Наследница стихии. Избранная для короля (СИ) - Керро Розалин

Анна Владимировна вызывает меня через несколько дней к себе в кабинет.

— Твою девчонку переводят в терапевтическое. Она хочет с тобой попрощаться.

— Маша?

— Да.

— Хорошо, зайду к ней.

— Лесь, у нас Миронов увольняется. Ты не хочешь на его место?

— На место старшего врача?!

— Да.

— Но у меня опыта мало.

— Хватит. Тебя все хвалят, пациенты в любви признаются…

— Спасибо за доверие, Анна Владимировна, я подумаю.

— Подумай.

Мария лежит, глядя в окно. После того, как ее аппарат сломался, она очень быстро пошла на поправку. При данных обстоятельствах это странно, но очень радостно.

Увидев меня, поворачивает голову и расплывается в улыбке.

— Алессия Станиславовна, здравствуйте!

— Привет. Как самочувствие?

— Хорошо.

— Я рада. После обеда тебя перевезут на реабилитацию. Думаю, к концу месяца можно будет думать о выписке.

— Правда?

— Да, — улыбаюсь. — Ты большая молодец.

— Все благодаря вам.

— Нет, милочка. Это ты настоящий боец.

— Я видела вас в ту ночь. Вы светились как луна. Я уже уходила, но вы помогли мне остаться, — переходит на шепот, боясь, что я начну над ней смеяться. Но ничего смешного в чистосердечном признании ребенка с полными слез глазами, нет. Я, наверное, не очень правильный врач, потому что смею привязываться к пациентам, но вот сейчас мне очень хочется ее обнять.

— Ты проживешь долгую счастливую жизнь. Ясно?

— Да. Спасибо вам. Буду стараться, — сжимает мою руку и прикрывает глаза, а ее голос меняется, превращаясь в какой-то чужой. — Я знаю, что вы вернулись, чтобы помочь мне и другим людям... Но духи говорят, что вместо того, чтобы вытаскивать мертвых с того света, лучше заняться спасением живых… возвращайтесь домой, Алессия Станиславовна, пока непоздно.

— Ты что-то знаешь про тот мир, Маша?! — хватаю ее за руку. Но девушка уже спит. Ее лекарство подействовало, и она мирно посапывает с блаженным лицом. А я просто смотрю и не верю в происходящее.

Выходные проходят скучно. Я иду на праздник к маминой подруге, знакомлюсь с ее сыном. И он категорически мне не нравится. Я не хотела сравнивать его с Анресом, но когда в сердце живет любовь, это невозможно.

Поэтому я извиняюсь и, сославшись на головную боль, ухожу раньше. Мама не обижается. Она знает, что я еще не до конца оправилась после истощения, да и работа у меня адская, в буквальном смысле горю на ней.

Следующая неделя похожа на предыдущую. Я так и не решила, как вежливее отказаться от места главного врача. Нет, я бы с удовольствием согласилась, это было моей мечтой во время интернатуры. Но не сейчас. С каждым днем я все больше тоскую по королевству. Время не лечит, это вранье. И как бы я не любила свою работу, мое место не здесь, не в этом мире. И я просто обязана найти способ туда вернуться.

— Ты не видела главную медсестру?

— Она заперлась в туалете и ревет, — докладывает Таня.

— В смысле?

— Не знаю. Не говорит почему.

— Господи, ну что за напасть? Нам тут делать больше нечего! Один день более-менее спокойный, так нет! Надо доставить проблем…

— Лена, там привели нового. Ты нужна, — стучу.

— Иду, — слышу, как возится, хлюпая носом.

Через минуту девушка, действительно, приходит и смотрит на меня красными глазами, полными удивления.

— Никого же нет…

— Садись, — киваю на стул.

— Зачем? — пугается, пряча за спиной правую руку.

— Так сильно болит? — беру за локоть, и она аж воет от боли, изрядно пугая меня. Вижу сильнейший отек, начинающийся от запястья. А на запястье… кусок знакомого браслета. Вернее, то, что от него осталось, — Это еще что такое?! Откуда у тебя он?!

— Нашла…

— Где?! — едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться на крик.

— В пакете с вещами.

— Что за пакет?! Веди меня и показывай.

