Татьяна Лисицына - Клуб победителей (СИ)
Бывшая партнерша повернулась и открыла глаза.
— С добрым утром! — тихо сказал он. То, как она просыпалась и потягивалась, было привычным и знакомым.
— С добрым утром! — Эвелина натянула повыше плед. Лычкин улыбнулся. Еще только вчера никто никого не стеснялся.
— Как ты себя чувствуешь?
— Голова прошла, я выспалась. Но… — она виновато взглянула на него. — Я по-прежнему тебя не помню. То есть я помню то, что произошло вчера. Но до этого — ничего.
— Это вовсе не страшно, — успокоил ее Евгений.
Эвелина вдруг обратила внимание на странноватую кривизну его улыбки. На помятом лице проступила щетина, взъерошенным кудряшкам требовалась стрижка. «Мне не мог нравиться этот мужчина. Что если он захочет возобновления их отношений?»
— Ладно, не буду мешать. Пойду, посмотрю, как там профессор, — заметил он, поднимаясь.
Эвелина смотрела вслед ссутулившейся фигуре в мятой футболке. На пороге Лычкин обернулся.
— Эв, не жалей о том, что ничего не помнишь. В той жизни не было ничего хорошего.
Она даже приподнялась от возмущения, при этом одеяло съехало. Как это не было ничего хорошего? Да он должен с благодарностью вспоминать дни, которые она провела с ним. Если это, конечно, правда.
— Но ты говорил, что мы были вместе…
— Это неважно сейчас. Совершенно неважно. Пойду, приготовлю что-нибудь на завтрак.
Когда Евгений вышел из комнаты, Эвелина снова легла, испытывая некоторую обиду от того, что этот мямля, похоже, не очень-то жалеет, что лишился ее роскошного тела.
Когда Эвелина, умытая и причесанная, вошла на кухню, Лычкин уже приготовил завтрак. В коридоре послышались шаркающие шаги профессора. Пожелав всем доброго утра, его взгляд остановился на молодой женщине.
— Ну как вы? Выспались?
— Спала, как ребенок.
Память еще не вернулась, но — она бросила взгляд на суетящегося у плиты Лычкина, — может, некоторые вещи лучше и не помнить. Как она могла ложиться в постель с этим мужчиной?
За завтраком, состоящим из бутербродов с ветчиной, обменивались только бытовыми замечаниями. Слышались прихлебывания кофе из чашек, движения челюстей. Макс еще не до конца проснулся, поэтому уминал бутерброды и помалкивал. Эвелина судорожно соображала, что ей делать. Конечно, можно попытаться приехать домой. Но ключей не было, и она была совершенно уверена, что в их квартире хозяйничала любовница мужа. Эвелина хорошо помнила, как начинался их роман. Регина заняла третье место в московском конкурсе красоты. Гладкая сияющая кожа, наивные глаза и длинные-длинные ноги. Орлица, как ее прозвала Эвелина, поскольку красотка прибыла из города Орел, отличалась буйным темпераментом, о котором все время упоминал наглый супруг, обзывая жену ледышкой. Достаточно быстро после знакомства муж заговорил о разводе, но Эвелина вовсе не собиралась сдаваться. И сейчас не собирается.
— Профессор, у вас есть телефон?
— Есть, но им нельзя пользоваться, — ответил Лычкин. Наученный горьким опытом, выйдя из центра, сразу же попросил Дружинникова выкинуть симку. Находясь в легком трансе, тот послушался. А вот сейчас думал о том, что нужно купить новую сим-карту, а то Ира будет волноваться.
— Мне нужно позвонить, — повторила Эвелина, постукивая пальцами по скатерти.
— Здесь есть городской телефон. Только восьмерка отключена, — отозвался Дружинников и встал со стула. — Сейчас принесу.
— Куда ты собираешься звонить? — поинтересовался Лычкин, но ни ответом, ни взглядом его не удосужили.
Трубку сняла домработница Валентина Сергеевна. Понизив голос до неузнаваемости, Эвелина попросила позвать к телефону Регину. Домработница кашлянула. — Сейчас посмотрю. Кто спрашивает?
— Ира, — на ходу импровизировала Эвелина. В трубке раздался шорох, послышались шаги. А потом тоненький детский голосок что-то спросил. Валентина Сергеевна сердито ответила: «Лера, да не мешайся же ты под ногами».
У Эвелины перехватило дыхание. Лера дома. Через некоторое время домработница взяла трубку снова.
— Извините, Регина еще спит. Она не любит, когда ее рано будят. Передам, что вы звонили.
— Не стоит. Я перезвоню.
— Не раньше двенадцати.
Красная от злости, Эвелина нажала отбой, пытаясь не расплакаться. Две пары мужских глаз впились в ее лицо и только Дружининков, понурясь, сидел на стуле, погруженный в свои мысли.
