Увидимся в Новом Свете (СИ) - Брай Марьяна

- Клер, откуда ты это знаешь? – начала было Малышка, которая была в лодке с нами, но Клер, словно находящаяся в анабиозе продолжала:

- Он хотел построить здесь всего лишь пару домиков и сарай для хранения бобровых шкур. Здесь была деревня индейцев, и называлась она Стадакона. А уже через восемьдесят лет на этом месте будет стоять Нотр дам де Вектуар… Самая северная церковь Америки…

- Клер, милая, детка, - я трясла ее как тряпичную куклу, потому что Малышка уже свела брови, прибавляя к третьему году еще восемьдесят лет. – Клер, что там у тебя в голове? Ты перегрелась? Какая к чертям собачьим церковь, прости меня, Господи? Смотри, мы причаливаем к крепости, - я говорила и черпала воду, которой щедро сбрызгивала ей лицо до момента, когда она вернулась в нормальное состояние.

- Я вся мокрая, что ты здесь устроила? Сегодня «духов день»? – недовольно брюзжала Клер, из которой, наконец-то «выветрилась» Лиля.

- Ты несла такую чушь, что даже мне стало страшно, - почти шепотом ответила ей Малышка.

- Не переживай, я не говорила при всех, но порой мне кажется, что она и правда, видит будущее, - очень опрометчиво ответила я Малышке.

- Я знаю ее с первого ее дня в тюрьме, Элиза. Она молчала как рыба, спала круглые сутки и плакала ночами. От нее сложно было добиться пары предложений, - подозрительно рассматривая Клер ответила Малышка.

- Мы заговорили с ней на палубе, когда я уговаривала Маргрет выводить всех на воздух, и она как на духу выдала, что мы причалим не там, где нужно, а севернее. Такие вещи случаются, когда от человека отступает смерть, Абигель. Ты же помнишь, она тоже почти умерла, но потом неожиданно начала выздоравливать, - я «несла» такую чушь, что сама понимала, что начинаю «палиться».

- Да, Клер, мы уже простились с тобой, даже накрыли тряпкой, потому что ты синела. А потом раз, и сразу села и начала пить и есть. Нам даже стыдно было… – виновато пробубнила Малышка.

- Вот… И теперь она говорит очень много вещей, о которых вовсе не должна знать, - шикнула я на Малышку. Мы приближались к берегу, где был обустроен прекрасный пирс. Возле него стояли две небольшие шхуны. Индейцы уже сошли на берег, и я даже была рада этому, потому что нам нужно было осмотреться и подумать – как представляться в колонии, принадлежавшей другому государству.

Это был далеко не Плимут. Высокий деревянный забор, на котором были обозначены укрепления, с установленными на них пушками, солдаты, циркулирующие по берегу, и добротный двухэтажный город, который был виден даже от реки.

- Барб, - крикнула я девушке, что со Сквонто уже причаливали. Она обернулась, и что я успела сделать, так это только приложить палец к губам, давая понять, чтобы она молчала. Она кивнула головой, давая понять, что поняла меня.

Мы причалили, Сквонто помог высадиться. Мы сразу привлекли внимание людей на стене, зевак, что вышли раньше встречать магавков. Сейчас я уже жалела, что мы не вместе с ними.

- Клер, соберись, прошу тебя. Помнишь нашу историю? Только ты хорошо говоришь на французском, - я потрясла ее за плечо, потому что она снова впала в экзистенциональный ступор, наслаждаясь пребыванием в этом времени.

- Да, все, я поняла, не переживай. Мы живем с индейцами, мы сестры, наша мать француженка. Сейчас мы замужем за индейцами, мы счастливы, нас все устраивает, - как мантру повторяла Клер, хотя, я видела ее сумасшедший взгляд, в котором не было страха, а был лишь трепет перед историей, в которой она участвует.

- Что с ней? Нас точно не убьют? – шептала Малышка, а Барбара только мотала головой.

- Молчите, - шипела я. – Все будет как надо, только молчите. Клер, - обратилась я к ней, – нам нужно только купить необходимое, и мы спустимся ниже по течению, остановимся подальше отсюда, вся надежда на тебя, прошу, возьми себя в руки, - шептала я ей в ухо на русском, шокируя девушек.

- Да, я все поняла, а вы только молчите. Ты вставляй утверждающие фразы, а остальные просто молчите – вы наши служанки, поняли? – она посмотрела на девушек, которые испуганно мотали головами.

