Верь мне, Есения (СИ) - Лис Алеся

— Я и так труп! — ржет назгул. — У меня нет другого выхода!

— Выход есть всегда, — произносит отец лично у меня за сегодняшний день уже набившую оскомину фразу. — Сдайся Альянсу, и смертную казнь могут заменить пожизненным заключением. Мы знаем, что ты был лишь пешкой в игре Гейелорда.

— Нет. Я жить хочу, а не существовать! — резко восклицает Георг. — Коня мне. Живо!

— Еще будут условия? — машет рукой куда-то в сторону папа.

— Вы мне даете лошадь… — задумчиво тянет назгул, прикидывая, что бы еще добавить. Видимо незапланированным вышел этот террористический акт. — Ее седельные сумки должны быть наполнены золотом. Я вместе с принцессой отбываю в известном только мне направлении. Не забывайте, таймер тикает у нее на шее. Когда, я уверюсь, что в безопасности, я вам сообщу, где находится девчонка и как снять артефакт.

— Как мы можем вам верить? — дрожащим голосом спрашивает мама, сжимая ладонями руку папы.

— Никак, — пожимает плечами назгул, но это ваш единственный шанс получить дочь живой. Увижу за собой слежку, пеняйте на себя.

Дальше для меня все сливается в карусель непонятных ярких пятен, которые чередуются между собой. Шум в ушах только лишь нарастает, а голову будто заполняет пушистая мягкая вата. Я периодически прихожу в себя, а потом снова ныряю в забытье.

Более-менее начинаю осознавать, где я, только когда городские врата оказываются за спиной. Тошнота усиливается, когда лошадь начинает скакать чуть быстрее, выбираясь на проселочную дорогу. Я изо всех сил цепляюсь пальцами за гриву, серьезно опасаясь упасть и расшибиться на смерть, хотя рука назгула довольно-таки сильно стискивает талию. Даже слишком, до дурноты. Сегодня моему животу откровенно не везет, и я по-настоящему радуюсь тому факту, что об обеде для меня мои тюремщики забыли.

— Что-то ты притихла, принцесса? Неужто родители не понравились? — ехидничает возле уха Георг. — Или я по душе пришелся, и ты со мной решила остаться?

Я что-то нечленораздельное мычу сквозь зубы, опасаясь, что как только открою рот, то меня стошнит, и продолжаю дальше молчать.

— Эй, ты там не сдохла часом, — потряхивает мое безвольное тело мужчина.

Тихо стону в ответ и вновь прикрываю веки, успев заметить призрачную серую тень, метнувшуюся под копыта лошади.

Глава 71

Конь испуганно ржет, встает на дыбы, и мы валимся прямо на землю. Удар о твердую, утоптанную тысячами ног, копыт и колес, поверхность выходит жестким, до сверкающих звездочек перед глазами и прикушенного языка. Несколько секунд требуется, чтобы прийти в себя. Я лежу на боку, пытаясь вдохнуть воздух, но получается лишь разевать рот, как выброшенная на берег рыба. Промерзлый грунт больно царапает щеку, а холод пробирающийся сквозь одежду немного проясняет туман в голове. Вкус крови во рту вызывает легкую тошноту, приходится извернуться и сплюнуть на землю.

Мне бы свернуться калачиком, баюкая ушибленное плечо, но на подобную слабость совсем нет времени.

Осторожно поднимаюсь на четвереньки, оглядываясь в поисках назгула. Он лежит на спине с другой стороны дороги, плотно прикрыв глаза. Жив или нет? Впрочем, не имеет значения. Хорошо бы сбежать… Но моей кожи внезапно касается холод металла, и я вспоминаю, что у меня на шее бомба, неумолимо отсчитывающая минуты, которые мне осталось жить. Если Георг загнется, то меня, как пить дать, разорвет на тысячи маленьких Сенек, и никто не сможет помочь.

Легонько подцепляю ледяную цепочку, и замечаю, что она плотно перепуталась с веревкой, на которой висит кольцо. Бережно размыкаю сплетенные подвески, и прячу перстень под рубашку. Украшение напоминает мне о Кейне, и в сердце разрастается тревога, только переживая тут, стоя в позе собачки, я ничего не смогу сделать, даже самой себе помочь. Медленно пытаюсь выпрямиться и снова падаю на колени. Да чтоб тебя рытольники покусали! Откуда такая слабость? Из-за голода? Или сломанного блока, наложенного психологом на мои воспоминания? Они до сих пор рваными кусками всплывают на поверхность памяти, а потом вновь теряются в зыбком тумане, вызывая острую головную боль.

