Собрать мозаику. Книга вторая (СИ) - Палей Натали

— Что он совершенно гнилой внутри, — тихо проговорила я, не отводя от него широко раскрытых глаз, — черви власти, гордыни, самодовольства сожрали его душу, но он не заметил этого и продолжает жить дальше… без души… не замечая этого…

— Уверен, что вы на самом деле обо мне так плохо не думаете, — улыбнулся уголком губ военный министр, замораживая меня ледяным взглядом.

— Нет, конечно, как можно, — по-светски ответила я. — Это просто аллегория.

Но министр все же поджал губы в тонкую линию.

В палате на несколько минут воцарилась мертвая тишина. Сестра Таисия давно вышла, как и всегда при визите военного министра. Ученый Стонич, раздраженный, отошел к окну. Кирстана не было. Его давно уже не было, чему я была несказанно рада. Его безумные планы по моему спасению пугали меня.

Военный министр Марилии странно смотрел на меня, изучая. Наконец, он прервал молчание:

— Отойдем от аллегорий. Я повторяю вопрос, лера Тубертон: вы вспомнили что-нибудь об артефакте подчинения?

— Да, — ответила я спокойно, а военный министр вдруг замер, пораженный моим ответом.

— Я вспомнила, как я читала документы в землянке в лесу недалёко от поместья Тубертонов, — внешне спокойно продолжила я. — Документы от имени вашего императора на имя предателя Тангрии. Вспомнила, как потом рассматривала артефакт — из легкого металла, большой и круглый с рунами, с выемкой посередине, видимо, для драгоценного камня. Еще вспомнила, как я спрятала его. Там темно и холодно, и он завернут в магическую бумагу. Это все. Все это пока отрывочные воспоминания.

Побледневший военный министр буквально пожирал меня глазами, которые горели огнем надежды, а тонкие сильные пальцы с силой сжали подлокотники кресла.

— Куда вы спрятали его? — спросил он охрипшим от волнения голосом, подавшись вперед.

— Этого я не вспомнила, — с удовольствием сообщила я.

Хорошо, что я действительно пока не вспомнила точное место. Ожило только тусклое воспоминание о подземном старом городе под городом-крепостью Зарданом.

— А что вы вспомнили? Подробно опишите, — потребовал атер Турнович.

— Подробно не могу, — равнодушно ответила я. — В моих воспоминаниях только темные холодные коридоры, и все.

Я не скажу ему о подземном городе. Не дождется.

Военный министр пристально смотрел горящим взглядом, и я поняла, что он сканировал меня, выясняя, правду я говорю или нет. Но я сказала ему почти всю правду, кроме самого важного — места, где я спрятала документы и артефакт.

Но он был далеко не дурак, и стал задавать уточняющие вопросы, сужающие возможность умалчивать.

— Что это за место?

— Я ещё не вспомнила, — уклончиво ответила я.

Он пристально смотрел, и я видела, как в глазах зарождается гнев — он не верил мне, понимая, что я утаиваю часть правды.

— Что это за место? — медленно и по слогам вновь повторил.

Я же смотрела и понимала, что не боюсь его и того, что он может сделать со мной. Совсем не боюсь.

— Я еще не вспомнила, — также медленно и по слогам повторила я.

Некоторое время мужчина пристально смотрел на меня, изучал, сканировал, о чем-то размышлял и, наконец, спросил:

— Вы вспомнили точное конкретное место, куда спрятали артефакт?

— Нет, — честно ответила я, после чего его спина и плечи слегка расслабились — он понял, что я сказала правду.

— Вы ясно вспомнили совершенно определенную дорогу к месту хранения артефакта? — осторожно выспрашивал министр.

— Нет, — снова честно ответила, поскольку действительно пока не вспомнила ее. Воспоминания были смутными, а подземный город раскинулся на многие километры.

Он снова облегченно еле-еле выдохнул, когда понял, что я не лгу.

— Хорошо, — тихо произнес он. — Очень хорошо.

Министр обернулся к ученому и произнес:

— Завтра снова введите ее в искусственный сон с единственным ключевым словом «артефакт».

— Завтра нельзя, господин военный министр, — угрюмо возразил ученый Стонич. — Нужна передышка для мозга пациентки хотя бы на два дня.

