Некромаги - Ксения Анатольевна Татьмянина
— А у меня теперь всегда будет охрана?
— При любой возможности. Лучше быть с кем-то, чем разбираться с проблемами один на один.
Похоже, что-то открыто скептическое проявилось в моем лице, что Троица заметил:
— А вы не думайте, Ева, что Вилли беззащитнее вас. Ему присущи чуткость и болтливость, чуть в большей степени, чем обычным мужчинам. Но драться он умеет, и еще как. Сам Ян оценил, отметив, что школа у парня была суровая — учился не в залах на матах, по правилам и со спарринг-партнером, а с самого детства, на задворках школы, на пустырях и в глухих дворах, против двоих, троих… — Он вздохнул. — Дети тонко чувствуют уязвимости, и Вилли травили сильно, даже не понимая за что. Он — не такой как все, этого достаточно. Сила духа перевешивала силу толпы, парень закалялся в неравных боях и мужественности не утратил. Ян брал Вилли с собой на вызволение некромагов дважды, когда Нольд не мог уехать из-за службы, и полагался на него как на достойно сильного соратника. Это о многом говорит.
— Вы правы. Беру свои мысли обратно. Прекрасный чай, господин Троица. Я такой пила только в детстве, когда мама…
И замолчала. Само вспомнилось, и потому не удержала сказанного. К счастью, Троица не зацепил ни одним вопросом продолжение темы моей семьи. Мы еще несколько минут просидели в тишине, чинно выпив по чашке и наслаждаясь вкусом.
— Не обижайтесь, Ева. Ни Нольд, ни Ян не скрывали правду нарочно из-за недоверия. Это я взял с них слово не разглашать…
— Я слушаю, и не собираюсь ничем попрекать.
— Двадцать лет назад в клинику Инквиза по закону «выборки» попал некромаг. Как многие из многих в разные годы. Исключение было в том, что через несколько дней после пришла женщина и заявила, что он — ее любимый человек, и она согласна жить в заключении вместе с ним. Некромаг был против, и держался почти год, прогоняя и не принимая жертвы. Но… Любовь сильна. Примерно в тоже время и я пробился в Инквиз, начав карьеру, о которой всегда мечтал. Понимаю, как бесчеловечно все, что творит служба… примите ли вы мое покаяние, если скажу, что я по-первости не слишком думал об этом, меня интересовала исключительно наука. Я грезил идеей найти в вашей крови спасение для всего человечества, а жертвы — они есть везде. Цель оправдывает.
Что ответить — не знала. Лично раскаянье Троицы нужно было в первую очередь ему, и он не выкладывал сухие факты. Хотел понимания первопричин и принятия. Я кивнула, и он продолжил.
— Условия были обеспечены идеальные, построен отдельный дом, полное обслуживание, медицинское обеспечение. И самого некромага ни по каким другим опытам или тестам не трогали, позволяя жить без вмешательств. Инквиз обещал, что родившуюся девочку, Злату, будут только обследовать, смотреть за развитием и ни в коем случае не мешать. Пара поверила обещаниям и, по началу, так все и было. Увы, их курировал не только я… более рьяные и мало сентиментальные пробили распоряжение начать над ребенком серьезные испытания, ведь раньше у нас не было такой возможности — тестировать некромага на стадиях роста и взросления. Была мысль, что ключ к тайне регенерата можно найти именно до его полного «включения». Я уже тогда увидел систему без розовых очков, осознал, что творю сам и чему служу, и что регенерат — не спасение от всех болезней, а поиск эликсира жизни, который нужно найти раньше, чем это сделают в других частях света. Ради продажи. Ради исцеления властьимущих. Ради великого оружия. Да и сдружился с семьей. Пытался влиять на руководство, но, когда не получилось, задумал устроить побег… — и едва слышно Троица договорил: — Неудачно. Оба родителя девочки погибли… получается — погибли по моей вине.
Он надолго замолчал, помрачнев и погрузившись в воспоминания, которые сам и призвал. Я не беспокоила его, только ждала и смотрела на понурые плечи. Моложавый, интеллигентный и тонкий человек вкуса, в этот миг предстал исхудавшим стариком. И говорить он начал тоже с возрастным надрывом, которого раньше не проявлял. А тут — тяжелый груз прожитого выдал истинный возраст сердца.
Отпив чай, шевельнула носом. Запах плесени от него был по-прежнему стоек, никуда не девался и воспринимался остро. Троица считал себя виновным в смерти двух человек, но это все равно не сделало его убийцей в некромагском чутье, прибавив к врачебным ошибкам двух несчастных.
— Всеми правдами и неправдами, растратами на дорогие подарки и откровенными интригами, но я выбил право медицинского опекунства над девочкой. Я проникся к ребенку и не мог ее оставить. И уж если судьба собиралась ее перемолоть и растворить в пробирках, я хотел совершить все возможное, только бы минимизировать травму. Злата росла чудесной девочкой… доброй, терпеливой, а жесткие условия она воспринимала как данность, не зная других, и умудрялась быть счастливой.
Троица дальше рассказывал, как старался знакомить ее с внешним миром и пробивал пропуски для общения в санатории с другими некромагами, чтобы познавала и клановость. Трезво понимал, что не может дать скрытых знаний, нужных ее природе, но многого не достиг. Просвещали немного, без секретов, чистая биология, которая и Инквизорам известна. Некромаги боялись, что она просто возьмет и разболтает папе-доктору по наивности и глупости то важное, что они вдруг выдадут. Он рассказывал о взрослении, о том, как старался быть настоящим отцом для нее, и как изменялся сам.
— Когда Нольд, которого я знал очень поверхностно и только по службе, внезапно вызвал на откровенный разговор, идея равенства и баланса не просто нашла отклик, а стала спасением для моей души! Прежде я чувствовал себя одиноким воином против огромной железной махины, без надежды сдвинуть систему хоть на миллиметр в сторону к тому, чтобы подарить некромагам права людей. А тут вдруг — единомышленники, команда, и материальные ресурсы для тайной войны. Так и держались вчетвером… могла появиться пятая, Нольд ждал возможности привлечь и младшую сестру к делу… но не вышло. Кажется, девушка собралась замуж.
Я усваивала услышанное и больше вопросов не задавала. Нужно вернуться к Злате, а Троица вновь замолчал и задумался. Последнее, что он сказал, заставило заговорить как раз об этом:
— Моей девочке тоже нужна была нормальная жизнь, насколько она может быть нормальной у некромагов. Обычное человеческое счастье и любовь.
