никогда не мечтала о таком браке, не такого мужа я представляла. В моем представлении это всегда был кто-то простой, без магии, как и я. Обычный парень, хороший, непьющий, который, возможно, не любил бы меня, но зато любил бы наших детей. А теперь какие к чёрту дети? Какая семья? С кем? С ним?! С магом? Нет, нет, этого мне не нужно! Если есть способ, хоть маленький шанс снять это проклятие, убрать эту метку, я обязательно им воспользуюсь.
Так я думала, маг же хотел получить ответ на мучивших нас обоих вопрос: почему она вообще появилась? Из-за зелья, которое я выпила? Считается ли это принуждением, поскольку я не могла себя контролировать, а он мог? Чисто с моей точки зрения – да, вот только подвох заключался в том, что он думал, что занимался любовью со своей невестой, а не со мной. Может, поэтому я не могу до конца винить его в произошедшем? Все же я сама выпила этот чёртов шнапс Лафей, сама поддалась действию отравы в нем и сама вошла в его комнату, залезла в кровать и переспала с ним. Я сделала все это сама, как бы горько мне ни было об этом думать. Вина же мага косвенная, не столь очевидная, как моя. Не хочу, чтобы моя жизнь зависела от него, не хочу быть его женой, не хочу принадлежать ему.
– Прости… – говорю ему, себе, нам.
Собственная глупость поражает. Меня так часто называют гением зельеварения, но я никогда на самом деле им не была. Я не умная, совсем не умная. В действительности, отправив Изу учиться в столицу, ведьма просто выбрала себе новую ученицу – меня. И в этот раз она не повторила свою ошибку в обучении, меня она учила совсем по-другому. Я знаю на вкус каждый яд, который сможет приготовить дипломированный зельевар. И еще с десяток таких, которые никто, кроме ведьмы, не приготовит. Для ведьмы я была чем-то вроде подопытной мышки. Она часто посылала меня в лес с заданием найти какую-то редкую ягоду или грибы, забыв упомянуть, что даже вдыхать их запах или споры очень опасно для жизни. Помню, как долго плакала и умоляла маму и папу не отводить меня к ней. Но мне никто не верил, мама повторяла, что это великая честь для такой бесталанной девушки, как я, быть ученицей Провидицы. Мне не оставалось ничего другого, как учиться. Я училась у ведьмы зельеварению, чтобы выжить, в училище, чтобы ее убить. Все мои знания, что давались мне с трудом, оказались бесполезны против какого-то зелья, сломавшего мне жизнь.
– Думаешь, мне теперь нужно твое «прости»?! Нет, одним «прости» ты точно не отделаешься! – и он прав, этим «прости» ничего не исправишь. Ведь своей глупостью я сломала не только свою, но и его жизнь. Он вправе злиться на меня, но не целовать.
Грубо прижал к себе за талию, целует жестко, кусая и так раненые губы, причиняя боль. Это его форма мести? Жаль, ибо, как бы ни было больно губам и отвратительно мне, моему телу это нравилось. Низ живота тянет от желания, соски трутся о грубую ткань платья, причиняя дискомфорт. Пожалуй, моя реакция на его совсем не нежные ласки, меня испугала куда больше, чем сам поцелуй. Меня целовали раньше, но никогда всего одним поцелуем не возбуждали, да меня вообще никто из мужчин не возбуждал, кроме мага, под действием зелья. Сейчас же свою реакцию зельем объяснить не могу, разве что прикрыться Брачной Меткой. Он на короткое мгновение прекращает поцелуй, чтобы вдохнуть воздуха, в этот момент с криком «Отпусти!» пытаюсь оттолкнуть его.
– Отпусти? Нет, не отпущу! Теперь мы с тобой связаны. Умрешь ты, умру я. Умру я, ты пойдешь за мной прямиком в ад, – он улыбается, как будто его совсем не волнует мысль, что наши жизни зависят друг от друга.
Так кажется, пока в наказание он не целует меня снова, еще сильнее, еще больней и… еще более возбуждающе. Для моего тела, но не меня. Мне слова о связи не дают покоя, я что-то упускаю, если он узнал о метке раньше меня, тогда почему…
Мысль ускользнула из моей головы, едва его рука сжала мою задницу, прижимая к себе крепче, заставляя ощутить, чем все кончится. Где-то в подсознании матерюсь, почти не замечая, как хватаю его за воротник рубашки. В этот раз мне тоже не хватает воздуха, я задыхаюсь от поцелуя, от крепкой смеси ненависти и возбуждения. Где-то в груди громко стучит сердце, словно я пробежала целый километр. Возможность мыслить возвращается далеко не сразу, я все еще опьянена.
– Если так, почему ты пытался повесить меня? Зачем? Если умру я, то ты тоже умрешь! – наконец вспоминаю то, о чем хотела у него спросить.
– Я не был уверен, что это была ты. У меня нет привычки, запоминать лица тех, с кем сплю, – рука сама дернулась, раньше я никого в жизни не била. Открытое насилие для меня всегда было самым гнусным и отвратительным действием, всегда предпочитала другие методы. С магом я падаю все ниже и ниже, чувствуя боль и обиду от так беспечно брошенных слов.
