Избранная. Между любовью и долгом (СИ) - Геррер Мария

– Как все сложно, – раздосадовано бросил Диктатор. – Как-то можно ускорить этот процесс?

– Увы, нет. По придворному этикету Императрица должна год соблюдать траур.

– Соблюдение этикета меня вообще не волнует. Год это слишком долго! Итак, через сколько я могу обвенчаться с вдовствующей Императрицей? И не лгите мне. Это может иметь для вас фатальные последствия.

– Женщина может пройти повторный ритуал венчания через месяц после смерти мужа. Не раньше.

– Ладно, пусть так. Метресса Элинор, вы будете находиться в ваших покоях, пока не пройдет положенное время. Потом мы обвенчаемся. Можете идти к себе, вас проводят. И лучше не выходите из покоев одна. Военные не всегда могут сдерживать свои эмоции и желания. А вдовствующая Императрица – лакомый кусочек. Мне вы нужны в целости и сохранности. Иначе нет смысла брать вас в жены.

– Простите, Диктатор, но Ее Величеству следует три дня оплакивать тело погибшего супруга в Зале Скорби. Она будет находиться там одна и предаваться печали. Никто не должен мешать ей. Ее Величество может употреблять в пищу только хлеб и воду. После похорон она еще десять дней для очищения будет находиться в Зале Скорби и только через месяц после этого сможет вступить в новый брак.

– И что она должна оплакивать? От тела ничего не осталось, – заметил Дэн.

– Надо собрать хоть что-то, – неуверенно проговорил Старейшина. – Это важно.

– Хорошо. Немедленно отправляйтесь на место взрыва и подберите, что найдете там, – отдал приказ Дэн одному из офицеров. – Обломки, клочки, да просто земли, в конце концов, соберите. Думаю, пепел от Императора развеялся не слишком далеко. Отнесите все в Зал Скорби. Это вас удовлетворит? – обратился он к Старейшине.

– Да, Диктатор Роган, – склонился тот в поклоне. – Позвольте Ее Величеству переодеться в траурные одежды, и я провожу ее в Зал.

– Позволяю, – Дэн  сделал нетерпеливый жест рукой.

Ко мне подошли два рослых гвардейца и встали по обе стороны. К Старейшине приставили всего одного конвоира. Видимо, учитывая его преклонный возраст. Да и статус у Старейшины пониже, чем у вдовствующей Императрицы.

Я вернулась в свои покои. Були там не было, и никто из слуг не знал, куда он делся. Хорошо, если ему удалось убежать. За пределами дворца ему будет безопаснее находиться.

Траурное платье для меня нашли быстро. Судя по фасону, его до меня носила не одна овдовевшая Императрица. А учитывая, что предыдущий монарх тоже почил неожиданно и при странных обстоятельствах, донашивать траурные наряды, очевидно, стало традицией. Ведь традиции так любят соблюдать при дворе.

Платье было велико, но его быстро подогнали под фигуру. Надели на голову черную вуаль. Она плотно закрыла мое лицо. Вуаль заменила свадебную фату, которая красовалась на мне утром. Как-то все очень быстро меняется в этом мире.

Мне на шею надели несколько длинных ниток черного жемчуга.

– Это «Слезы вдовы», – пояснила горничная.

К ожерелью прилагались серьги.

Зал Скорби располагался в самом дальнем конце дворца. Он производил мрачное впечатление – стрельчатые своды, уходящие в темноту, стены затянуты черной тканью, большое витражное окно с Императорским гербом. Орел зло смотрел вниз, сжимая меч и скипетр.

На возвышение посреди зала уже успели положить обломки дирижабля и чашу с землей. Даже нашли погнутую и обгоревшую императорскую корону. Пред подобием алтаря лежала подушка из черного бархата.

– Вы можете стоять на коленях и плакать, – кивнул на подушку Старейшина.

– Это обязательно? Я же едва знала Императора. Мне очень жаль, что он погиб. И что вместе с ним погибли люди. Но плакать все время…

– Нет, разумеется. Тем более что никто этого не увидит. Пойдемте дальше.

Корнелиус пропустил меня вперед:

– Справа за занавесом – помещение для отдыха. Вам предстоит провести тут две недели.

Вполне удобно. Тахта, заваленная подушками, стол, на котором стоял кувшин с водой и  хлеб, накрытый черным полотном. За дверью – ванная. Все в темных тонах. Мрачно, зато рядом.

