Академия Дивинат, или Светлая для Темного принца (СИ) - Милена Вин
— Не о чем жалеть. Он вырос достойным человеком.
— Нет… Вы испортили моего сына. Испортили его полностью, до самых кончиков ногтей! — Ее глаза снова загорелись гневом. Она сжала мои волосы на затылке, слегка оттянула голову, как бы показывая этим действием свою полную власть надо мной. — Но ничего. В скором времени я воссоединюсь с ним. Я все исправлю.
— Ты сумасшедшая, — выплюнул, не скрывая ненависти и отвращения.
Ответом послужил нервный, гортанный смешок. Женщина поднялась, выпрямилась, отчаянно пытаясь придать себе, судя по всему, былую важность, что преследовала ее при жизни.
— Может быть, дорогой. Но ты должен меня понять… Ведь и сам слегка безумен, не так ли? Любовь бывает злой и жестокой. Именно она толкает нас на безумства, перед которыми невозможно устоять.
— Оправдываешь все совершаемое зло любовью? Несовместимые понятия, — заметил нехотя.
— Извини, совсем забыла, как ты еще молод. Твоя твердость, должно быть, отцовская, сбивает с толку. — Она улыбнулась с неуместной нежностью. — Ты поймешь меня. Когда-нибудь обязательно поймешь.
37. Ослепительная ненависть. Элин
Неделя в безызвестности. С ощущением мнимой безопасности и настолько тяжелыми думами, что в последнее время я начала все чаще убегать от них в сновидения.
Мысль о том, что Рей мертв, яростно пробивалась через прочие, но я всякий раз отмахивалась от нее, не позволяя укрепиться в сознании.
Это не может быть правдой. Они не могли его убить: он нужен им живым, чтобы отобрать наделенные магией крылья. Иначе какой во всем смысл? Если бы принц погиб, крылья погибли бы вслед за ним…
И все же сомнения не оставляли, с жадностью грызли сердце, причиняя мучительную боль. Я каждую ночь видела стрелу с пылающим оперением, пронзившую мужскую шею. Каждую ночь просыпалась от кошмара и не находила в себе сил уснуть заново.
Успокоение я находила в объятиях Аве, просыпающейся от моих криков и спешащей с присущей ей молчаливостью прогнать мой страх. Все это время она была рядом. Наконец-то со мной, хоть и на вражеской территории. Лорд привел ее после того, как поселил меня в маленькой комнатушке, больше похожей на кладовую с одной лазаретной койкой, стулом и ведром. Я бы даже сказала ему спасибо, если бы не душащая гордость.
С тех пор он больше не приходил. Раз в два дня заглядывал какой-то юноша, чтобы оставить поднос с подобием еды. Попытки заговорить и расспросить его не увенчались успехом — он постоянно игнорировал нас, а позавчера раскрыл рот, показывая отрезанный язык и как бы говоря, что его участь не лучше нашей.
Нам ничего не оставалось, кроме как ждать. А ожидание приговора, пожалуй, хуже самой смерти…
Я полагала, что и сегодняшний день окажется ужасно длинным и проведенным в тишине. Но вскоре после завтрака дверь в наше «убежище» распахнулась, являя взору осанистого эльфа, окруженного невидимым облаком холодности.
По недоброму блеску в льдисто-голубых глазах сразу стало понятно, что его приход ничем хорошим не обернется. Страх дико запульсировал в желудке и висках, и я машинально обняла Авелин, пряча ее от тяжелого взгляда Лорда.
— На выход. Одна, — отчеканил твердым голосом.
Сердце моментально ухнуло в пятки. Сестра сильнее вжалась в меня, выражая свой собственный страх и нежелание расставаться.
— Я никуда не уйду без Авелин, — заявила в ответ ровным голосом, хотя он был близок к тому, чтобы сорваться.
— У меня нет времени на ваши капризы.
Мужчина в два шага оказался рядом, схватил меня за плечо, Аве — за локоть, и дернул в разные стороны в грубой попытке разъединить нас.
Сестра горько замычала, сопротивляясь, снова и снова прижимаясь ко мне и цепко держась пальчиками за рубаху.
— Я никуда не уйду без нее! — вскрикнула, стоило эльфу раздраженно отступить и сжать кулаки в явном желании причинить нам боль. — Только с ней. Я больше не оставлю ее ни на секунду.
— Ладно, — неожиданно согласился он.
Удивление резко придавило страх, но, к сожалению, не уничтожило его навсегда.
— Идите к ней вдвоем. Но потом, Элин, не смей жалеть о своей глупости, — прошипел ядовито.
То, что по итогу мне удалось его уговорить, пугало сильнее, чем та ситуация, при которой Авелин осталась бы одна.
Страх гремел в груди, становясь все громче и громче, с каждым шагом, отдаляющим нас от каморки — кажущейся самым безопасным местом в логове врагов, пусть та и прослужила нам всю неделю душной тесной темницей.
Я не тратила время даром, пока шла, крепко держа Авелин за руку, — осматривалась на ходу, отчаянно выискивая взглядом пути к отступлению.
Но их не было. Совсем.
Мы двигались по длинному узкому коридору без дверей, окон и поворотов. Вероятнее всего, проходы были намеренно скрыты магией для предотвращения побега. Я не смогу их увидеть при всем желании: недостаточно сильна, чтобы снимать иллюзию и прогонять морок.
Эта мысль вызвала дурноту, усилившую плохое предчувствие. Что бы нас ни ждало в конце коридора, я знала наверняка, что не смогу защитить ни себя, ни сестру. С таким слабым магическим резервом все попытки обречены на провал.
Вскоре Лорд замер у немного раскрытой железной двери. Открыл настежь и отступил, пропуская нас внутрь.
От представшей картины я чуть не подавилась ударившим в нос спертым воздухом.
Рей здесь. Живой. Невредимый. Почти…
Хотелось вздохнуть с облегчением, но вместо желанного спокойствия возникла лишь жуткая горечь, комком вставшая в горле. Он жив, и это самое главное, однако осознание того, в каком положении он оказался, резало сердце точно ножами.
На коленях, в распятом виде, как мученик, угодивший на столб расправы. Руки вытянуты и скованны кандалами, от которых тянулись туго натянутые толстые цепи. Обнаженный верх, а крыльев… нет.
Неужели отрезали?..
Я поймала его взгляд — тяжелый, но о столь многом говорящий, что ему даже не понадобилось говорить вслух. Я чувствовала его сочувствие, видела беспокойство в ярко пылающих глазах и словно бы ловила слова, которые он неустанно повторял про себя.
Все будет хорошо. Обещаю.
Может, действительно слышала… Или всего-навсего спятила от волнения и радости, захвативших одновременно, и слышала то, чего слышать не могла и не должна.
— Я сказала тебе привести ее, а не все отребье, — женское рычание разорвало тоненькую невидимую нить понимания, протянувшуюся между мной и Рейданом.
Я глянула на высокую худую женщину с мертвенно-бледной кожей и яркой изумрудной радужкой глаз. Она пряталась в