Часы болтаются на шее отвратительным маятником, притягивая внимание. Похожими любил играться Юрий Федорович, и я их, по правде говоря, откровенно ненавидела. Так и хочется сорвать с себя блестящую раздражающую штуку, которая камнем оттягивает шею. Но в этот момент золотистый циферблат начинает вибрировать. Он дрожит, посылая легкие покалывающие волны по цепочке, и тихонько щелкает. Перед глазами темнеет. Я не успела. В последнем рывке хватаю часы и пытаюсь сдернуть их с шеи, но металлические звенья цепляются за распущенные волосы, наматывая пряди, как спагетти на вилку. Всхлипываю от боли и отчаянья и изо всей силы рву цепочку. Артефакт в руке нагревается, и с громким хлопком превращается в пепел, опаляя жаром ладонь. Непонимающе смотрю на то, что осталось от бомбы, удивленно хлопая глазами. До боли знакомая картина всплывает в памяти, пока серый пепел просачивается сквозь пальцы и разносится поднявшимся ветром. Уничтоженная дарка! Перстень разрушил артефакт! Я теперь свободна!

Облегчение, охватившее мою душу, словно дает силы, и я с удвоенной энергией вскакиваю на ноги. До сих пор я даже не замечала насколько давило на меня наличие на шее гадких опасных часов.

— А куда это ты собралась, принцесса, — хрипит восставший назгул, небрежно поигрывая кинжалом. Сбежать хочешь? Так мой ножичек мигом тебя догонит.

— Я тебе нужна жива. Ты меня не убьешь, — самонадеянно заявляю, тщательно пряча неуверенность и страх.

— Так я и покалечить могу, или ранить. Будет больно! — хмыкает мужчина, продолжая демонстративно теребить в руках оружие.

Только я и глазом моргнуть не успеваю, как слышится оглушительный выстрел, и рука этого мерзкого гада окрашивается в красный цвет, а нож с тихим стуком падает на землю.

— Противников нужно подбирать себе по силам, “смельчак” — издевательски хмыкает Ашкай, возникая прямо рядом со мной и заслоняя спиной.

— Ты как тут оказался? — удивленно шепчу, стискивая голову ладонями. Боль накатывает с удвоенной силой, до оранжевых пятен перед глазами.

— Паутинка творит чудеса, — тянет друг, многозначительно взглянув на меня. Это что, с намеком, что я зря где-то свою оставила? Хотя, как я ее могла взять с собой. Не носить же все время в кармане? Может, показалось? Но Кейн, не заметив моего замешательства, продолжает. — А тайные ходы под городом позволяют существенно сократить дорогу. Древние очень постарались, чтоб в случае облоги жители могли беспрепятственно покинуть Авердин. А теперь будь добра, аккуратно сними с меня куртку и накинь на себя.

— Что? Зачем? — не сразу понимаю мотив его действий.

— Зубы у тебя так цокают, что у меня уже уши закладывает, — дергает уголком губ в едва сдерживаемой усмешке Кейн. — Снимай!

— А как же ты? Тебе ведь тоже будет холодно, — мнусь я, с вожделением поглядывая на одежду. Но отбирать у парня единственную защиту от холода как-то нечестно… Кажется…

— Есения! — с нажимом произносит Кейн и награждает таким взглядом, что руки сами тянутся к кожанке на его плечах.

С наслаждением укутываюсь в теплую, нагретую его телом куртку и прикрываю глаза. Его запах окутывает меня, заставляет уткнуться носом в ворот и вдыхать, вдыхать, ощущая приятное умиротворения. Даже голова понемногу проходит.

Назгул, увидев, что мы отвлеклись на разговор, делает неосмотрительно и довольно-таки глупую попытку сбежать, но его останавливает выстрел в землю аккурат возле ступни.

— Дернешься еще раз — прострелю коленную чашечку, — мрачно обещает Кейн. — Гейелорд уже отдан в руки Альянса, и тебя ждет та же участь.

— А что с Джером? — замирая, спрашиваю, внутренне похолодев от страха. Воспоминания о его бесчувственном застывшем теле вызывают дрожь.

— Его доставили в лечебницу. Этот подонок ему легкое пробил, но наши лекари, надеются на лучшее, — слегка утешает меня Кейн, но тревога все равно занозой остается в сердце.