Эвелина почувствовала ком в горле и вдруг, уронив голову на руки, разрыдалась. Выскочила в ванную, чтобы привести себя в порядок. Когда вернулась, ее глаза были сухими, а лицо злым и решительным. Руки согнуты в локтях, словно она собиралась бежать стометровку. Увидев этот ее такой знакомый жест, Евгений вдруг осознал, что, по всей видимости, у нее сохранились чужие воспоминания.
— Я еду домой. Там моя дочь.
Лычкин вскочил с места.
— Эв, умоляю, сядь и расскажи, что ты узнала. Кто такая эта Регина, которую ты просила к телефону?
— Любовница моего мужа. Та самая, которая заняла мое место. И еще я слышала голос Леры. Мне надо забрать ее оттуда. Клянусь, я отомщу. Подам в суд на своего мужа и на этот чертов клуб. Теперь ему не удастся так просто от меня отделаться! — ее глаза сверкнули. — Представляю, как удивится мой благоверный, когда, вернувшись с работы, обнаружит меня дома.
— Это может быть опасно! — заметил Дружинников.
— Эв, ты не можешь пойти туда одна, — добавил Евгений.
Все притихли. Эвелина прислонилась к косяку двери.
— Готова выслушать ваши предложения.
Мужчины переглянулись. Макс поправил лезшую в глаза челку. После двух чашек кофе в голове начали появляться идеи.
— Сначала надо решить, что мы будем делать с клубом. Стиральной машины — он улыбнулся игре слов — там уже нет. Значит, клуб закроется автоматически. Возможно, Караев ударится в бега. Но что будет с людьми, которые не помнят, кто они такие? С людьми, которым некуда идти? Эвелина может вернуться домой, я тоже. Но что будете делать вы? — молодой человек посмотрел на бывшего соседа по дому.
— Не волнуйся за меня, — махнул рукой Лычкин. — Я как-нибудь проживу. Сделаю паспорт, найду работу.
Эвелина смерила его презрительным взглядом. Да разве этот всепрощающий неудачник мог быть ее мужчиной? Лычкин, не заметив ее взгляда, отошел к окну. После того, как у него исчезла надежда вернуть воспоминания, он чувствовал себя усталым. Бороться ради себя самого не хотелось. Из того, что ему рассказали, он понял, что сам захотел поменять жизнь. Значит, в какой-то степени заслужил то, что получил. Он будет жить один. Тихо и бедно. Если его дочь и жена обходятся без него, значит, проживут и дальше. Ему вдруг неудержимо захотелось поехать куда-нибудь в лес, побродить между деревьев, глядя сквозь иголки сосен на голубое небо.
— Итак, один сдулся без борьбы, — с иронией в голосе произнесла Эвелина. — Кто следующий? Как насчет вас, профессор? Вы не хотите вернуть память тем, кто ее потерял из-за вашей адской машинки?
Профессор кашлянул. Он готов попытаться, но не станет этого делать без дальнейших исследований. То, что произошло с Эвелиной, напугало его. К тому же ему нужно возвращаться в Германию, чтобы приступить к работе.
— Я что-то запамятовала, профессор, — скривилась Эвелина. — А зачем вы приезжали в Москву? Хотели продать Караеву новое изобретение?
Дружинников вздохнул. Он с трудом узнавал эту новую Эвелину. Да, он виноват перед ней, перед всеми ими и многими другими, за то, что создал эту машину. И он уже платит по счетам. Его губы скривились, всем показалось, что профессор сейчас заплачет. Но он тихим и спокойным голосом рассказал про Варюшку и передал разговор с Караевым.
Эвелина нахмурилась.
— Сорок тысяч евро? И вы всерьез рассчитывали, что он даст вам столько денег? Какая наивность. А что вы собирались делать в случае отказа? У вас же был план?
Профессор поймал сочувствующий взгляд Лычкина. Он чувствовал между ними некое сходство. Наверно, они неудачники. Лузеры. Был у него план или нет, уже не важно. Эвелина и не ждала ответа, вздернув подбородок, что-то обдумывала, потом поинтересовалась днем отъезда. Оставалось два дня.
— До этого времени я кое-что выясню, — кивнула она и посмотрела на Лычкина. — Ну что, герой, если нас связывали какие-то отношения, может, навестим моего муженька вместе?
— Я тоже с вами поеду, — встрял Максим.
— Тебя я не приглашаю, мал еще, — усмехнулась она. — Возвращайся домой. Мама с папой, наверно, заждались.
Макс опустил голову. Единственное, что хотелось сделать, это вернуться домой. Обнять родителей, закрыться в своей комнате, надеть наушники и слушать любимые диски. Порадоваться, что все обошлось. Почти все. Кроме того единственного воспоминания.
