Алисия Дэй - Разоблачение Атлантиды

Грейс одной рукой вцепилась в Алексиоса, другой рукой зажимая рану, как будто могла держаться за него, как балласт, и спастись от бури своих эмоций. Он целовал ее так, как никто прежде ее не целовал. Он целовал ее, словно она была важна, словно она была для него всем. Как будто его тепло и жажда могли заполнить темные, пустые уголки внутри нее.

Она прижималась все ближе и ближе к нему, желая почувствовать биение его сердца у своей груди, так что боль от раны казалась туманным воспоминание по сравнению с жаркой жаждой, охватившей все ее тело. Она была жива и не потеряла его, пока этого вполне достаточно. Они смогут удержать тьму где-нибудь в сторонке.

Но потом жар и желание изменились, преобразились. И изменение, о котором она думала раньше, свалилось на нее, словно по божественному капризу. Поразительная радуга красок — весь спектр цвета — взорвалась между ними, вокруг них и в них самих. Краски танцевали, вращались в ее сердце, душе в ритме музыки их поцелуя. Она попыталась отодвинуться от него, пораженная светом и цветом, не понимая, но в то же время признавая, но он крепко обнимал ее, словно был не в силах отпустить.

Вдруг она потеряла способность дышать, потеряла равновесие и рухнула в водоворот, во тьму, где были боль, пытки, огонь. Она вскрикнула, пытаясь убежать, но выхода не было. Она падала прямо в пламя.

Грейс ударилась об ограждение крепче металла, но странно эластичное. Она знала, что это не может быть реальным. Знала рациональной частью своего мозга, что всё еще сидит на кровати с Алексиосом.

Но если это происходит в ее воображении, то она сбрендила. Потому что пройдя через пламя увидела с другой стороны Алексиоса. Но не того, которого знала, а другого, еще без шрамов. Он выглядел молодым, не таким мрачным и циничным.

И тогда он закричал.

Неясные фигура подкрадывались, скрываясь в пламени, держа какие-то предметы, которые она даже не хотела рассматривать. Она заметила проблески стали и услышала щелканье хлыста, а Алексиос, прикованный цепями к темной и блестящей стене, все кричал и кричал.

— Нет! — вскрикнула она. — Нет, нет, нет, нет. Я не хочу этого видеть. Это личное, это секреты его души. Я не хочу видеть его тайны и не желаю, чтобы он видел мои. Если это атлантийская магия, то пусть это прекратится.

И как будто ее слова повлияли на ту темную силу, что ее сюда загнала, Грейс начала подниматься, подальше от пламени, от ужасных фигур, поигрывающих хлыстами и кнутами, дальше от пыток, которые перенес Алексиос.

Она поднялась, и постепенно темнота уступила место свету и цветам. Эти краски отличались от пламени. Лазурно-голубой цвет океана в тихую летнюю ночь. Свежий, весенний зеленый цвет. Проблески яркого красного цвета рубина, танцующего в уголке, несущего с собой беззаботную радость в палитру цветов. Ей казалось, что цвета выражают чувства.

Но она видела не только цвета, поднимаясь всё выше. Она узнала нечто новое об Алексиосе в этих красках. Это знание поселилось в ней, как будто она оказалась в его душе.

Честность. Преданность. Честь.

Непоколебимая смелость была основанием самого его существования. То был мужчина, отдававший всё, что имел, самое себя веками, чтобы защищать других. Себе он не оставил ничего, да и не хотел ничего для себя.

До настоящего момента.

Она почувствовала, как он отпускает ее, а потом встает и отходит. Прошло несколько минут, прежде чем цвета рассеялись. Они напоминали фейерверки в небе, словно она сама была ракетой. Грейс даже посмотрела себе на грудь, чтобы проверить, нет ли световых взрывов внутри нее, до того, как покачать головой, проясняя мысли и избавляясь от остатков видения.

Она долго ничего не говорила, не могла найти слов.

Наконец он отошел от нее в другую часть комнаты к стене и заговорил:

— Могу поспорить, ты изумляешься тому, что только что произошло.

Она рассмеялась, почувствовав с облегчением, что может дышать.

— Благодарю, это еще мягко сказано.

На его лице показалось облегчение, а потом он тоже рассмеялся.

— Я должен был это предвидеть. С тобой всегда надо готовиться к чему-то непредсказуемому.

— Я хочу знать, что только что произошло, — требовательно сказала она, но тут же усталость, увеличившаяся раз в десять после всего произошедшего между ней и Алексиосом навалилась на нее, так что она уже не могла сидеть. Грейс упала поперек кровати на подушку, ноги так и свисали до пола. — Но, наверное, надо сперва отдохнуть, потому что у меня просто нет сил.

Он бросился к ней, поднял ее ноги одну за другой, снял с нее обувь и уложил ее на кровать. Потом взял одеяло, лежащее в ногах, и накрыл ее до плеч, укутал, а потом нежно погладил по щеке.

— Да, ты должна отдохнуть, и да, я объясню тебе утром, что такое смешение душ. Ты имеешь право всё узнать, но прошу, подумай во сне вот о чем: это не я с тобой сделал, это боги даровали нам эту способность.

Наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, но она приподняла голову, прижимаясь губами к его губам.

— Я верю тебе, я видела. Это… я как-то оказалась внутри твоей души, Алексиос. Пламя.

Она больше не могла держать глаза открытыми, и перестала сопротивляться сну, зная, что он ее защитит. Зная, что он действительно тот самый мужчина, герой ее самых сокровенных сердечных мечтаний. Она даже не знала, что грезила об этом в самом дальнем уголке своей души.

Она закрыла глаза, почувствовала, как он убрал ее волосы со щеки.

— Я сам сегодня упал в это пламя, mi amara, — прошептал он. — Я оказался в самом нижнем круге ада, когда увидел твою кровь. Больше никогда, ты меня слышишь? Никогда больше я этого не допущу.

Она знала, что должна поспорить, знала, в том, что он говорит, что-то не так. Но ее бок болел, а теплая темнота сна была такой манящей.

Завтра. Она подумает об этом завтра.

Алексиос долго еще стоял в дверях, с удовольствием наблюдая за спящей Грейс. Он не ожидал этого смешения душ, оказался к этому не готов. Но теперь почувствовал радость, что это произошло. Атлантийцы никогда слепо не подчинялись судьбе. В их жизни важную роль играл личный выбор. Но он знал, что всё равно выбрал бы эту красивую, смелую девушку с момента их знакомства.

Он убьет любого, кто попытается навредить ей. Она принадлежит ему, и теперь осталось только убедить в этом ее саму.

Услышав тихое хмыканье, он почувствовал присутствие Тайни. Для такого большого мужчины, этот человек двигался бесшумно. Алексиос напоследок бросил еще один взгляд на Грейс, а потом направился к Тайни.

— Как она?

— Очень устала, вероятно, в шоке. Но отказалась показаться доктору или уехать отсюда, так что лучше ей отдохнуть.