Дж. Уорд - Поцелуй Крови

Ну, по крайней мере, она надеялась, что это не его решение.

Раса видела уже много смертей. Должен ведь быть иной способ, чтобы искупить такую несправедливость?

Когда ее телефон снова завибрировал, Пэрадайз, подскочив, ухватилась за трубку. Номер не определен. Он? Снова?

Отвечая на звонок, она прошептала:

— Алло?

Секунда молчания. Как и в первый раз.

— Прости, — выпалил Крэйг. — если ты не заметила, то я хреново выражаю эмоции. Ты не виновата в том, что произошло со мной.

Она облегченно выдохнула.

— Я так рада, что ты перезвонил. Я не ожидала этого от тебя.

— Я тоже.

— Как думаешь, ты вообще сможешь заснуть?

— Сейчас, когда снова услышал твой голос? Может. Я попытаюсь.

— Крэйг…

— Что?

Пэрадайз затеребила кружевной край покрывала, осторожно выбирая слова.

— Ночь набегов… я не говорю, что мужчина или кто бы это ни был, запершийся ото всех, был прав. Вовсе нет. Но зуб за зуб… это варварство.

— Так было принято в Старом Свете.

— Мы давно покинули материк. Времена изменились. Подумай обо всех преобразованиях, отмена рабства крови, равенство для женщин и гражданских. Ты не должен забывать произошедшее, не нужно прощать… но не обязательно убивать в ответ.

— Это не будет убийством. Месть за погибших родных.

— Но как еще назвать хладнокровно обдуманное стремление лишить жизни? — Она говорила тихо и спокойно. — Я не хочу спорить с тобой, правда. И я не стану притворяться, что знаю, каково это, потерять семью… — Она прокашлялась, когда перехватило дыхание. — Я не могу представить этого. Но если ты исполнишь задуманное, то станешь убийцей. Ты ничем не будешь отличаться от лессеров.

Повисло долгое молчание. Но по отсутствию щелчка Пэрадайз знала, что он не повесил трубку.

— Сострадательней тебя я никого не встречал, — сказал он, наконец.

— Не правда.

— Правда. Пэрадайз, ты — хороший человек.

— Не возноси меня на пьедестал. Моя репутация безнадежно испорчена.

— Сомневаюсь.

Пауза. Потом:

— Хорошего сна? И если ты очнешься посреди дня, почувствовав чьи-то руки на своем теле, знай, что это я. По крайней мере, в моих снах.

— Ты вгоняешь меня в краску.

— Хорошо. А когда окажемся в классе, я постараюсь не пялиться на тебя все время.

— Не перестарайся.

— Тебе нужно оберегать добродетель, — сейчас его голос стал серьезным.

— Моя добродетель, моя проблема. Не твоя.

Крэйг недовольно заворчал:

— Я позвоню завтра в семь. Поднимешь гребаную трубку.

Пэрадайз рассмеялась.

— Тебе уже говорили, что ты — доминант?

— Нет, потому что я никого не слушаю.

— Значит, если я скажу, что ты также обалденный, то ты снова бросишь трубку?

— Вероятно.

— Ладно, тогда хорошего дня, и ты обалденный… — она резко села, прижимая трубку к уху. — Стой, мне не померещился твой смех?

— Померещился. Не было такого.

— Лжец. — Она улыбнулась так широко, что заболели щеки. — Ты смеялся. Только что.

— Это был не смех.

— Значит, хихиканье, звучит более мужественно? Хорошо, Крэйг, ты хихикал, я тебя подловила.

— Прекращай. — Сейчас он точно издал звук, похожий на…

— Ты хихикал!

— Нет!

— Да! — Она продолжала дразнить его, словно щекоча по ребрам. — Ты только что хихиииикал…

— Мне пора! Пока!

— Ты обалдееееенный….

Бип.

В этот раз положив трубку, Пэрадайз, паря, словно пузырьки шампанского в бокале, чувствовала себя невесомой.

И немного пьяной.

Глава 32

Когда наступила ночь, Марисса открыла дверь спальни и выглянула в коридор. В гостиной Ямы было тихо, поэтому она прошла в шелковой сорочке, ступая босыми ногами по деревянным половицам. Выглянув из-за угла, чтобы посмотреть на диван, она ожидала найти своего супруга, спящего головой в сторону кухни, ногами — в ее. Он всегда засыпал в такой позе, ведь из такого положения футбольный стол не загораживал экран ТВ.

Черный кожаный диван был свободен. Более того, красное покрывало с эмблемой «Ред Сокс», которое она подарила ему на прошлое Рождество, лежало свернутым.

Он даже не попытался лечь спать дома.

