Стефани Майер - Жизнь и смерть

Я почти побежал в сторону пассажирской стороны «вольво», ведя рукой по капоту. У меня появилось пугающее ощущение, что Эдит сожалеет о своей откровенности и может сейчас просто уехать без меня, исчезнуть в ночи. Когда я оказался в салоне, она многозначительно посмотрела на ремень безопасности, и я пристегнулся. На секунду я подумал, что она из тех, кто помешан на соблюдении правил безопасности — но тут же заметил, что сама она и не подумала пристегнуться и что мы мчимся в поредевшем потоке автомобилей безо всякого намека на осторожность с ее стороны.

— Теперь твоя очередь, — мрачно улыбнувшись, сказала Эдит.

Глава девятая

Теория

— Можно… можно я задам еще… только один? — запинаясь, пробормотал я, когда Эдит чрезмерно разогнала машину по тихой улице.

Я совершенно не рвался отвечать на ее вопросы.

— У нас уговор, — покачала головой она.

— Это не новый вопрос, — возразил я. — Всего лишь уточнение того, что ты сказала раньше.

Эдит закатила глаза:

— Говори уже.

— Ну… судя по твоим словам, ты знала, что я не стал заходить в книжный магазин, а двинулся на юг. Мне просто интересно, как ты догадалась.

Несколько мгновений она молчала, явно раздумывая.

— Кажется, мы уже миновали этап уклонения от ответов, — сказал я.

Она посмотрела на меня, словно говоря: «сам напросился»:

— Ну хорошо. Я следовала за твоим запахом.

У меня не было слов. Я смотрел в окно, пытаясь освоиться с тем, что услышал.

— Твоя очередь, Бо.

— Но ты не ответила на другой мой вопрос.

— Ох, брось.

— Я серьезно. Ведь ты не рассказала, как работает твоя способность к чтению мыслей. Ты можешь прочитать кого угодно, где угодно? Как ты это делаешь? Остальные члены твоей семьи тоже так умеют?

Было гораздо легче говорить об этом в полумраке салона машины. Уличные фонари остались далеко позади, и в слабом свете приборной панели все эти безумные вещи казались чуть более возможными.

Похоже, Эдит испытывала то же чувство нереальности происходящего, как будто всё нормальное временно прекратило действовать, пока мы вместе в этом замкнутом пространстве. При ответе ее голос звучал обыденно:

— Нет, только я. И мне не удается слышать кого угодно и где угодно. Для этого нужно находиться достаточно близко. Чем лучше знаком мне чей-то… «голос», тем на большем расстоянии я могу его услышать. Но всё равно, максимальная дальность — несколько миль.

Задумавшись, она ненадолго замолчала. Потом продолжила:

— Это немного похоже на огромный зал, заполненный говорящими одновременно людьми. Слышен просто гул, шум голосов на заднем плане. Сосредоточившись на ком-то одном, начинаешь четко улавливать его мысли… Большую часть времени я вообще не вслушиваюсь, потому что это очень отвлекает. И потом, легче казаться нормальной, — при этом слове Эдит нахмурилась, — когда не отвечаешь нечаянно на чьи-то невысказанные мысли.

— А почему у тебя не получается «слышать» меня, как ты думаешь? — спросил я с любопытством.

Она вперила в меня так хорошо знакомый разочарованный взгляд, пробирающий до души. Сейчас я понимал, что каждый раз, когда Эдит так пронизывающе смотрела на меня, она, должно быть, пыталась услышать мои мысли, но неизменно терпела поражение. Ее лицо расслабилось, она сдалась.

— Не знаю, — пробормотала она. — Возможно, твой мозг работает не так, как у других. Словно твои мысли в диапазоне средних волн, а я могу улавливать только короткие, — она улыбнулась, позабавленная этим сравнением.

— Мой мозг работает неправильно? Я ненормальный? — Ее предположение попало в цель. Я всегда подозревал это и сейчас смутился, получив подтверждение.

— Я слышу голоса у себя в голове, а ты волнуешься, что ты ненормальный? — рассмеялась она. — Не беспокойся, это всего лишь теория… — ее лицо напряглось. — Что возвращает нас к твоим догадкам.

Я нахмурился. Как сказать такое вслух?

— Кажется, мы уже миновали этап уклонения, — мягко напомнила она мне.

Пытаясь собраться с мыслями, я отвел взгляд от ее лица. Посмотрел на приборную панель… и случайно обратил внимание на спидометр.

— Черт побери! — крикнул я.

— Что случилось? — спросила она, озираясь по сторонам, хотя следовало бы глядеть вперед. Автомобиль ехал с той же скоростью.

— Ты гонишь сто десять миль в час! — я все еще орал.

Паникуя, я посмотрел в окно, но там трудно было хоть что-то разглядеть. Голубоватый свет фар выхватывал из темноты лишь узкую полосу асфальта. По обе стороны возвышался черной стеной лес — и эта стена окажется твердой как сталь, если мы вылетим с дороги на такой скорости.

— Расслабься, Бо, — Эдит закатила глаза, по-прежнему не сбавляя скорости.

— Ты пытаешься убить нас? — требовательно спросил я.

— Мы не разобьемся.

— Почему ты так спешишь, Эдит? — я пытался контролировать свой голос.

— Я всегда так езжу, — улыбнулась она, повернувшись ко мне.

— Смотри на дорогу!

— Я ни разу не попадала в аварии, Бо. Да я даже штрафы никогда не платила, — она усмехнулась, постучав себе по лбу. — Встроенный антирадар.

— Руки на руль, Эдит!

Вздохнув, она подчинилась, а я с облегчением наблюдал, как стрелка спидометра ползла к отметке «80». — Счастлив?

— Почти.

— Ненавижу медленную езду, — пробормотала она.

— Это медленно?

— Хватит комментировать стиль моего вождения, — отрезала Эдит. — Я все еще жду ответа на свой вопрос.

Я заставил себя отвести глаза от дороги, но не знал, куда в таком случае смотреть. Трудно было взглянуть ей в лицо, зная, какое слово мне придется сейчас сказать. Мое беспокойство, вероятно, было очевидным.

— Обещаю, на этот раз я не буду смеяться, — мягко произнесла она.

— Я беспокоюсь не из-за этого.

— А из-за чего тогда?

— Из-за того, что ты… огорчишься. Расстроишься.

Эдит подняла руку с рычага переключения передач и протянула ее ко мне — всего на несколько сантиметров. Это было похоже на приглашение. Я быстро посмотрел на нее, чтобы убедиться, что правильно понял этот жест, и встретил нежный взгляд.

— Не беспокойся обо мне, — сказала она. — Я справлюсь.

Я взял Эдит за руку и почувствовал короткое и легкое ответное пожатие, потом она снова опустила ладонь на рычаг. А я осторожно положил свою руку поверх ее. Провел большим пальцем по тыльной стороне ее руки от запястья до кончика мизинца. Кожа была такой нежной, но не податливой, нет. И всё же похожей на атлас. Даже более гладкой.