Ольга Пашнина - Леди-Дракон. Факультет оборотничества
— Это низко — пользоваться чужими неприятностями, чтобы весело провести ночь!
— Какая высокая нашлась. — Дамиан хмыкнул. — Девочка, иди отсюда, я ведь не только добровольно вешающихся девиц пробую, от таких, как ты, тоже не отказываюсь.
— А придется на некоторое время приостановить процесс.
Я уже справилась с возмущением, поняв, что ничего не добьюсь воззванием к совести. Что ж, магия все равно рвалась наружу, так почему нет? И пусть Дамиан обозлится окончательно, плевать. Я выстояла против Георга, выстою и против охотника.
Он поздно заметил прохладу и мою выставленную вперед руку. Магию уже было не остановить, будь ты хоть трижды охотник. Дамиан взглянул мне в глаза и… ох, как мне понравилась эта смесь злобы и паники! Весь его… скажем так, низ живота сковал холод. Очень надеюсь, лекари не смогут восстановить кровообращение и отрежут ему что-нибудь шибко ценное.
Кто сказал, что ледяная магия — ерунда? Пусть повторит в лицо ледяному дракону!
Глава тринадцатая
ПЕРВОЕ ВЫСОТНОЕ ЗДАНИЕ ЛЕСНОГО
После посадки все разделились. Элис поехала к родителям по моему совету отвлечься и отдохнуть. Она, конечно, сделала глупость, улегшись в постель Дамиана, но катастрофы никакой не случилось. Все же она взрослая девушка. Будет ей уроком, как мне показалось, достаточно хорошим.
Клэй все еще дулся и, как любезно сообщил еще в кабине, тоже поехал к родителям. Дэн, естественно, домой. Я же не спеша направилась в пансион. Осень уже вовсю хозяйничала в Лесном, и больше нельзя было ходить в платьях и открытых туфлях. Народ переодевался в теплые пальто, а иные уже и в шубы. Зима, как мне рассказывали, здесь хоть и была мягкой, все же длилась достаточно долго и была снежной. Только я, как мне казалось, с нетерпением ждала этой самой зимы. Снег так напоминал о доме! И можно будет полетать во время снегопада, ночью, когда так красиво и снежинки кружатся в свете огромных фонарей.
Я брела по широким улицам, улыбалась редким знакомым из академии и уже чувствовала начало чего-то нехорошего. Бывает такое ощущение грядущих неприятностей. И оно только усилилось, когда я увидела Георга, выходящего из пансиона.
Табличка «У Домашних» раскачивалась под порывами несильного осеннего ветра. Ее скрип действовал на нервы. Я медленно вошла в главный зал. Госпожа Домашняя протирала посуду после помывки. Как раз недавно закончился завтрак.
— Здравствуйте, — произнесла я, — что хотел Георг? Он спрашивал меня?
Женщина подняла голову, и все мои подозрения укрепились.
— Он приходил поговорить. О тебе, Вил. И осмотреть твою комнату.
— Вы пустили его в мою комнату?!
Машинально я схватилась за кулон, который взяла с собой. Но что, если бы я оставила его в комнате?
— Как вы могли! Это моя комната, я за нее плачу!
Первым же порывом было бежать и проверить деньги. К счастью, я была не такой дурой, чтобы хранить все сбережения в комнате. Несколько украшений, которые я еще не успела продать, оставались там, но вряд ли они интересовали Георга. Еще часть я спрятала в тайник. А деньги и особенно дорогие вещи я отдала на хранение в местное отделение банка. Туда Георг точно не доберется.
Опасности, как таковой, не было, я предвидела то, что герцог Снежный попытается такое провернуть. Но чтобы его добровольно пустили в мою комнату?! По какому праву?!
— Ты врала нам, Вил. Подделала письмо матери. Господин Снежный, твой опекун, рассказал, кто ты такая. А также то, что твоя мать умерла. Знаешь, я была о тебе лучшего мнения. Врать всем в лицо и пользоваться чужой добротой… Собирай свои вещи.
Она отвернулась, явно не справившись не то с разочарованием, не то со злостью. Обалдеть! Просто нет слов… никаких, ни приличных, ни ругательных.
— Знаете что, госпожа Домашняя, — едва сдерживая голос, произнесла я, — по документам я Вил Инеевая, студентка Драконьей Академии. Да, у меня нет родственников, да, моя мать умерла. Но Георг Снежный не мой опекун. Я могла бы вам все рассказать. И почему я сменила фамилию, и кто на самом деле этот Георг, но вы предпочли пустить в мою комнату человека, который продержал меня год в больнице только потому, что я отказывалась отдать ему мамины украшения! Вы не имели права пускать в мою комнату посторонних. А сейчас не имеете права меня выгонять. Но ваше счастье — я сама здесь больше не останусь. Очень жаль, что у такого хорошего парня, как Эйд, такая мать. У меня даже слов нет, чтобы описать то, что вы сделали. Я обращусь к господину Сероглазому. Если из моей комнаты хоть что-нибудь пропало, вы возместите мне каждую медяшку. И заодно вернете те деньги, что я вам уже заплатила. И знаете что? Я могла бы сделать так, что у вас из студентов академии никто бы больше не останавливался. Но лишь потому, что ваши дети не виноваты в том, что вы не знаете законов города, в котором живете, я не стану этого делать.
У меня не было сил даже оценить эффект, который произвели мои слова. От злости и обиды дрожали руки. Как эти люди, бывшие такими добрыми, могли так поступить со мной? Доверься я им чуть больше, я могла потерять все. И лишь по счастливой случайности этого не произошло.
На комнату было больно смотреть. Постарался Георг на славу: перевернул все вверх дном. Ящики, шкаф, вещи, кровать. Я сразу же проверила шкатулку и, естественно, обнаружила ее пустой. Он надеялся, эти украшения — все, что у меня осталось, а я не хотела хранить их в банке из-за памяти, которую они собой несли. И стоили все эти побрякушки меньше, чем мое вечернее платье. Но были мне особенно дороги.
Я устала. Просто устала бороться со всем миром и получать такое отношение в ответ от тех, кто мне нравился. Слезы сами выступили, и в кои-то веки я не стала заставлять себя подниматься и двигаться дальше. Сидеть и реветь было проще.
— Карту Лесного, пожалуйста, — сказала я мальчику-газетчику.
Он вместе с отцом держал лоток с книгами и газетами, что находился на середине пути между Домашними и академией. Я часто брала там что-то почитать или небольшие блокноты для записей. Сейчас мне нужна была одна из тех карт, где отмечают постоялые дворы и гостиницы. Нужно было искать новое жилье.
А где его искать? Теоретически в огромном Лесном не существует проблемы под названием «негде жить», если у тебя есть деньги и документы. Так что я брала карту, преисполненная относительным, но оптимизмом.
От Домашних я уходила с гордо поднятой головой, замаскировав следы слез. Что ж, и не такое бывает в жизни. Потеряла мамины украшения, и ладно, память заключается не в вещах. Георг еще ответит за каждую гадость, сделанную мне.