— Я сказал — завтра, — холодно процедил военный министр и встал с кресла.

— Как вы не понимаете! К ней же приходят не только наши заказанные воспоминания! Остальные тоже не дают покоя. Это огромная нагрузка на мозг! Пациентка может не выдержать! — в отчаяньи настойчиво возражал ученый.

— Меня не интересуют побочные эффекты, господин Стонич, — равнодушно ответил военный министр и направился к выходу из палаты.

— Но это не побочный эффект, — возмутился ученый. — Это угроза жизни! Она может умереть!

— Ваша задача сводится к тому, господин Стонич, чтобы свести до минимума риск смертельного исхода для пациентки. Иначе, зачем вы здесь нужны? — холодно произнес военный министр, даже не обернувшись, и вышел из палаты.

Ученый Стонич стоял обескураженный и злой.

— Демоны его возьми! — прошипел он гневно и швырнул какую-то бутылку с темной жидкостью в стену. В палату вбежала испуганная сестра Таисия.

— Что случилось?! — удивленно воскликнула она, возмущенно осматривая бардак, который устроил ученый.

— Случилось то, что военный министр нашей страны — осел! Вот что случилось! — возмущенно заявил господин Стонич.

— Господин Стонич! — шокированно прошептала сестра, испуганно обернувшись на закрывшуюся после министра дверь.

— Столько проделано работы! — возмущенно размахивал руками учёный. — А этот невозможный человек хочет рискнуть всем моим исследованием в угоду своим целям! Если умрет лера Тубертон, я не смогу закончить исследование по восстановлению памяти у пациентов с ментальным блоком «королевская слеза»! — горячился ученый. Облако полуседых волос встало дыбом, а маленькие глаза сверкали от возмущения.

В палату заглянули охранники и внимательно осмотрели ее, задержавшись взглядом на учёном.

— Убирайтесь! — гневно закричал тот на них. — Ещё вас тут не хватало!

Меня разобрал нервный смех. Ученого Стонича беспокоят только его исследования, а не человеческая жизнь. В данном конкретном случае — моя.

— У леры Тубертон истерика, — испуганно воскликнула сестра Таисия, заметавшись по палате.

— Нет-нет, со мной все хорошо, — стала успокаиваться я. Меня уже коробило от одного вида элексиров или уколов. — Это нервное.

— Будешь здесь нервничать, когда такое важнейшее исследование под угрозой! — не мог успокоиться ученый.

— Совершенно согласна, господин Стонич, — серьезно согласилась я с ученым, а сестра Таисия изумленно уставилась на меня, ничего не понимая.

— Вы должны были снять с меня сегодня бинты, — напомнила я сестре, невольно улыбаясь. Ученый своей непосредственностью рассмешил меня.

— Ах, да! — спохватилась последняя. — Военный министр Турнович всегда выбивает меня из колеи.

— Он всех выбивает из колеи! — воскликнул учёный. — Талант такой у него!

— А завтра снимают гипс с ног, — напомнил вдруг он.

Сестра Таисия почему-то сразу побледнела.

— Завтра? — переспросила она растерянно.

— Да. Об этом утром сообщил главный лекарь господин Йович. — Что с вами, сестра Таисия? Почему вы побледнели? — удивился ученый.

— Я просто волнуюсь, как все пройдет, — пробормотала она.

— Вы бы лучше волновались, сестра, что исследование может сорваться, — проворчал ученый. — Ведь я могу написать такой научный труд! Никто и никогда ещё не проводил подобное исследование! Демоны! Что же делать?!

В совершенном расстройстве учёный стал ходить по палате, мучительно о чем- то размышляя.

Сестра Таисия быстро подготовилась и подошла ко мне. Помогла удобно устроиться на кровати, подложив под спину специальные большие подушки.

Руки уже достаточно хорошо слушались, я поднимала их в стороны и вверх, пальцы могли держать стакан, кружку и ложку. Эластичные бинты были до сих пор нужны для того, чтобы пропитывать их лечебной мазью, которая проникала под кожу и попадала через поры внутрь, давая рукам и всему организму необходимые питательные вещества. Когда бинты высыхали, то становились жесткими, и руки были словно в корсете. Такой корсет тоже нужен был им время от времени для того, чтобы сращенные кости окрепли.