Ведьма из Ильмаса (СИ) - Мирошник Ксения Викторовна
— Прошу вас, господин наместник, — зашептала я горячо, — не забывайте о магах! Они источник проблем, но они же и спасение!
— Не тревожься о нас, Ария, — Френсис Макгигон приобнял меня за плечи. — Заботься о себе и постарайся вернуться домой!
От этих слов мое сердце пропустило удар. Я вскинула голову и посмотрела в добрые глаза наместника. Он ласково улыбнулся и отошел. Домой… Он назвал Миранос моим домом!
Я по очереди обняла родителей и Майю, а потом кинулась к бабушке. Она выглядела чуточку лучше. Не говорила, только плакала. Мама поддерживала ее, помогая устоять на ногах. Из последних сил я пыталась удержаться от рыданий. Я не хотела расставаться с семьей, снова. Они знали, что ждет меня впереди, от того стискивали зубы, скрывая свою боль. Не на глазах у Никаэласа. Когда пришло время, я послушно встала рядом с мужем, опустила глаза. Не могла смотреть на Араса, но видит Бог, как хотела! Я специально попросила Майю не говорить Макгигонам о каторге. Незачем расстраивать их. Не моя судьба должна их тревожить. Только их будущее! Только будущее Мираноса, ставшего домом и для меня.
Первыми ушли его величество и наместники Фароса и Аламии, затем мои родители и Майя. Я проводила их взглядом и снова опустила глаза.
— Мы встретимся снова, — услышала я голос Араса и не удержалась.
Он смотрел прямо на меня твердым уверенным взглядом. Ни грамма ненависти, ни капли презрения. Я не смогла скрыть удивления.
— А вот это вряд ли, — обманчиво мягко прошелестел Никаэлас, по — хозяйски обнимая меня за талию. — Моя жена будет очень занята в ближайшие несколько лет.
Арас сжал кулаки, его скулы напряглись, но смотрел он по-прежнему только на меня. Мой муж подошел к наместнику, увлекая и меня за собой. Он широко улыбнулся, сбил невидимую песчинку с одежды Араса.
— Мне очень грустно сообщить вам, — Никаэлас изобразил скорбь, — что Ариэлла Тиверия Арамейн проведет остаток дней на каторге, расплачиваясь за свой побег! А вот со мной, вы вскоре увидитесь снова.
Глаза Араса расширились, он был поражен. Я закусила губу, ощущая, как волна горького сожаления накрывает меня. Мне было больно в последний раз видеть его таким.
— Но как? — воскликнул он, яростно. — Она же ваша жена!
— Вот именно! — уже резче сказал Никаэлас. Реакция Араса доставила ему особенное удовольствие. — Она принадлежит МНЕ! Как муж и как правитель я могу наказывать ее так, как посчитаю нужным!
Теперь я в ужасе не сводила глаз с лица Араса, его искажал гнев. Он готов был кинуться на Никаэласа, лишь рука отца удерживала его от самого глупого поступка в жизни. Но вот он стряхнул ее и сделал резкий выпад. Никаэлас попытался швырнуть в него энергетический шар, но промахнулся. Арас оказался быстрее. Макгигон успел вынуть нож и полоснуть им по щеке моего мужа. Никаэлас отпрянул, коснулся пальцами кровоточащего пореза, а потом сжал пальцы. Сын наместника схватился за горло, упал на колени, его лицо побагровело. Никаэлас в ярости поднял руку, оторвав мужчину от пола.
— Отпусти…, ее…, со мной, — с трудом выговорил Арас.
Никаэлас удивленно приподнял бровь и приблизил Араса к себе. Он рассматривал Макгигона как забавную диковинку, до крайности удивившую его.
— С тобой? — усмехнулся он. — Она МОЯ жена и более никто не притронется к ней! Тем более тот, кто живет в ее сердце!
Я почти не дышала, боясь даже пошевелиться. Любое мое движение может только навредить Арасу. Никаэлас слишком непредсказуем. Я просто стояла и дрожала, вознося молитву всем богам, чтобы этот монстр отпустил Макгигонов живыми и здоровыми. Меня сейчас даже не волновали слова мужа, я не сводила глаз с его пальцев. Всего одно усилие отделяло Араса от гибели. Все это Никаэлас нарочно спровоцировал. Он хотел вывести Араса из себя, хотел помучить нас обоих. И следующие слова еще раз убедили меня в этом:
— Я понимаю, от чего ты теряешь голову, — прошептал он Арасу, — ее запах способен свести с ума. Гладкая кожа так и просит прикосновений. Упругое молодое тело взывает к ласкам. Эти сладкие губы, мммм…
Мне стало дурно от отвращения, жаль, что я не могу провалиться сквозь землю от стыда. Но Арас будто и не услышал, а может буря была лишь внутри.
— Отпусти…, ее со мной, — повторил он. Никаэлас ослабил хватку.
— Чем ты готов пожертвовать ради нее? — правитель Ильмаса отпустил Макгигона и тот с трудом, но встал на ноги.
