Дракон цвета любви - Галина Дмитриевна Гончарова
– Более чем, – кивнула я.
Если я не справлюсь, то и никто не справится. А если я справлюсь, тут такое начнется, что море вскипит и из берегов выйдет. А уж корабль для драконария…
Обойдусь!
– Юсуф, принц сейчас на месте?
– Да, эсса. Я говорил с начальником его охраны, нас примут сейчас же.
Я злобно оскалилась. Все равно под каршафом не видно, можно хоть какие рожи корчить.
– Отлично. Что там у нас? Карета?
– Паланкин, эсса. Кареты у нас не слишком в ходу, – или верхом, или в паланкине, или пешком. Только окна не открывайте и не выглядывайте. Это неприлично.
– Тьфу.
– Там есть маленькое окошко впереди, через него свет попадает, и видно будет.
Я только вздохнула. Ладно, если ты в Риме, будь как римлянин. И вышла из каюты. Прошла по палубе, спустилась по трапу, села в паланкин.
Здоровущие рабы подхватили его на свои плечи и потащили. Ой, епт-компот! Почему меня никто не предупредил, что это так… неудобно?
Что такое паланкин?
Представьте себе собачью будку. По краям будки приколотите жерди. И эти жерди взяли и взвалили на свои плечи четверо рабов. Паланкин закачался в воздухе, на высоте от метра до двух, и я принялась ругаться. Про себя.
Наверное, есть какие-то приличные паланкины. А этот… сидеть приходится, свернувшись в три погибели. Колени упираются в подбородок. Носильщики идут более-менее в ногу, но это именно что более-менее.
Восемь ног.
То один оступится, то второй качнется, и каждое их движение отзывается спазмами. Паланкин потрескивает, жердины поскрипывают, и ты сидишь, гадаешь – донесут или хряснут? Во второе верится больше.
А еще паланкин воняет.
Противно так, смесью пота, пыли, духов, еще чего-то неясного, и сами носильщики тоже воняют, и открыть окно нельзя. Отверстие спереди… это условность, а не отверстие. Оно затянуто черной сеткой, чтобы точно ничего не было видно внутри.
А еще через него почти ничего не видно, и фильтрация там какая-то избирательная. Пыль внутрь попадает, а воздух – нет. А скорость у паланкина невысокая. Даже очень. Примерно пять-шесть километров в час. И то, по-хорошему, надо менять команды носильщиков. Есть повод материться.
К концу почти часового путешествия я успела проклясть Санторин, Баязета, свою затею, паланкины, каждого из носильщиков в отдельности и всех вместе и перешла уже на прохожих.
Всех ненавижу.
Все затекло, болит, ноет… Юсуф меня из паланкина просто извлекал. Едва не за шкирку! И как это так красиво в кино выглядит?
Когда выплывает из него человек, и весь такой… не скрюченный в озверевшую запятую? Врут, как телевизионщики, вот!
Их тоже надо бы убить! Всех убить! Ладно! Мне сейчас будет на ком злость сорвать!
* * *
Ворчать я продолжила и по дороге во дворец. И что здесь себе думают про службу безопасности?
Здесь что – не принято убивать правителей?
Почему Юсуф преспокойно провел меня по коридорам дворца чуть ли не до самого приемного зала и только рядом с ним нас встретили охранники? Да я сто раз могла свернуть в коридор – и ищи меня тут! В таком дворце отряд Дениса Давыдова неделю партизанить может! И нет, я не шучу! По таким коридорам и на лошадях проскакать можно! И в окно выпрыгнуть вместе с конем.
Двое здоровущих мужчин решительно указали нам на боковой коридорчик. Юсуф кивнул и свернул туда, потянув меня за собой. Там нас и встретили.
Два здоровущих типа, кажется, это евнухи. Толстые, в чем-то оранжевом и воняют очень своеобразно. Такая смесь аммиака и мочевины.
Юсуф поклонился.
Я последовала его примеру.
Здесь и сейчас мне не стоит показывать характер. Если я правильно помню нравы в гаремах… не слишком я их помню, если честно! Специально не изучала. Что читала, что смотрела, после «Великолепного века» и «Роксоланы» мимо этой темы не пройдешь. Судя по тому, что я знаю, лучше не нарываться на грубость.
Могли и по шее дать, так, чтобы следов не осталось, и в дальний угол засунуть, и всякое разное пакостное устроить, вплоть до ведерной клизмы. Так что… что там мне говорят? Тьфу, козлы!
– Выпрямись и раздевайся.
Я молча кивнула и принялась развязывать узлы, ругаясь уже самыми последними словами. Зар-раза!
Позатягивали тут, не распутаешь! Гр-р-р-р!
Несколько минут евнухи смотрели на мои страдания, потом переглянулись и принялись помогать. Толстые пальцы двигались достаточно ловко, и через пару минут я была освобождена от каршафа.
Евнухи критически осматривали меня.
– Это ждал его высочество? – наконец уточнил один из них, тот, что помоложе.
Более взрослый и опытный посмотрел на него, и покачал ГОЛОВОЙ:
– Если его высочество пожелает, он должен получить свою игрушку.
Обыскали меня качественно, только что туда не заглянули. Может, и залезли бы, но тут уж я ощетинилась. Тоже мне, гинекологи-любители!
Буду сопротивляться и вопить!
Понятно, евнухов таким было не напугать, но тут в дверь стукнули…
– Его высочество желает видеть своего слугу!
Юсуф тут же метнулся к двери – только волосы порывом ветра взметнуло.
Старший евнух грозно поглядел на меня:
– Чужеземка, ты сейчас предстанешь перед правителем. Веди себя пристойно, иначе пожалеешь.
Я молча кивнула.
– Помни, я буду следить за тобой.
Я кивнула еще раз.
Ничего, дай мне только дождаться ночи! И будет тебе… артналет!
Вопрос в другом.
Что придется вытерпеть ДО этой секунды?
– Повелитель, в неизъяснимой милости своей, желает видеть чужеземку Каэтану!
На меня набросили каршаф и в таком виде повели обратно, в тронный зал. Проклятая тряпка тут же сбилась, так что я ничего не видела, ровно до того момента, как рядом не раздался повелительный голос:
– Снимите с нее лишнюю одежду!
Интересно, а что для этого типа лишнее? С другой стороны, мне ли стесняться?
Я на нудистских пляжах бывала! Это вы стесняйтесь, а мне наплевать! Третьей груди у меня нет, шестого уха тоже, так что фиг вам, гадам!
* * *
Дурацкую тряпку с меня действительно сняли двое вонючек. И я оказалась стоящей в громадном зале. Пожалуй, сюда свободно поместится штук десять слонов. И ноги они друг другу оттаптывать не будут.
Колонны, мрамор… тут надо неделю разглядывать все убранство! Одна мозаика стоит целой поэмы! И изображает кого-то из исторических героев… наверное. Меня больше заинтересовала не архитектура, а натура. То есть его высочество Баязет, который вальяжно так расселся… нет, не на троне. На его ступеньках. И разглядывал меня с интересом голодного людоеда.
– Каэтана Кордова, надо же!
Я прищурилась в ответ.
Вообще, я знала про этот обычай.
