Кристин Фихан - Темный принц
Он обладал такой властью и так бездумно ею пользовался. Даже более того, если быть полностью справедливой. Она нуждалась в нем. В его смехе, в том, как он дотрагивался до нее - так нежно, с такой любовью. В том, как он страстно желал ее, в его пристальном взгляде, - голодном, собственническом и знойном, в его потребности, такой настойчивой, что он становился неуправляемым. В его речи, в его уме, в его чувстве юмора, настолько близком к ее собственному. Они принадлежали друг другу. Две половинки одного целого.
Рейвен остановилась в центре комнаты, пораженная своими мыслями. Почему она предположила, что им предназначено быть вместе? Ее сознание казалось ужасно рассеянным, даже хаотичным. Обычно Рейвен оставалась спокойной в любой ситуации, думая рационально, но сейчас она, казалось, совсем неспособна на это. Все в ней взывало к Михаилу только, чтобы ощутить его присутствие, узнать, что он рядом. Не задумываясь, она потянулась к нему и обнаружила - пустоту. Он был либо слишком далеко, либо погружен в слишком глубокий сон, вызванный действием лекарств, чтобы она могла дотронуться до него. От этого она почувствовала себя плохо и более одинокой, чем когда-либо еще. Даже лишенной. Нервничая, она прикусила костяшки пальцев.
Ее тело двигалось лишь потому, что должно было. Взад и вперед по комнате, снова и снова, пока она не почувствовала себя полностью изнуренной. Тяжесть на ее сердце, казалось, возрастала с каждым шагом. Она потеряла свою способность четко думать, дышать. В отчаянии она вновь потянулась, чтобы прикоснуться к сознанию Михаил, при этом зная, что он находиться где-то в безопасности. И опять обнаружила пустоту.
Рейвен села, подняв колени и обхватив руками подушку. И в этой темноте, покачиваясь взад и вперед, она почувствовала, как ее затопила печаль. Она поглотила ее, и все о чем она могла думать - был Михаил. Он ушел. Он оставил ее, и она оказалась совершенно одна, наполовину человеком, всего лишь тенью. Горячие слезы побежали по ее лицу, и пустота начала охватывать ее изнутри. Она, вероятно, не сможет существовать без него.
Все ее мысли об отъезде, все ее тщательные размышление больше не имели значения, не могли иметь значения. Ее разумная часть нашептывала ей, что такое просто невозможно ощущать. Михаил не может быть ее второй половинкой, ведь она многие годы прожила без него. Она не может испытывать желание броситься с балкона просто потому, что не может ментально дотронуться до него.
Рейвен обнаружила, что пересекает комнату, медленно, шаг за шагом, словно кто-то, а не она, управляет ею. Она стремительно распахнула двери на балкон, огибающий здание. В комнату ворвался холодный воздух с легким намеком на влажность. Туман полностью окутал горы и лес. Это было так красиво, хотя Рейвен была неспособна это видеть. Не могло быть никакой жизни без Михаила. Ее руки обхватили деревянные перила, а пальцы рассеянно погрузились в две глубокие царапины, обнаруженные ею на дереве. Она пробежала пальцами по впадинкам, взад и вперед, в крохотной ласке по единственной реальной вещи в этом бесплодном мире пустоты.
- Мисс Уитни?
Из- за охватившей ее печали, она не замечала никого. Она обернулась, в защитном жесте прижав руку к горлу.
- Извините меня за то, что испугал вас. - Голос отца Хаммера был тих. Он поднялся со стула, стоявшего в углу ее балкона. Вокруг его плеч было обернуто одеяло, но она видела, что он дрожал от долгого нахождения на ночном воздухе. - Для вас небезопасно находиться здесь, моя дорогая. - Он взял ее за руку и как маленького ребенка завел в комнату, тщательно закрыв балконную дверь.
К Рейвен вернулся голос.
- Что это вы тут делаете? И как здесь оказались?
Священник самодовольно улыбнулся.
- Это было нетрудно. Миссис Галвенстейн является членом церковной общины. Она знает, что Михаил и я - близкие друзья. Я просто сказал ей, что Михаил помолвлен с вами и что я должен передать вам сообщение. А поскольку я довольно старый и гожусь вам в дедушки, она подумала, что будет вполне безопасно позволить мне подождать вас на балконе, пока вы не вернетесь. И, естественно, она никогда не упустит возможность сделать что-либо для Михаила. Он очень щедр, а в ответ просит всего ничего. Как мне кажется, именно он вначале купил гостиницу и позволил миссис Галвенстейн выплачивать ему гораздо меньшие, более справедливые и осуществимые платежи.
Рейвен повернулась к нему спиной, не в силах сдержать поток слез.
- Я сожалею, Отец, но я не могу разговаривать прямо сейчас. Я не знаю, что со мной не так.
Он протянул руку над ее плечом и помахал перед ней носовым платком.
- Михаил тревожился, что эта ночь будет… трудной для вас. И завтрашний день. Он надеется, что вы проведете его со мной.
- Я так боюсь… - смутилась Рейвен, - это так глупо. Ведь нет никакой причины бояться чего-либо. Я не знаю, почему реагирую так ужасно.
- С Михаилом все в порядке. Он крепкий, моя дорогая, - огромная лесная кошка с девятью жизнями. Я знаю его много лет. Ничто не может уничтожить Михаила.
Печаль. Она овладела каждым дюймом ее тела, вползла в ее сознание, легла тяжестью на ее душе. Для нее Михаил был потерян. Так или иначе, каким-то образом, за эти несколько часов он отделился от нее, ускользнул. Рейвен тряхнула головой, ее печаль была так глубока и безудержна, что прямо душила ее, не позволяя сделать глоток воздуха.
- Рейвен, прекратите это! - Отец Хаммер обхватил ее маленькую, согнувшуюся фигурку и направил к краю кровати. - Михаил попросил меня побыть здесь. Он сказал, что придет за вами ранним вечером.
- Вы не знаете…
- Почему бы ему вытаскивать меня из кровати в такой час? Я старый человек, дитя. Мне нужен отдых. Вам следует подумать, воспользоваться своим интеллектом.
- Но эти ощущения такие реальные - словно он умер, и я потеряла его навеки.
- Но вы знаете, что это не так, - здраво возразил он. - Михаил выбрал вас для себя. То, что вы разделяете с ним - то же самое его люди разделяют со своими супругами. Они считают физическое и душевное объединение само собой разумеющимся. Он лелеют его, и за все время, что я знаю их, я понял, что оно так сильно, что один едва может пережить потерю второго. Люди Михаила большей частью принадлежат земле, они дикие и свободные подобно животным, но с необыкновенными способностями и совестью.
Он внимательно всмотрелся в ее зареванное лицо, в ее печальные глаза. Ей все еще трудно было дышать, но он почувствовал, что слез стало меньше.
- Вы слушаете меня, Рейвен?
Она кивнула, отчаянно стараясь ухватиться за его слова, восстановить свое благоразумие. Этот мужчина знал Михаила, знал его в течение многих лет. Она могла почувствовать его привязанность к нему, и он был уверен относительно его силы.