Я подняла полотно и посмотрела, чем мне предстоит питаться. Хлеб оказался пирогом. И очень аппетитным.

– Вы не будете голодать эти дни, – улыбнулся Старейшина. – Мы ничего не нарушаем. Формально это хлеб.

– Вы очень добры.

– Вы даже не представляете, насколько, Ваше Величество, – склонился в поклоне Старейшина. – Еду будут передавать через окно в стене, – он указал на небольшую нишу. – Я позабочусь о том, чтобы хлеб был свежим. Если вам что-то понадобится, можете сообщить об этом в записке. Говорить вам не положено. Только на похоронах вы сможете пообщаться с кем пожелаете. Потом еще десять дней проведете здесь, продолжая оплакивать погибшего мужа–Императора.

– Книги мне читать нельзя? – с надеждой спросила я.

– Мне жаль, но нет. Это развлечение, а вам положено проводить время в печали.

– Даже книги по магии нельзя?

– Даже их.

Старейшина ушел, а я отправилась в комнату отдыха и легла на кушетку. С ума можно сойти от безделья за две недели.

Через час прошлась по Залу, размяла ноги. За окном наступили сумерки, и в помещении зажегся мягкий свет. Его излучали небольшие камни, размещенные в светильниках. Хорошо хоть не в темноте сидеть.

Вернулась на кушетку. Не знала, чем занять себя. Вспомнила, как читала книги по магии в библиотеке тети. Во дворце ее применять невозможно, она не имеет силы.

Однако никто не запрещает мне ее совершенствовать. Сделала пасс рукой, на ладони вспыхнул небольшой алый шар. Кинула его в стену. По идее, он должен прожечь отверстие. Шар погас, не достигнув цели. Не больно и хотелось.

Повторила движение, на этот раз мне удалось получить более крупный шар. Занялась тем, что формировала плазму разных цветов и размеров. Буля говорил, мне надо развивать свой дар. Вот этим и займусь.

 Занятие поглотило меня целиком. Неплохой способ скоротать время. Жаль, нельзя понять, насколько сильны мои шары. Они рассыпались, едва успев сформироваться.  Красный рассчитан на поражение противника, фиолетовый – временный паралич, зеленый – защита.

Этим я и занималась все три дня. В день похорон за мной зашел Старейшина и небольшой почетный караул. Военные шли на некотором удалении от нас. Видимо, пытались соблюсти приличие и не мешать скорбящей Императрице. Ведь подразумевалось, что я в печали.

– Новый правитель очень крут нравом, – негромко сказал мне Старейшина. – Уже начались казни его противников. Он проводит политику террора и запугивания. Надо отдать должное, это очень эффективно. Так что лишний раз не злите Диктатора, Ваше Величество.

– Благодарю, – да, обрадовал меня, так обрадовал.

Сердце сжалось в комок. Надеюсь, Грег в курсе того, что происходит в стране, и сможет обезопасить себя.

Похороны прошли скромно. Диктатор не посчитал нужным придать мероприятию пышность. Собственно, кроме меня, Старейшины и горстки придворных, обслуживающих покойного Императора, никого не было. Урну с землей, собранной на месте взрыва дирижабля, поместили в фамильную усыпальницу. Старейшина произнес короткую речь, прочитал заклинания, и все разошлись.

Диктатор все-таки пришел к завершению церемонии.

– Очень сочувствую вашей потере, – Дэн поцеловал мне руку. – Император погиб в результате несчастного случая. Трагическое стечение обстоятельств. Мне очень жаль…

– Неужели? – деланно удивилась я. – Мне показалось, по дирижаблю выстрелили из орудия с корабля. И вы сразу провозгласили себя Диктатором.

– Никто не стрелял по нашему дорогому Императору. Как можно? Все любили его. А мне пришлось стать Диктатором в силу сложившихся обстоятельств. Надо же кому-то руководить страной? Женщине это доверить нельзя. Уже был неудачный опыт.

Я промолчала. Чудовищная ложь. Сотни людей видели, что произошло. Но, очевидно, все будут молчать. Новый правитель начал наводить свой порядок железной рукой. Он опирается на армию, а кто рискнет пойти против регулярных войск? И, возможно, народ еще верит в то, что Диктатор желает всем мира и добра. Вот только меня ему не обмануть. Власти Дэн хочет, и больше ничего.