- Мы можем пройти, - спокойно проговорил Сквонто, вернувшийся из ворот крепости. Мы живем в индейской деревне у озера, и мы привезли товар для продажи, - еще более спокойно сказал он.

- Как ты с ними говорил? – спросила Клер.

- На плохом французском, - улыбнулся он, и мне стало стыдно за наш страх. – Король далеко, Элиза, здесь живут простые люди, и у них такая же горячая кровь, как и у нас. Мы смотрели – она одного цвета.

Мы ступили за ворота с опаской, хоть и пытались делать вид, что нам плевать на условности. Зря мы не подумали одеться как индианки – никто бы не стал рассматривать наши лица – эта идея пришла, похоже, нам всем одновременно, как только мы ступили в крепость. Девушки в кожаных туниках сновали здесь как дома – многие были с детьми, мужчины и женщины – французы спокойно общались с ними, обсуждая урожай и погоду.

- Мы должны найти яйца, молоко и сахар, Сквонто. Лучше пока мы помолчим, говори сам, - прошептала я индейцу, что пошел быстрее вперед. – какой-то у нас хреновый план, Клер, тебе не кажется? – обратилась я к подруге.

- Конечно, хреновый, потому что мы одеты как беглянки, а Барбара и Малышка – как английские пуританки. Нас вычислить можно на раз и два, - ответила Клер, которая по не многу приходила в себя, что не могло не радовать.

За стеной я впервые почувствовала себя как в поселке, или в городке. Лес был далеко за стенами, и городок все больше разрастался – стройка не останавливалась. Невооруженным глазом было заметно, что здесь есть деньги: стены были заштукатурены и побелены, одежда на людях свежая и добротная, инструмент, что несут на плечах и везут в телегах мужчины – разнообразный. Дальше по улице мы, наконец, услышали стук наковальни. Нам нужна была сковорода, или что-то хоть отдаленно напоминающее ее.

- Ого! Да тут не кузня, а целая кузнища, - вскрикнула Клер на английском, но тут же осеклась под нашими недовольными взглядами. Кузница была прямо в центре поселения – без стен, но под огромным навесом. Работа кипела – пятеро кузнецов беспрестанно молотили огромными молотами, урчала недовольно вода в ведре, куда они окунали горячие детали, зажатые в щипцах.

Пахло дымом, немного ржавчиной и окалиной, а от домов несся запах свежеиспеченного хлеба, и он, совсем слабый, полностью лишил нас силы воли. Мы с девушками переглянулись и заводили носами.

- Вы это слышите? Это булочки, Святые Угодники, это булочки! – словно в экстазе, с полузакрытыми глазами шептала Малышка, облизывая губы.

- Может здесь есть пекарня? Нам нужна мука и яйца. Масло и молоко. А еще, если удастся найти, нам нужен сахар, девочки, и тогда я устрою вам праздник живота, - прошипела я, подтягивая слюни.

В конце улицы ухо уловило мычание, и я пошла в сторону чистенького одноэтажного дома, рядом с которым был навес из соломы. Там то и стояла Буренка в компании с телочкой и совсем маленьким теленком. Здесь точно должно быть молоко! Только вот, что делать, если у нас нет денег… Отдавать всю шаль за пару литров молока совсем не рентабельно, а просить хозяйку найти мне все остальные ингредиенты тоже странно. Как бы она не послала меня к мельнику, а мельник к курице, как в той игре – бродилке.

- Клер, - толкнула я в бок подругу, - Видишь, из дома выходит женщина? За одну шаль нам нужно три литра молока, десяток яиц, две миски муки и сахар. А еще немного маслица. Поговори с ней – твой французский идеален, а мой язык кроме «паркуа бы и не па» не сможет сложить в кучу.

Клер окликнула женщину, что несла деревянное ведро с молоком. Скорее всего, это вечерняя дойка, и оно самое вкусное, потому что коровки гуляли на выпасе. Женщина с Клер долго разговаривали жестикулируя, смеясь, строя рожицы. Клер вынула наш образец косынки и потрясла перед покупательницей. В ее глазах я прочитала восторг. Она мяла ее, гладила, встряхивала и примеряла на плечи и голову. В итоге, Клер дернула меня за руку, давая понять, что пора отчаливать.