Покрывало было подсказкой. Она любила своего хеллрена всем сердцем, но мужчина был просто не способен накрывать свои ноги этим покрывалом, а потом возвращать на место. Это была их дежурная шутка, вместе с тем, что он не возвращает на место открывашки, и никогда, ни при каких условиях не включает посудомойку.

Шумно выдохнув, Марисса закрыла глаза и прислонилась к дверному косяку.

— Он не вернулся сюда прошлой ночью.

Услышав голос Ви, она посмотрела на его груду компьютеров. Брат склонил голову к нескольким экранам, его полный интеллекта бриллиантовый взгляд смотрел на нее, не моргая… и не осуждая. И не было причин скрывать от парня свою боль. Во-первых, он был братом Бутча, во всех отношениях; и, во-вторых, Вишес слишком хорошо ее знал и видел насквозь.

— Мы вчера вечером крупно поругались.

Ви достал самокрутку.

— Из-за чего?

Пройдя к дивану, Марисса села и натянула сорочку на колени, разглаживая ее.

— Из-за секс-клуба.

Было бы безумно смешно наблюдать, в каком кашле зашелся Ви, будь она в лучшем настроении… было что-то невероятно приятное при виде невозмутимого Брата в состоянии шока. К несчастью, причина в том, что она была пай-девочкой.

— Прошу прощения? — его брови взмыли так высоко, что исказили татуировки вокруг виска. — Из-за секс-клуба?

Марисса быстро и по существу пояснила проблему, а когда закончила, на лицо Ви вернулось привычное насмешливое выражение.

— Да. Он рассказывал мне. Просил пойти с ним.

Она дернулась и не смогла скрыть этого. Она верила, что Бутч никогда не изменит ей… ради всего святого, будучи связанным мужчиной, он никогда не смотрел на других женщин; с таким же успехом они могли быть ходячими тостерами. Но было что-то интимное в участии Ви, потому что она чувствовала себя… не у дел, но ведь это глупости.

И еще неадекватность, ведь Бутчу нужно было присутствие Ви в том месте, а ее видеть он не хотел.

К тому же, это было правдой. Увлечения Ви шокировали ее немного… не потому, что она считала его извращенцем, но потому что это было слишком в сексуальном плане… и разноплановым.

— Ты же знаешь, что он любит тебя, — пробормотал Ви. — Брось.

— Знаю.

— И между нами нет ничего такого.

— Я не хотела оскорбить тебя.

— Ты не оскорбила.

— Нет, оскорбила. — Когда Брат замолк, Марисса поняла, что попала в точку. — Я просто… порой я не хочу, чтобы меня защищали. Если ты понимаешь меня. В смысле, этот вопрос с женщиной, которая умерла у меня на глазах… он мой. Понимаешь? Это моя… ответственность. Я благодарна Бутчу за помощь, она нужна мне… но когда меня отодвигают в сторону, потому что я «хорошая девочка» и якобы не могу справиться с определенными вещами… кажется, что он считает меня слабой или поверхностной.

— Слушай, мне нельзя вмешиваться в это.

— Знаю. Прости.

Марисса собралась встать, но Ви добавил:

— Он оберегает тебя. Ты как… ты для него как Дева Мария. Женщина, на которую он молится. Для него ты — самая идеальная женщина, когда-либо жившая на земле. Отвести тебя в подобное место для него — что смотреть порно в церкви. Он считает тебя чистой, добродетельной и доброй, и он хочет… приготовься к слову на букву «З»… защищать тебя от мира, жестокого, грязного и отвратительного.

Покачав головой, она подумала о Бутче и проблеме с минетом.

— Я не хочу, чтобы все было категорично, только черное или белое. Я не хочу сидеть в клетке, даже если он закрыл меня там потому, что любит во мне какие-то черты.

Кресло Ви скрипнуло, когда он откинулся на спинку и выдохнул ровный поток дыма. Забавно, только переехав сюда, она возненавидела этот запах. Но сейчас? Он был подобен благовониям, ассоциировался с безопасностью и домом… она почти перестала его замечать.

Блин, присутствие Ви, каким бы холодным и рациональным он порой ни был, также приносило ей комфорт.

— У меня нет простого ответа. — Брат нахмурился. — В смысле, твой парень делит все на хорошее/плохое, белое/черное. Он так устроен. Но в этом и есть хорошие моменты. Он никогда не проявит к тебе неуважение. Не будет относиться плохо. Сосредотачиваться на чем-то кроме тебя.

— О, я знаю все это. Но сейчас он встает на пути не просто чего-то очень важного для меня, а того, что по праву принадлежит мне. А когда любишь кого-то, то это неприятно, даже если тобой движет любовь, и ты желаешь только добра.

Повисло молчание.

— Давай я поговорю с ним.

— Я была бы очень признательна. — Вишес тихо выругался. — В последний раз у нас возникли проблемы. И это разбивает мне сердце.