Карен Монинг - В огненном плену
— Это место было заморожено первым, — произносит Риодан.
— Ты ничего мне об этом не рассказывал, — возмущенно ворчу я, обращаясь к Бэрронсу.
Он бросает на меня сухой взгляд, который говорит: «Кто я такой, чтобы прерывать твою печаль? Ты могла бы решиться на действие, а тебе это не свойственно».
Я морщу нос и не удостаиваю его ответом.
— Я не знал, что одна из сфер находится у тебя в клубе, — замечает Танцор. — Я думал, что право первородства принадлежит той, что снаружи. Чувак, «Честерс» скоро проглотят изнутри!
— Чувакни еще раз, и ты покойник.
Остаток пути наверх мы преодолеваем в молчании.
Глава 16
Король Невидимых устраивается в том, что могло бы сойти за огромное кресло красного бархата, стоящее в месте, лишь отдаленно напоминающем театральный зал, перед сценой настолько огромной, что ее края устремляются в темные ночные небеса с россыпью звезд. Слева мерцает Млечный Путь. Справа туманность раскрашивает небо во все цвета радуги.
Король подпирает голову тем, что заменяет ему руку, и мрачно размышляет.
Его женщина не сохранила ни единого воспоминания о нем.
Она знает его только как величайшего врага Светлой Королевы и уверена, что раз уж Невидимый Принц не сумел ее убить, то сам Король решил закончить начатое.
Он приводит ее в ужас, который она пытается скрыть, бросая ему вызов.
Видеть, как возлюбленная взирает на тебя с ужасом… Король не может отыскать слова. Ни разбившись на дюжину людей, как он вынужден был делать, чтобы шагать среди крошечных, странных, абсурдно целеустремленных существ со столь пустячными возможностями, ни будучи богом.
Радость, пылавшая в нем от новой встречи с возлюбленной, вновь рассы́палась в прах.
С помощью своеобразного пульта он меняет своеобразный канал, и в свете прожекторов появляется один из самых интересных городов одного из самых интересующих его миров.
Мир умирает, как он того и ожидал.
Не важно, появится другой.
Но другая она не появится. За все это время никто больше не тронул его так, как она. Вернуть ее, при этом не вернув, едва ли не хуже того, чтобы поверить в ее потерю. Это словно копия, восставшая из мертвых, идеальное отражение без наполнения. Отнести ее в Белый Особняк? Поставить перед лицом остатков их любви?
— Это Дублин?
Ее голос прекрасен. Этим голосом она называла его по имени, шептала ему нежности. Король уничтожил бы миры, чтобы услышать эти нежности снова.
Возлюбленная стоит за его спиной. Достаточно близко, чтобы положить руку на его плечо, не будь он размером с небоскреб, а она размером с горошинку. Когда-то она использовала гламор, чтобы встретить его лицом к лицу, крылом к крылу, короной к короне. Король не удосуживается дать ответ. Темпл Бар красна, река Лиффи блестит серебром. У его возлюбленной есть глаза. Ей знаком этот мир.
— Я пленница?
— Да.
Он никогда ее не отпустит. Не станет оборачиваться и смотреть на нее с высоты пятидесяти этажей крылатой тьмы. Король не знает, что может сделать, если позволит себе посмотреть на нее.
— Что ты сотворил с Дублином? Он болен. Я чувствую это.
Король не хочет видеть, что под плащом из меха горностая на ней надето полупрозрачное белое платье, ничуть не скрывающее изумительного тела, что ее волосы заплетены в платиновую косу. Он устроил бы геноцид на десятке планет, лишь бы увидеть ее в платье цвета алой крови, со светлыми волосами, спадающими до лодыжек, с радостью в глазах и приветливой улыбкой на лице.
— Я ничего не делаю. Они все делают сами.
— Посети его, — властно говорит она. — Там мои друиды.
— Дай мне стимул.
— Там мои друиды.
— Это не стимул.
Король не скрывает горечи. Стоит ли ему подмять ее под себя? Проверить, заставит ли это вспомнить его. Можно ли вернуть память силой?
— Ты не принудишь меня к близости. Близость не терпит принуждения, — резко говорит его возлюбленная.
Он замирает.
— Я этого не говорил.
— Сказал.
Эта женщина все еще может слышать его. Пусть она не помнит его, не помнит их невероятной взаимной любви, но слышит его желания, как всегда слышала.
— Я не стал бы этого делать.
— Стал бы. Ты Король Невидимых. Ты уничтожил ту, что правила до меня. Тебе все безразлично, и так было всегда. Ты считаешь, что создаешь, но ты уничтожаешь. Вот и все, на что ты способен.
Злость и нечто еще более глубокое взъерошивает его крылья. Замечание его возлюбленной слишком похоже на слова записки, с которой он до сих пор не расстался.
— Это неверно.
— Докажи мне это. Помоги моим друидам.
— Бог не снисходит до того, чтобы исправлять мелкие детали согласно своему капризу.
— Ты не бог. Ты Король Невидимых, бывший консорт истинной Королевы. Ты сотворил армию чудовищ и повел ее в бой против моего народа. Уничтожение — вот все, на что ты способен.
Когда-то она помогала прятать его чудовищ. Верила, что они заслуживают света. Что их можно довести до совершенства, освободить.
— Ради тебя, любовь моя.
— Я не твоя любовь. Я Эобил, Королева Фей. Верни меня моему двору. Я нужна там.
— Вернуть тебя ради чего? Ты никак не сумеешь исправить раскол, который произошел между миром твоим и людей, слишком много этих расколов. Оставь его и свой глупый, мелочный двор.
«Выбери меня, — не говорит он. — Меня, а не этот ничего не значащий мир. Не этих мелких, несущественных созданий».
— Чтобы жить с глупым мелочным Королем?
Она считает его глупым и мелочным. Король не признает стрелой прозвучавший вопрос. Возлюбленная считает, что он уничтожает. Она не видит его величия, не помнит деталей миров, которые они когда-то творили вместе и которые были столь прекрасны, что Король Невидимых и Эобил на неисчислимое время оставались на ближней звезде, наблюдая за расцветом своих творений.
— Ты говоришь, что любишь меня, — произносит его возлюбленная. — Докажи мне это. Восстанови Дублин. Исцели людей и мой мир.
— Отчего тебе небезразличны эти крошечные миры?
— Отчего они тебе безразличны?
Когда-то было иначе. Когда он, Король, был небезразличен ей. Он сделался маленьким ради нее, он ходил, как она, занимаясь маленькими делами. Но быть маленьким оказалось куда сложнее, чем быть богом.
— Если я сделаю это ради тебя, согласишься ли ты разделить со мной ложе по собственной воле?
Король чувствует ее ярость, мгновенное отрицание.
И разворачивает для нее на сцене жестокий, ужасающий гламор грядущего. Дублин рассыпается, Земля умирает: прелестная бело-голубая планета мерцает и исчезает. Реальность Фей, соединенная с ней планетарной пуповиной, чернеет и тоже исчезает.