— Алессия Станиславовна, я покажу, но сначала сделайте что-нибудь, — плачет, — я умру сейчас, как болит!

— Не надо чужое на себя вешать! Ты же даже не знаешь, что это за вещь, кому принадлежит, и как используется! О чем думала, присваивая себе этот браслет?! И где остальные части от него?

— Там было только это, — шепчет.

А я смотрю на ее почти бордовую руку и не знаю, что делать. Снять обычным методом не выйдет, слишком опухла.

— Тань, сделай ей укол обезболивающего и принеси мне пакет, в котором вы это нашли.

— Сейчас, — испуганная выбегает причитая.

— Вы знаете владельца? Он проклятый, да? — Лена белеет на глазах.

— Знаю. Это мой браслет. Кто-то умудрился снять с меня его, когда я поступила в больницу.

Наверное, потеряв часть силы, он стал похож на обычную бижутерию, потерял глубокий контакт с кожей, и дурочка Елена, найдя его среди «забытых» вещей в специальном мешке, решила присвоить его себе, за что и поплатилась.

— Вот, все, что есть, за последний месяц, — ставит пакеты на стол. Начинаем разбирать и, о чудо! Я нахожу один из камней, а затем и еще одно звено от браслета. Оно покрыто коррозией, будто бы пролежало в воде много лет. Но я так рада, что готова расцеловать бестолковых медсестер. Если бы не их любопытство…

Натягиваю на запястье кусок металла под испуганными взглядами медсестер и верю в чудо. Но ничего не происходит. Только опухоль на руке Лены наконец-то начинает спадать. И уже в конце смены она со счастливым лицом возвращает мне часть от браслета.

— Спасибо вам! Я больше никогда не буду надевать чужое, — торжественно клянется, положив почти здоровую руку на сердце.

— Это хорошо, сжимаю в руках маленькое напоминание о моем большом мире.

— Я тебя починю, — шепчу, с любовью поглаживая металл.

Вот только где бы найти умельца? В ювелирном глядя на куски металла со странными камнями, крутят у виска.

— Девушка, вы не обижайтесь… но это лучше выкинуть.

— Спасибо, я поняла, — опустив голову, выхожу из очередного отдела по ремонту украшений. Никто не хочет браться. Да и металл необычный, как с ним работать непонятно.

Мама колдует у плиты. Заметив мое настроение, она откладывает фартук и садится напротив, бросая тяжелый взгляд на мою руку со странными украшениями.

— Что случилось?

— Ничего.

— А если честно?

— Никто не хочет чинить мой браслет.

Молчим.

— Скажи, когда ты меня увидела, в ту ночь в больнице… у меня на руке не было украшений?

— Нет. Сама знаешь, в реанимации лежат без вещей.

— А тебе ничего не отдавали? Я же не голая поступила…

— Мы говорили с тобой об этом уже миллион раз! С тебя сняли какие-то черные лохмотья и сложили в пакет. Этот пакет куда-то пропал. Я была так рада, что ты нашлась, что мне не было дела до каких-то испорченных тряпок, — мама качает головой, удивляясь, что я не понимаю очевидного. — Я даже не помню, как добиралась и с кем!

— Макар… — выдыхаю я.

— Точно! — хлопает себя по лбу. — Он меня забирал из больницы после того, как я тебя опознала. Мне же не разрешили дежурить в палате, выгнали… — оправдывается.

— Звони тете Марине.

— Зачем?

— Мне надо поговорить с Макаром.

— Ладно, — вздыхает она.

Уже через час я еду на такси к маминой подруге. Ее сын любезно согласился перерыть свой внедорожник, чтобы к моему великому счастью, найти там черный мусорный пакет.

— А я думал, это мать тряпки приготовила на дачу везти… хорошо, что не выкинул.

— Ты очень меня выручил, — искренне благодарю.

— Значит, мне причитается? — с надеждой смотрит, теребя часы на запястье.

— Да, вот, — достаю из сумки заранее приготовленную бутылку дорогого виски.

— Ты что? Я не это имел в виду.

— Прости, тетя Марина сказала, что это твоя любимая марка…

— Да нет, я думал, на свидание согласишься, — улыбается. — А за виски спасибо. Может, зайдешь? Мать на работе…