Это был мой шанс. Я встала между ними и обратилась к Арасу:
— Уходи! Уходи, Арас!
— Пойдем со мной…, ты же можешь…
— Ничем он не будет жертвовать ради меня! — я обернулась к мужу. — Он сейчас же заберет отца и покинет Ильмас!
Я поймала взгляд Френсиса Макгигона, кивнула ему. Надеюсь, он понял меня.
— Прости меня, — прошептала Арасу, — прости и прощай!
Он ничего не успел ни сказать, ни сделать, набравшись сил, я втолкнула его в портал.
И осталась лишь пустота. Мёртвая, необъятная, заполнившая душу. Я осталась одна. В безмолвии пришел вечер, в безмолвии прошел путь в Картуш. Болота встретили меня зловонием, страшной жарой и ощущением полной безнадежности. Мне было все равно, где я, кто рядом и что будет дальше. Дай Бог, любимые люди останутся вместе. С ними все будет хорошо.
Картуш — это небольшая деревня вокруг болот. Здесь были только каменные дома, полностью защищенные от магического воздействия. Как только Никаэлас собрался проститься со мной, его слуги выжгли на моей коже печать, сковавшую мои силы. Я все еще маг — но с ограниченными способностями. Очень ограниченными, до крайности. У каждого надзирателя в Картуше есть огненный шест — так называют его пленники. В случае непослушания этот шест служит предметом наказания.
Земля здесь была теплая, влажная, скверно пахнущая. Болотные испарения мешали нормально дышать. Меня привели в один из домов, полностью набитый магами, которые спали прямо на полу. Один из стражей зажег свет, от чего все тут же поднялись на ноги.
— Ваша новая соседка, — сказал он, подтолкнув меня к толпе. — Вы ждали спасения? Вот оно!
Тихо засмеявшись, страж болот покинул дом. На меня смотрели десятки лиц. Полная тишина вызвала бы панику, но я не преодолела апатию, образовавшуюся после прощания с близкими. Пустота все еще властвовала надо мной.
— Госпожа, — до боли знакомый голос, заставил сердце дрогнуть.
— Камэл…, - выдохнула я, пытаясь отыскать среди пленников старого слугу моего деда. Это он помог мне выбраться из Ильмаса шесть лет назад.
Старик сам сделал шаг вперед и глазами полными слез взглянул на девушку, на которую некогда возлагал надежды.
— Он добился своего? Он нашел вас?
— Да, Камэл…, я ничего не смогла сделать, — опустила я глаза. — Никаэлас послал жнеца…
— Не печальтесь, госпожа, — сказал старик, приближаясь ко мне, — проиграл лишь тот, кто руки опустил.
Наш старый слуга показал мне дом, познакомил с новыми соседями. В основном это были пожилые маги, отказавшиеся принять власть Никаэласа, те, кто открыто сопротивлялся и те, кто слишком много знал. Приняли меня гораздо радушнее, чем в городе — выделили место у окна и разделили то, что здесь называют «пищей». Едкий запах проникал даже в дом, от него слезились глаза. Да, быть среди тех, кто понимает тебя и даже видеть родное лицо — это здорово, но апатия не прошла, страх не испарился, стыд не исчез. Когда все уснули, я позволила себе погрузиться в свое опустошение, но только на одну ночь, только раз. Мои родители провели несколько лет в подземелье — отец почти ослеп, бабушка никак не может окончательно вернуться в свой разум. Камэл и эти люди прожили в этом ужасном месте огромное количество дней, но не утратили надежду. Я хоть и унижена, но молода и здорова, во мне есть сила, пусть и временно сокрытая. Отец учил меня, что выход есть всегда! Должен быть! Уж лучше умереть, пытаясь найти его, чем медленно угасать от удушья и голода.
Две недели прошли, будто в страшном сне. Еще до рассвета за нами приходили стражи и уводили на болота. Там, по колено в грязной воде, мы голыми руками добывали корни Барлины. Магией позволяли пользоваться лишь для того, чтобы переносить на берег добытые растения. От постоянной влажности и испарений кожа покрылась зудящей корочкой, стала красной, а кое — где потрескалась. Глаза постоянно хотелось промыть, словно они были полны песка. Только нос и рот мы могли хоть как-то защитить, заматывая платками. Кормили два раза в день, перед работой и после. Сна и пищи не хватало для поддержания сил, поэтому все узники были истощены. Каждый вечер я ложилась спать с чудовищной болью в спине и ногах, но это было только половиной беды — страшнее всего, конечно, был чертов зуд. Некоторые маги расчесывали кожу до крови, до глубоких ран. Каждую ночь, закрывая глаза, я вызывала в памяти тепло медовых глаз, улыбку Майи и милые лица родных. Молила о том, чтобы у них все было хорошо. Я волновалась о здоровье родителей и о благополучии Макгигонов. Что Никаэлас сделает с полученной информацией? Как воспользуется ею? Его величество король Клифорд не готов принять подобную новость. Еще нет. Как он поступит с наместником и его сыном, когда узнает, что они позволили магам жить на их землях? Сердце замирало от страха, когда думала об этом.
