«Стрела Амура» и ведьмина натура - Маргарита Преображенская
– Она никогда его не найдёт! – говорил Гермес. – И останется здесь. Просто, как всё гениальное!
– Я устала! – мрачно ворчала Афродита. – Не могу больше! Вы с Зевсом обещали мне, что когда дело будет сделано, я смогу воссоединиться с любимым, с моим Адонисом, расторгнув вынужденный брак с Гефестом.
– Да, Гефест груб и уродлив, но он сын богини, а твой Адонис – обычный человек! – пренебрежительно заметил Гермес. – Брак с Гефестом выгоднее!
– Ну и что?! – возмутилась Афродита. – Это ты привык всегда заключать сделки и удавишься ради выгоды, поэтому настоящие чувства тебе не понять!
– Ты совсем с ума сошла! Нас поднимут на смех все высшие расы! – строго урезонил её Гермес. – Знал бы, что от пары выстрелов той бездарной ведьмы с тобой произойдут такие изменения, давно бы уговорил Зевса уничтожит весь ковен.
Кажется, высшие говорили о моей прапрабабке! И раз выстрелы имели такую силу, значит, не такой уж бездарностью она была! У меня в патронташе осталась ещё пара старинных патронов – тех самых, что так подействовали на Афродиту. Из вредной и хитрой особы она в моём представлении превратилась в несчастную женщину. Кто бы мог подумать, что богиня любви живёт в вынужденном браке, совершенно лишенная чувства, которое способна сама вызывать в людях! Как сваха я просто обязана это исправить!
Я дождалась, когда Гермес улетел куда-то по делам, используя свои летательные сандалии и шляпу с крыльями. Теперь, когда Афродита осталась одна, надо было действовать! Я подошла к невидимому пока Амуру так близко, что Венец разогрелся до нестерпимой температуры, обжигая мне лоб и, хорошенько прицелившись, выстрелила в Афродиту, стоявшую ко мне спиной, из доставшегося мне в наследство пепербокса. Не знаю, почему Гермес не отобрал у меня оружие. Наверное, предполагалось, что выстрел сквозь невидимую преграду, отделявшую меня от цели, не возымеет силы, но Венец решил иначе. Сердечки, созданные кустарным способом бывшей хозяйкой усадьбы, просочились сквозь преграду, заставив Афродиту вскрикнуть и схватиться за сердце.
Через несколько мгновений она повернулась и взглянула на меня таким решительным взглядом, что мне стало страшно. Я замерла на месте, ожидая чего угодно: вспышки гнева в виде разящего наповал проклятия или даже вызова какого-нибудь Цербера на подмогу, но вместо этого Афродита сделала красивый взмах рукой, будто отодвигая невидимую завесу и купидон, паривший в углу прямо у меня над головой, стал видимым. Судя по всему, его приковали к стене с помощью золотой цепи, крепившейся на щиколотке правой ноги.
– Уходите, пока я не передумала! – мрачно сказала Афродита.
Ещё один взмах освободил Амура от оков, и тот зашелестел крыльями, радостно нарезая круги в вышине.
– Я хочу забрать двоих, – сказала я, потому что мне пришла в голову одна интересная идея.
– Золотые же слова! Есть Амуры? Дайте два! – захихикали кикиморы, а бабай уронил вазу и бросился собирать осколки, виновато глядя по сторонам.
– Хоть всех! – равнодушно сказала Афродита, повернувшись ко мне спиной. – Мне уже всё равно! Всё бессмысленно! Все эти века, моя красота и сила… Всё!
Её плечи мелко вздрагивали. Кажется, она плакала.
– А вы? – спросила я, осторожно коснувшись её руки. – Пойдёмте с нами!
– Какой смысл? – спросила Афродита. – Адонис мёртв, они его убили. Я хотела завладеть Венцом, чтобы воскресить его, но теперь, насколько я вижу, этот артефакт нашёл хозяйку и подчиняется только тебе.
– Давайте не будем впадать в панику! – сказала я. – Если вы останетесь, вам не миновать наказания, а если уйдёте с нами, все будут думать, что мы сбежали и взяли вас в заложницы. А там посмотрим, как всё сложится.
По правде говоря, я надеялась, что смогу помочь ей с помощью Венца, к тому же никто, кроме Афродиты, не мог так виртуозно управляться с роем купидонов. Бабай разбил ещё пару ваз, создавая следы борьбы, чтобы запутать Гермеса, и мы отправились в путь. Ключ от измерений благополучно перенёс нас обратно. На лестничной клетке дежурил околоточный, но мелкие шалуны купидоны встретили его тучей стрел, и он, разомлев от любви, с радостью пропустил нас.
Вскоре прохожие могли наблюдать такую картину: дорогу переходила разновозрастная группа детского сада, состоявшая из двух рыжих девчонок, одного лохматого сорванца-переростка и энного количества упитанных малышей с игрушками в виде луков и стрел. Группу вела за собой красивая воспитательница, а замыкала блондинка в гусарском доломане. Все ахали, восхищаясь милыми детишками, а мы спешили к саням. Морок, наведённый на них бабаем, был повреждён из-за вынюхиваний околоточного, поэтому теперь у газели виднелись полозья вместо колёс и две лошадиные (вернее, химерные) тягловые силы.
– Когда они повзрослеют? – спросила я у Афродиты.
– Скоро, – буркнула она, постоянно оглядываясь назад, будто опасалась погони.
Купидоны, и правда, росли на глазах, отведав пирожков с мясом, которые я купила для них в первом попавшемся ларьке. Не успели мы миновать городскую черту, как за нами уже летала толпа подростков, периодически стрелявших в прохожих, несмотря на увещевания «воспитательницы». В общем, любви в мире точно значительно прибавилось. Я наблюдала за вившимися рядом двумя купидонами, которых изначально собиралась забрать с собой, и мне становилось страшно, оттого что мой избранник не узнает, не вспомнит меня, а со вторым не сработает моя тайная задумка. Я нервничала, но старалась не подавать виду.
К моему дому мы прибыли в самый разгар турнира женихов, сопровождаемые целой оравой мускулистых красавцев в набедренных повязках. Женихи были настолько увлечены боем, что не заметили этого явления. Зато я заметила, что морок Кики слабеет, отчего волосы невесты стали заметно рыжеть. Витюня под предлогом наведения красоты перед оглашением победителя увёл кикимору в дом и устало улыбнулся, взглянув на нас.
– Ты вовремя! – сказал он, обращаясь ко мне. – Сейчас надо выйти к гостям!
– Подожди! Дай мне с настоящим женихом пообщаться! – взмолилась я.
Витюня кивнул и вытолкал всех любопытных в другую комнату, оставив нас
