Мой талантливый враг - 2 - Дарья Михайловна Сорокина
Ты огонь, а я лёд.
Притяжение растёт.
Мы уже у черты!
Либо я, либо ты!
Не хочу выбирать
Друг ты мне, иль враг!
Я хочу воскресать
Каждый день в твоих руках.
На последних словах я разбегаюсь и прыгаю Винсенту в объятья. Он высоко поднимает меня, и я физически ощущают крылья и полёт.
Зал ликует, а я плачу от восторга. Не могу остановиться, даже когда оказываюсь на земле.
– Я обещал тебе поцелуй. Тот самый, как ты всегда хотела.
Винсент жадно впивается в мои губы, металлическая серёжка похожа на льдинку между нами, холодит, дразнит, сводит с ума. А мы все продолжаем танцевать, даже когда музыка стихла. Умираем и воскресаем в объятьях друг друга, и где-то на периферии сознания нам рукоплещет целый мир.
Мы не ждем результатов. Уже плевать, выйдем в финал или нет. Спешно прощаемся с группой, желаем удачи на голосовании. Винсент что-то говорит сестре, а она понимающе улыбается и обещает не приходить до утра. От всего это у меня подкашиваются ноги, становятся ватными и непослушными. Волнуюсь. Немного страшно.
Хочу.
Я жива. Не попала в делирий от поцелуя. Вдруг всё уже позади?
В коридоре торможу Винсента, дергаю за руку, толкаю к стене и тянусь за новым поцелуем. Две теплые ладони у меня на щеках, металл по губам и влажный язык, навязывающий мне очередное па.
– Надо… дойти… до… общежития… Хорошо? Иначе я просто сдохну, Нана.
Говорить мы уже оба не можем. Нас хватает только на какие отрывистые фразы или смущённые смешки. Мой видеофон вибрирует от сообщений. Должно быть, знакомые скидывают видео нашего выступления. Посмотрю позже. Сейчас важен только Винсент.
В каком-то полубреду доезжаем до университетского городка. Вваливаемся, словно пьяные в холл и очень долго зачем-то объясняем вахтёрше, кто мы такие.
В тёмной пустой комнате я уже не сдерживаюсь, стаскиваю с Винсента чёрную толстовку, а он очень быстро развязывает на мне кожаный корсет, а затем стягивает вниз платье. Слышу легкий треск и шумный восхищенный вдох.
По такому случаю я надела очередной подарок от Шайло. И в этот раз в нём совершенно ничего детского. Это не кофта с заячими ушами. Всё по-взрослому и с минимальным количеством ткани. Материал больше похож на невесомую паутинку, и едва ли хоть что-то прикрывает. Мне кажется, даже голой я выглядела бы скромнее.
Винсент подхватывает меня и несет к своей кровати.. Холодная простыня немного отрезвляет и приводит в чувства, не надолго, потому что сладкая агония в исполнении Винсент только начинается. Его мягкие губы и металлическая серьёжка не оставляют на мне не единого нетронутого места, и в отместку за эту пытку я мучаю его в ответ своими стонами и отчаянно пытаюсь дотятнуться до ремня, а когда, наконец, запускаю внутрь руку, то Винсенту достается очень красноречивый:
– Ох!
У меня десятки пошлых музыкальных сравнений, но я держусь. Крепко держусь за своего Винсента и радуюсь, что мой плохой парень идеален во всем. Он вдруг одаривает меня такой интригующей улыбкой, а затем у самого моего лица поигрывает пальцами.
– Ты же знаешь, какой у меня самый любимый инструмент, змейка?
Когда это меня понизили от курочки до змейки? Но не успеваю возьмутиться, как понимаю, к чему было это сравнение, потому что я на самом деле начала извиваться и изгибаться, когда ощутила новое, сводящее с ума прикосновение. Хотелось плакать от восторга, смеяться, признаваться в любви, но меня хватало только на слабое мычание. Винсент охренительно справляется без медиатора, и если бы я на самом деле была гитарой, то на мне бы уже полопались все струны это этой дикой импровизации.
За этим безудержным исполнением по самым моим чувствительным нотам, я не заметила, как заветная коробочка оказалась открытой, а Висент зачем-то спросил меня жутко серьёзным голосом:
– Готова?
– А если вдруг нет? – ответила вопросом на вопрос, с трудом переводя дыхание. Я же теперь не смогу смотреть спокойно, как Винсент перебирает струны гитары. Я всяких раз буду представлять эту ночь.
– Это уже твои проблемы, змейка, мы в финал вышли, Виви написала, что заночует у подружки. Этот поезд ты уже не остановишь.
Когда он, блин, всё успевает, и защиту надеть и телефон проверить. Я вот вообще ни на что не способна, только лежать, дрожать от удовольствия и мычать.
– Поцелуй меня? – жалобно прошу, когда Винни коленом осторожно раздвигает мои непослушные ноги. Сама же хотела, так чего боюсь в последний момент? Не стоило рукой у него в штанах шарить, может, не так страшно было бы этого инструмента. Как он сказал. Поезд. Смеюсь ему рот.
Целует, шепчет что-то ласковое на хангрийском, или наоборот настолько грязное и пошлое, чтобы я не поняла. Но меня это расслабляет, и когда я на мгновение чувствую самую приятную на свете боль, то мне тоже хочется говорить на хангрийском, но я его не знаю, и вместо этого бесконечно повторяю, разглядывая сильные руки со вздутыми от венами, напряженные плечи и ключицы:
– Люблю тебя Люблю тебя, Винс. Хочу тебя.Отвечает жаркими поцелуями, двигается во мне с таким четким и неумолимым ритмом, словно в комнате метроном чеканит.
А дальше мы начинаем ужасно фальшивить. Наполняем комнату сбившимся дыханием, стонами, и сладкими влажными звуками, которые издавают наши тела. Он мой. Он везде. В мыслях, в сердце в моём теле.
Мой парень воистину мультиинструменталист.
15.3
Я никак не могла уснуть. Прислушивалась к собственному телу и новым ощущениям. Сладкий гул всё ещё бил по ушам, а приятная пульсация внизу живота появлялась вновь, стоило только лишь раз пошевелиться. Бесконечно краснела при мысли, что мы могли слишком сильно шуметь, и соседи Винсента и Вивиан по общежитию слышали всё. Меня бросало от:
– Да и пусть. Чего такого?
до:– Какой кошмар! Отец узнает и убьёт Винсента. Вместе с дядей Станиславусом, они закопают мертвое тело моего парня в лесу.
Глупости. Папа не станет вредить моему возлюбленному. Его ненависть к Вестерхольтам давно сошла на нет. Он поддержал мой выбор и позволил жить так, как хочу.
– Змейке не спится? – Винни приподнялся на локте и навис надо мной, а затем легонько поцеловал в губы.
– Хочу одеться. Вдруг Виви придёт. Или папа с дядей.
– Не придёт никто. Закрывай уже глазки. Змейкам одежда не положена.
– Винс! Я стесняюсь! Имей совесть.
Сжалился и отдал мне
